Мой город 4: история их жизни

–Что она принимала при этих приступах?

–АНАПРИЛИН, если не помогал, Корвалол.

–Она обращалась к специалисту?

–Да, обращалась.

–И? – настороженно поинтересовался Виктор Дмитриевич. – Что он ей прописывал? Какие он делал обследование?

–Он прописывал покой и тишину. – ответил Петр Романович. – Говорил, чтобы принимала ПАНАНГИН, прописал РЕБОКСИН. – «Эти препараты, АНАПРИЛИН, КОРВАЛОЛ, ПАНАНГИН, РЕБОКСИН. Из серии сердечно-сосудистых препаратов». – Они конечно помогали.

–Это все, что Марии Вениаминовне прописывали?

–Все.

–Хорошо. – ответил Дмитрий Романович.

–Скажите, доктор, у Марии есть шанс выкарабкаться из этой ситуации?

–Что ж, скажу Вам честно. – начел доктор свою речь. – Что касается Вашего вопроса по поводу здоровья Марии Вениаминовны. – он сделал паузу, а затем сообщил печальный исход. – Если Марии Вениаминовне не сделать операцию, причем срочно, то она умрет. – он тяжело вздохнул, а затем с горестью развел руками, и добавил. В России таких операций не делают, только за границей. В Германии или в Америке.

–Понимаю. – сказал Петр Романович. – Все упирается в одно. – он нахмурился, и бросил. – Деньги, будь они неладны. Деньги, и только деньги.

Виктор Дмитриевич сказал:

–Нужно порядком сто пятьдесят тысяч долларов.

Петр Романович тупо посмотрел на доктора.

–Где же я их возьму?

–Это не моя проблема. – сказал Виктор Дмитриевич, а затем добавил. – Поверти, если б в России проводились подобные операции, то мы их сделали.

Петр Романович заплакал.

–А еще говорят, – начал он горько, с долей иронией. – что советская медицина, самая лучшая медицина в мире.

–Советская? – согласился с Петром Романовичем, Виктор Дмитриевич. – Может быть? – затем он опроверг свое предположение. – Российская медицина – нет.

–Это точно. – с горестью согласился Петр Романович, с Виктором Дмитриевичем. – Российская медицина скорее в могилу положит, чем вылечит. – а в дополнение к этому он сказал. – Попробуй что-либо выпроси бесплатно, только за свой счет. А денег нет. Вот и умирают люди как мухи. А еще самая надежная медицина считается. Хапуги, и только. – закончив мысли вслух, Петр Романович спросил. – Могу ли я видеть мою жену?

–Нет, – ответил Виктор Дмитриевич. – к ней нельзя. – затем он сказал. Лучше подумайте, где взять деньги на операцию Вашей жены, а об остальном мы позаботимся.

–Я Вас понял, доктор.

Вероника Васильевна подошла к Петру Романовичу. Вероника Васильевна сочувствовала Петру Романовичу. Она понимала, что тот, если б мог, сделал бы все, чтобы сделать операцию Марии Вениаминовне. Но что можно сделать, если деньги нужны сейчас, а их просто нет. Нет, потому что нет. Их просто нет, не заработал Петр Романович даже на пропитание. Их с женой зарплаты хватало, чтобы только оплатить коммунальные услуги. Вот и живи после этого. Как жить? Чем питаться? На эти вопросы нет ответа. Только приговор. Приговор – смерть.

–Мы ничего не можем сделать в этой ситуации. – сказала Вероника Васильевна. – Нам стоит уповать только на чудо, и человеческую сострадательность.

–Где она, человеческая сострадательность? – плакал Петр Романович. – Где она, человеческая милосердность? – он посмотрел в глаза Вероники Васильевне, и та увидела, что из его глаз текут горькие слезы. – Мы забыли, что есть такое, милосердие. Что есть сострадание. Для человека в этом мире главное только одно, – он сделав паузу, харкнул. – деньги. Деньги, будь они трижды прокляты. – усмехнувшись, Роман Петрович иронически, словно смеясь, сказал. – Ну никуда без этих бумажек. Они даже жизнь продлевают, и лишь владеющий ими становиться полноправным гражданином этой страны. – он сделав паузу, добавил с жестокой ненавистью и призрением к ним. – А у кого их нет, тот просто изгой общество. Живи как можешь, а кто не может так жить, то и умерев никто о нас не вспомнит.

–Вы неправы. – поспешила сказать Вероника Васильевна. – Люди не такие. – она сделав паузу, добавила. – В них есть человечность.

