Баллада о тамплиерах

В монастырский садик, укрытый за высокими стенами, не залетал холодный, порывистый ветер. Зелёные «иноземцы» со Средиземноморья прижились и чувствовали себя здесь превосходно. Воздух пах травами и сырой землёй. Зелень еще не увяла, и монахи в дальнем углу сада бережно собирали с грядок каждый листочек травяного покрывала.

Командор Теобальдо был словоохотлив. Пока друзья прогуливались в тени пышных яблонь, его речи звучали без умолку. Спрут, не перебивая, внимательно слушал собеседника.

– После переезда нового главы католической церкви в Авиньон, где он пустил корни во владениях этого жадного короля франков, – эмоционально рассказывал Теобальдо, чавкая сорванным с дерева яблоком, – прости за прямоту, но теперь об объединении двух орденов можно забыть.

– В чем же препятствие?

– Магистр тамплиеров не жалует вашего короля. Тому даже было отказано в праве вступить в Орден храмовников. Говорят, он был весь красный, приняв отказ за личное оскорбление.

От переизбытка чувств итальянец остановился.

– Они далеко не дураки, чтобы делить заработанное кровью богатство с такой расточительной особой! Когда это было слыхано, чтобы короли, сидя у пустой казны, выстраивались в очередь получить заём у тамплиеров, – объяснял он, жестами усиливая слова, – ни одному из орденов: ни нам, ни тевтонцам, никому другому – эти войны не принесли такой славы. Не знаю, чего нам не хватило, но у них явно есть секрет! Затворники в церкви, а в бою словно львы. Свидетельствую: воины из них крепкие, сражаются осторожно, но хладнокровно. Мы могли соперничать с ними лишь в доблести и отваге.

Сорванные травинки источали сильные ароматы, хорошо знакомые тем, кто сам врачевал мазями раны товарищей или свои собственные. Удивительно, как это тонкое благоухание смогло отпереть давно заколоченные памятью створы тягостных воспоминаний…

– Борьба за Акру, последний оплот христианского мира, была самой свирепой схваткой на моём веку. Ты видел всё своими глазами. Тамплиеры и госпитальеры стояли плечом к плечу.

Итальянец тяжело задышал, пытаясь справиться с волнением.

– Это сейчас лежебоки судачат о том, как мы могли потерпеть поражение. Тогда, – голос его задрожал, – проливая свою кровь, мы вообще не думали, что кто-либо из нас выживет. Мы бились с целым легионом. Пускай мы и не одолели их, но нанесли смертельное ранение. Таких столкновений ещё долго не будет, уж точно не на нашем с тобой веку.

Вечерело, они остались в саду вдвоём.

– Крестовые походы преследовали и другие цели. Восток был величественен и могуч. Столетия назад сарацины уже посягали на наши земли, дойдя до берегов Луары. Многие рыцари поклялись сдерживать их ценой своей жизни, сделав это своим долгом… И умирают на Пиренеях по сей день.

– Выходит, это столкновение было неизбежно? – уточнил капитан.

– Да. Решено было биться на их землях и не ждать, пока они придут к нам в дом.

Госпитальер медленно опустился на холодную скамью и склонил голову.

– Утомила что-то меня наша болтовня, Пьёвро.

– Тео, – побеспокоился Спрут, чувствуя переживания друга, – это больше, чем я ожидал. Благодарю тебя, мой дорогой.

– Рад, что помог старому другу, – отозвался тот.

– Я жду одного молодого человека, его имя Ги, – продолжил Пьёвро, – мы договорились встретиться здесь.

Теобальдо утвердительно закивал:

– Я дам знать, как он объявится. Непременно… А ты ступай, отдохни. Я ещё посижу немного на воздухе…

Глава 10

Для Вейлора всё рухнуло в пропасть. Он угрюмо плёлся по дороге, давая коню отдых после турнира. Раздосадованный рыцарь открывал душу своему молчаливому четвероногому слушателю:

– Я поставил Благородство выше Любви. И проиграл. Но другой выбор терзал бы меня не меньше.

Он говорил эмоционально, размахивал руками, а конь шел за ним следом и тряс гривой, как бы соглашаясь с хозяином. Капли вечерней росы, словно рассыпанное по траве жемчужное ожерелье, переливались в сиянии луны.

– Взгляни на неё, – Вейлор устремил свои синие очи вверх, – вот она снова щедро изливает своё серебро. Сегодня это единственное богатство, на которое мы можем рассчитывать!

Остановившись, юноша запахнул плащ плотнее и снова зашагал по дороге, ведя коня в поводу.

– Голубые сапфиры из лавки Бэхора теперь отдалились от меня дальше, чем это небесное светило, – закончил он грустное своё повествование.

Дорога привела его к роще.

– Побудь здесь, – сказал юноша, заглянув в умные лошадиные глаза, – я не заставлю себя долго ждать, если только отец Алейны не спустит на меня своих псов.

Конь, не соглашаясь, затряс головой.

– Нет. Нет. Тут тебе не ристалище, на полном скаку не проскочишь.

Душа Вейлора искала утешения. И он поспешил в надежде застать девушку в условленном месте.

– Только бы она была там, – повторял он, как заклинание.

Сердце юноши радостно забилось, когда он увидел знакомый силуэт в тени деревьев. Подбежав, он обратился к девушке:

– Алейна! Я искал вас весь день!

– Отец запретил мне покидать дом, – отозвалась молодая графиня, – и я не могла его ослушаться.

Он взял её руки в свои ладони. Почувствовав, как они холодны, решил согреть их своим тёплым дыханием. В сумрачном свете возлюбленная казалась Вейлору прекрасным бестелесным ангелом с небес. Юность к лицу любой девушке, но его избранница действительно была прекрасна: тонкий

стан, пышные каштановые волосы, огромные глаза цвета неба. Неспроста родители нарекли её Красавицей.

– Вы совсем замёрзли, душа моя. Ещё немного, и вы превратились бы в одну из этих застывших статуй.

– Это просто ночная прохлада, – уклонилась от ответа девушка.

Алейна впервые видела Вейлора таким грустным, и ей не хотелось огорчать его ещё больше. Она действительно долго ждала его.

Было по-осеннему сыро. В саду не хватало запаха цветов, которые встречали Вейлора раньше. Они присели на скамеечку, и юноша укрыл плащом свою возлюбленную. Шепот влюблённых почти сливался с шелестом листвы.

– Прелестная Алейна, я вновь посвятил Вам свой подвиг, сражаясь в вашу честь!

Щеки девушки порозовели, она смущенно улыбнулась.

– Я помню эту детскую клятву посвящать мне, скромной деве, все ваши подвиги.

– К сожалению, вас не было на турнире. Может быть, именно этого мне и не хватило для полной победы, и она ускользнула из моих рук.

– Это не повод так горевать, – сказала Алейна, желая его подбодрить. – Поведайте мне о турнире. И ещё раз расскажите, как же удалось одолеть этого непобедимого германца. Я столько раз слышала об этом от слуг.

Рассказ молодого рыцаря был эмоциональным, он снова переживал свой триумф в том поединке. Увлёкшись, он вскочил на скамью, голос его стал громче.