Самолет на озеро Мервин. «Зона-51». Книга вторая

–Ты начинаешь меня разочаровывать. Где твоя смекалка? Где логика?

–Давно не работаю в Лэнгли. Научи? – поддался на провокацию Стивенс, бросая «интеллектуальную перчатку» отставному резиденту. От предчувствия, что сейчас узнает нечто сногсшибательное, у него закружилась голова. Чутье не обмануло – общение со Скоттом всегда приносило массу интересного.

–Легко, – принял вызов старый шпион. – Энглтон еще в 64-ом отлично знает, что и вы, и Томас отыскали какой-то кубинский след в деле об убийстве Кеннеди. Вы еще сомневались в этом, а Томас был уверен. Но тогда Энглтон, ведомый, конечно же, интересами руководства страны, табуирует огласку результатов следствия. Проходит 5 лет. Томас снова всплывает со своими записками, направив их уже не кому-нибудь, а Госсекретарю. Причем, закономерно, что происходит это аккуратно после смерти Даллеса, отставки Джонсона и убийства Бобби Кеннеди. Вроде бы, самое время, как ты правильно подметил. Но записки снова чудесным образом попадают к Энглтону, и он снова не дает им хода. Томас видит это и от отчаяния стреляет себе в висок. И Энглтон, понимая, что этот его шаг привлечет внимание к его злосчастным запискам, отправляет вести следствие дружественного ему Стивенса и подконтрольного Стивенсу малыша Джерри из мультфильма, включив для достижения цели свою давнюю дружбу с Гувером. Так?

–Так.

–До выводов сам додумаешься?

–Энглтон почему-то крайне не заинтересован в результатах следствия Томаса и их огласке. И никак не хочет, чтобы на них пролился свет, хотя ни политических, ни моральных препятствий для этого нет, – протянул многозначительно Стивенс, чем сразу вызвал волну сарказма со стороны собеседника.

–Не совсем еще выжил из ума, хоть и служишь в Бюро. Хвалю.

–Но зачем ему это надо? Более преданного родине человека во всем Лэнгли едва ли найдешь…

–А уж этот вопрос задай себе. Или своему малышу Джерри, – Скотт всегда презрительно отзывался об агентах ФБР, а особенно о Дадли, которого считал пацаном на побегушках у Стивенса, и потому наградил прозвищем мышонка из мультфильма о злоключениях кота. – Вам поручено следствие, парни, так что дерзайте. Сейчас или никогда.

Всю обратную дорогу до дома Стивенс вспоминал обстоятельства окончания следствия по делу Кеннеди в 64-ом году. И никак из его головы не выходили слова Голицына о высокопоставленном «кроте» в рядах ЦРУ и так и не сбывшихся планах Энглтона поймать его на крючок под названием «Голубая книга».

Досье (Чарльз Уильям Томас). Никто незнает, вкакой момент бывший дипломат, большую часть карьеры отслуживший впосольствах Африки иЛатинской Америки, Чарльз Уильям Томас задумал самоубийство. Ктоможет судить отаких вещах? Впонедельник, 12апреля 1971года (в десятую годовщину полета первого советского человека в космос!), около четырех часов дня, он приставил кголове пистолет. Томас находился навтором этаже дома, который его семья арендовала вВашингтоне, поблизости отреки Потомак. Супруга, остававшаяся внизу, сперва решила, чтовзорвался бойлер.

Двумя годами ранее, летом 1969года, уТомаса появилась причина дляотчаяния: ему исполнилось 47лет, наруках жена идве дочери, акарьере вГосдепартаменте пришел конец. Это было уже очевидно, хотя Томас так инепонял, почему его гонят слюбимой работы, которую, какему казалось– данет, он точно знал,– он делал хорошо. ВГосдепартаменте издавна действовал тотже принцип, чтоивармии– «либо вверх, либо вон». Если неполучишь вовремя следующий чин, карьера оборвется, ипоскольку Томаса неотправили дипломатом более высокого ранга вочередное посольство инеусадили вначальственный кабинет вВашингтоне, он был «отчислен»,[1 - Undiplomatic Reforms. Time, 15 ноября 1971 г.] какнаоруэлловский лад говорили вГосдепартаменте онамеченных кувольнению. Восемнадцать счастливых, полных работы лет– жизнь вразных уголках земли наслужбе родины,– атеперь он больше ненужен.