–Сами-то верите, в то что говорите? – усмехнувшись он добавил. – человечность удел нищих, да и то, когда они в беде. Да и то, беда беде рознь. – он сделав паузу, сказал. – Вот кто-нибудь попадет в беду, а его лучшей друг или подруга, злорадствуют. – Вот мыль, беда не камне престала, прошла меня стороной. Пусть уж этот человек страдает, чем я мучатся стану. – Такие мысли или подобные им возникают у человека, когда он не в чем небывало, а у его скажем соседа дача сгорела. И непросто сгорела, а подожгли ее, чтобы избавиться от надоедливых соседей, а землю перепродать втридорога. – он сделав паузу, усмехнувшись, добавил. – А Вы говорите человечные люди? – Затем он сказал. – Человечности в людях нет. Есть только злоба и ненависть друг к другу, а любят они лишь одно. – он сделав однозначную паузу, сказал. – Зеленные банкноты, с президентами на них. И попробуйте возразить мне. Не можете, то та. – затем он добавил. – Вы же журналистка. Пишите о многом. Скажите, в Ваших статьях неужели все люди человечны? Что-то мне это верится с трудом.

Вероника Васильевне не было что сказать. Она просто не знала, что ответить разбитым горем человеку, который вот-вот потеряет свою жену, и мать их дочери, Авроры.

–И все-таки Вы неправы. – возразила ему она. – В людях еще осталось что-то человечное. – затем она повторилась. – Что-то осталось.

–Тогда, может быть Вы подскажите, у каких хороших людей можно найти такую сумму, сто пятьдесят тысяч долларов. Кто мог бы пожертвовать этой суммой ради спасения человека, которого они даже не знают? Молчите. Вам нечего сказать? – он сделав паузу, добавил. – То та и оно.

Вероника Васильевна тяжело вздохнула. Ей нечего было сказать. Да и говорить та было нечего. Сейчас она хотела только одного, как можно скорее уехать из больницы. Уехать домой вместе с Петром Романовичем. Он должен был хотя бы на время забыть о произошедшем. Забыть о том, что он здесь, в этой больницы, и его жена Мария находится здесь в коме. Что будет дальше? Этого не знаю даже я. Одно могу сказать точно, Петр Романович сделает все, чтобы его жена не умерла. Она сказала:

–Поехали домой. Здесь нам пока нечего делать.

–Хорошо. – согласился Петр Романович. – Аврора уже заждалась нас.

Они вышли из больницы, и поймав такси, поехали домой к Веронике. Они ехали молча. Никто не хотел и не мог говорить о том, что произошло сегодня. Они надеялись, что Мария придет в себя, и впившийся из больницы снова окажется в их семье. Что касается операции, то можно было попробовать попросить TV ЦТ, чтобы те рассказали о случившимся своему зрителю, и если Вероника окажется правой, то деньги собрать будет легче чем поле перебежать. Если этого не произойдет, то проблема останется актуальной, а о деньгах можно будет забыть.

Размышляя на эти тему, наши герои приехали к дому Веронике, где в ее квартире их ждала Аврора.

Глава-5

Мы никому не нужны, только семье

Итак, приехав домой к Веронике Васильевне, Петр Романович был просто разбит. Он не мог думать не о чем кроме лишь ободном. О том, где взять деньги для своей жены Марии Вениаминовне, чтобы сделать ей операцию. Сумма была просто заоблачная – сто пятьдесят тысяч долларов. Где взять такие деньги? Петр Романович, конечно он не знал. Он также не знал, если он обратится на телевидение, то поможет ли это в его горе? Возможно люди и помогли б. Ведь каким бы ни был жестокосердным людская диаспора население страны, возможно у них еще осталась сострадание? Но, если люди уже стали жестокосердными, и чувство сострадание у них сгинуло в лету, то это был просто конец.

«Мы убиваем самих себя». – думал Петр Романович сидя на кресле. – «Человек – враг самому себе. Он просто убивает сам себя. Убивает ту любовь, которая дона ему матушкой природой. Духовная красота быстра исчезает, когда ее замещает другие боги. Жестокость, жадность, алчность, ненависть, лицемерие, тщеславие, предательство, прелюбодеяние, чревоугодие, обман. Боги греха – пороки человеческой слабость. Мы не замечаем как они стучатся к нам в дом. Мы впускаем их, и они овладевают нами. Мы – люди подчиняемся им, и вскоре наше сердце ожесточается. Оно превращается в камень. Становиться тяжелым и неподъемным. Любовь становиться ненавистью, сердце – камнем. Мы перестаем дорожить прекрасным, и любим только зеленые бумажки с изображенными на них президентами, а лучше само?й королевой. Ведь фунты – самая дорогая валюта, которую знает советский, а потом российский народ. Но все держат у себя закопанные от чужих глаз, и от налоговой инспекции, в стеклянной банке лишь одни доллары. Страшно. Страшно что мы такие. Мы стали никем. Сидим в своих особняках, и думаем, как бы нас ни обокрали? Мы отдали свое сердце злому волшебнику, и тот дал нам злато. Кто-то сказал, что богатых людей сейчас просто назначают. Это лишь должность, и боле ничего. Мы живем, но счастливы мы? Это вряд ли?» – это размышление по поводу счастье, Петр Романович не окончил. Он думал об этом, и ужасался. Ужасался тому, какие мысли ему сейчас лезли в голову. – «Если в библии написано семь смертных грехов, то на практике их гораздо больше». – тут, неожиданно, ему на ум пришел Ницше, и его самый известный афоризм «Безумный человек». Этот афоризм написан в его книге из «Веселой науке». Итак, я этот афоризм напишу полностью, так как он написан самим Ницше.

Афоризм №125 из книги «Веселой науки».

Безумие человека.

Слышали ли Вы о том безумном человеке, который в светлый полдень зажег фонарь, выбежал на рынок и все время кричал: «Я ищу Бога! Я ищу Бога!» Поскольку там собрались как раз многие из тех, кто не верил в Бога, вокруг него раздался хохот. «Он что, пропал?» – сказал один «Он заблудился, как ребенок, – сказал другой. – или спрятался? Боится ли он нас? Пустился ли он в плавание? Эмиграцию?» – так кричали и смеялись они в пересмешку. Тогда безумец вбежал в толпу и пронзил их своим взглядом. «Где Бог? – воскликнул он. – Я хочу сказать Вам это! Мы его убили! Но как мы его убили – Вы и Я! Мы все его убийцы! Но как мы сделали это? Как удалось нам выпить море? Что сделали мы, оторвав эту землю от ее солнца? Куда теперь движется она? Куда движемся мы? Прочь от всех солнц? Не падаем ли мы непрерывно? Назад, в сторону, вперед, во всех направлениях? Есть ли еще верх и низ? Не блуждаем ли мы словно в бесконечном НИЧТО? Не дышит ли на нас пустое пространство? Не стало ли холоднее? Не наступает ли все сильнее и больше ночь? Не приходится ли средь бела дня зажигать фонарь? Разве мы не слышим еще шума могильщиков, погребающих Бога? Разве не доносится до нас запах божественного тления? – и боги истлевают! Бог умер! Бог не воскреснет! И мы его убили! Как утешимся мы, убийцы из убийц! Самое святое и могущественное существо, какое только было в мире, истекло кровью под нашими ножами – кто смоет с нас эту кровь? Какой водой можем мы очиститься? Какие искупительные празднества, какие священные игры нужно будет придумать? Разве величие этого дела не слишком велико для нас? Не должны ли мы сами обратиться к богу, чтобы оказаться достойными его? Никогда не было совершено дела более великого, и кто родиться после нас, будет, благодаря этому деянию, принадлежать к истории высшей, чем вся прежняя история!» Здесь замолчал безумный человек и снова стал глядеть на свои слушателей; молчали и они, удивленно глядя на него. Наконец он бросил свой фонарь на землю, так что тот разбился вдребезги и погас. «Я пришел слишком рано, – сказал он тогда, – мой час еще не пробил. Это чудовищное событие еще в пути и идет к нам – весть о нем не дошла еще до человеческих ушей. Молнии и грому нужно время, свету звезд нужно время, деянием нужно время. После того как они уже совершены, чтобы их увидели и услышали. Это деяние пока еще дальше от Вас, чем самые отдаленные светила, – и все-таки Вы совершили его!» Рассказывают еще, что в тот же день безумный человек ходил по различным церквам и пел в них свои RequiemaeternamDeo (Величие памяти Богу). Его выгоняли и призывали к ответу, а он ладил все одно и то же: «Чем же еще являются эти церкви, если не могилами и надгробиями Бога».

Этот афоризм Ницше как нельзя лучше отражает саму человеческую сущность. Мы забываем о том, что есть красота, а вместе с ней убиваем Бога. Ведь Бог это и есть красота человечество. И лишь когда мы забываем его – Бога, и выбрасываем его из своего сердце, а вместо него мы обращаемся к иным богам, человеческая красота исчезает, а вместо нее приходит лишь опустошенная злость и ненависть ко всему. Ведь бога с нами уже нет.

Тут можно процитировать еще один афоризм Ницше из книги «Веселая наука».

Афоризм №108 из книги «Веселой науки».

Новая борьба

По смерти Будды, еще в продолжение целых столетий, показывали в пещере его тень. Умерло божество, но, пока существует род человеческий, может быть, целые тысячелетия будет существовать пещеры, в которых будет показывать его тень. И мы должны еще будем побеждать эту тень.

Тень – это метафора, но она реальна. Ведь искушения всегда рядом, а устоять так сложно. Ведь грех поначалу так сладок, и лишь потом мы ощущаем его горькую сущность. Хотя, для многих людей эта горькая сущность в радость. Они наслаждаются теми поступками, которые они совершают. Зло – это неотъемлемая часть их жизни, их существование. Они готовы пойти на все, чтобы зло восторжествовало, а добро в их сердцах умерло. Сгинуло безвозвратно. И всему веной лишь деньги. Деньги – бич общество. Они властвуют над нами, без них никуда. Даже в туалет не сходишь, а уж он та должен быть бесплатным, не так ли?

Так что убив бога в самих себе, мы его просто заместили. Заместили иным богом, тем, что называется одним словом, валюта.