Сначала, пословам жены Томаса Синтии, он думал, чтоэто какая-тоошибка. Послужной список унего был назависть, вотчете после очередной проверки его назвали «одним изнаиболее ценных служащих» Госдепартамента, «давно заслужившим» повышение. Нотеперь, когда его формально «отчислили», нетак-топросто было добиться отмены приговора, аТомасу, человеку самолюбивому, ещеинестерпима была сама роль просителя. Он начал помаленьку собирать свои вещи, чтобы освободить кабинет, иприкидывал, где вего возрасте возможно найти работу.

Ноперед темкакуйти, ему нужно было закончить вГосдепартаменте одно дело. 25июля 1969года Томас допечатал служебную записку натрех страницах иодну страницу сопроводительного письма, адресованного главному своему начальнику, госсекретарю припрезиденте Никсоне Уильяму Роджерсу. Коллеги моглибы сказать Томасу, чтоему, чиновнику средней руки, неуместно обращаться напрямую кглаве Госдепартамента, однако уТомаса были основания полагать, чтотолько так он сумеет привлечь внимание. Таким способом он непытался сохранить свою работу– дляэтого, какон сказал близким, было уже слишком поздно. Служебная записка стала последней попыткой разгадать величайшую– заисключением загадки его увольнения– идавно томившую Томаса тайну, связанную сего карьерой. Роджерс был вГосдепартаменте человеком новым, он пришел всего зашесть месяцев доэтого письма, вместе совсей командой Никсона. Томас понадеялся, чтоРоджерс захочет разобраться вдействиях профессиональных дипломатов изГосдепартамента: те вот уже почти четыре года отмахивались отпоразительной истории, которую Томас пытался им рассказать.

Накаждой странице служебной записки Томас напечатал иподчеркнул слово «КОНФИДЕНЦИАЛЬНО». «Уважаемый господин секретарь,– так он начал,– завершая свою работу вГосдепартаменте, яхотелбы указать надело, какмне кажется, заслуживающее вашего внимания».

Услужебной записки имелся заголовок: «Тема: Расследование деятельности Ли Харви Освальда вМексике».

До сих пор родные Томаса и исследователи дела Кеннеди придерживаются точки зрения о том, что гибель дипломата была связана с этим его делом. Но какие же тайны хранил в себе мексиканский вояж убийцы Президента? Казалось бы, в 1963-64 годах комиссия Уоррена от и до проанализировала все острые углы, связанные с его пребыванием в Мехико. Ан нет. Темных пятен в этой истории было еще предостаточно. Первое было связано с возможной попыткой Освальда бежать в Мексику после далласских событий.

Так, юрисконсульт комиссии Уоррена Дэвид Белин с самого начала своей работы в следственном органе предполагал, что Освальд после убийства планировал побег из страны. Однако, некоторые коллеги Белина предположили, чтоОсвальд недержал вголове заранее продуманного маршрута бегства ибыл почти уверен, чтоего схватят илиубьют. Это объясняет, почему он втоутро оставил Марине 170долларов вбумажнике. Оставил он также иобручальное кольцо. НоБелин был уверен, чтоОсвальд пытался спастись бегством, иответ навопрос, где он рассчитывал укрыться, следует искать вмаленьком клочке бумажки, обнаруженном вего кармане,– вавтобусном пересадочном талоне, выданном буквально через минуты после покушения. Этот пересадочный талон навел Белина намысль, чтоОсвальд, который часто ездил наавтобусах изнал наизусть ихрасписание, собирался пересесть надругой автобус, направляющийся загород. «Янесомневался, чтоуОсвальда была конечная цель,– говорил Белин.– Наверняка он незря сохранил пересадочный талон».

Белин полагал, что, вероятнее всего, Освальд собирался бежать вМексику, азатем наКубу. Либлер напомнил ему опоказаниях одного избывших сослуживцев Освальда поморской пехоте. Тот вспоминал, чтоОсвальд как-топризнался ему: если унего когда-нибудь возникнут проблемы сзаконом, он сбежит наКубу через Мексику. ИещеБелин обратил внимание натообстоятельство, чтопосле покушения Освальд надопросе беззастенчиво врал вдалласской полиции, заявляя, чтоникогда небыл вМексике. «Нелогичноли предположить, чтовранье Освальда отом, чтоон никогда небыл вМексике, является сильной косвенной уликой, указывающей накого-товМексике, ктовкакой-тостепени, прямо илиопосредованно, был соучастником преступления?– размышлял Белин.– Ноктоэтот человек?»

Он полагал, чтоподобные вопросы следует связать сосенним посещением Освальдом кубинского посольства вМексике, где Освальд почти наверняка встречался скубинскими дипломатами идругими людьми, длякоторых администрация Кеннеди представляла смертельную угрозу. Белин предположил, что, будучи вМексике, Освальд «переговорил снеким агентом Кастро илисчеловеком, симпатизирующим Кастро, отом, чтобы отомстить Кеннеди, иему пообещали финансовую ипрочую поддержку, если ему удастся» убить президента. Кто-томог поджидать Освальда награнице, чтобы помочь ему,– вероятно, соучастник преступления. Конечно, это «всего лишь предположение», признавал Белин, новыглядело все это логично.

Спомощью ФБР Белин проанализировал автобусные маршруты изДалласа, чтобы посмотреть, легколи Освальду было добраться доМексики. Разложив написьменном столе карты ирасписания, он несколько дней изучал ихи, казалось, вычислил вероятный маршрут Освальда– сделать это оказалось нетрудно. Спересадочным талоном Освальд мог добраться доостановки междугородных автобусов Greyhound: втот день был один автобус, отправлявшийся изДалласа впятнадцать минут четвертого иследовавший далее втехасский город Ларедо возле мексиканской границы.[2 - Belin, David. Final Disclosure: The Full Truth About the Assassination of President Kennedy. New York: Charles Scribner’s Sons, 1988.]

Почему в Мехико? Кто или что ждало его там? Ответы на эти вопросы пришли к Белину позже. Вернее, предположения у него, конечно, были сразу – причем, предположения, основанные на результатах работы комиссии Уоррена. Но вот железные доказательства его мотивации на побег именно в мексиканскую столицу появились в распоряжении адвоката 3 года спустя…

В июне 1967года все мысли главы мексиканской резидентуры ЦРУ Уинстона Скотта были сосредоточены вокруг одного: он отчаянно хотел преуменьшить значение доклада нового информатора оСильвии Дюран. Уже второй источник выступал сутверждением, чтововремя своего визита вМехико Освальд имел сДюран сексуальную связь.

Почти три года прошло стех пор, какЦРУ впервые услышало обэтом от«сумасшедшей» писательницы Елены Гарро, кузины Сильвии Дюран. Насей раз Скотту было труднее оспорить надежность источника, поскольку информация исходила отсобственного надежного информатора ЦРУ, обозначаемого вдокументах кодовым названием LIRING/3(коды всех информаторов Управления вМехико начинались с LI).[3 - Телеграмма Скотта начальнику, отделение Западного полушария ЦРУ, «Операция LIRING/3», 13 июня 1978 г. CIA, RIF: 104-10437-10102.] Виюне 1967года LIRING/3докладывал, чтоуслышал окоротком романе Освальда сДюран измаксимально надежного источника– отсамой Дюран. Этот информатор, мексиканский художник, вчей круг общения входили кубинские дипломаты икоторый впрошлом дружил сДюран, рассказал своему куратору изЦРУ, чтонедавно беседовал сДюран потелефону ипотом ходил кней вгости. Входе этих разговоров она рассказала освоем романе сОсвальдом в1963году, добавив, чтопризналась вэтом мексиканской полиции нажестоких допросах впервые дни после убийства Кеннеди.

Вотчете, подготовленном куратором LIRING/3, говорилось следующее: «Сильвия Дюран сообщила, чтопознакомилась сОсвальдом, когда тот подал документы навизу, инесколько раз сним встречалась, поскольку он ссамого начала ей понравился. Она призналась, чтоимела сОсвальдом сексуальные отношения…Когда пришла новость обубийстве, ее арестовала мексиканская полиция, ее допрашивали ибили, пока она непризналась, чтоунее был роман сОсвальдом. Дюран добавила, чтостех пор прекратила всякие контакты скубинцами, потому чтомуж Горацио, потрясенный этим делом, впал вярость изапретил ей видеться сними».

Она настаивала, что«даже недогадывалась» опланах Освальда убить Кеннеди.

Этот отчет появился внепростой дляЦРУ момент. Новое расследование убийства Кеннеди, начатое прокурором Джимом Гаррисоном вНовом Орлеане вызвало бурю всредствах массовой информации, аГаррисон утверждал, чтовубийстве Кеннеди замешано ЦРУ. Через день после отчета информатора LIRING/3Скотт получил отколлеги изЛэнгли письмо, содержащее приказ резидентуре вМехико помалкивать обубийстве: «Расследование Гаррисона вызвало лавину эффектных заявлений иобвинений, втом числе вадрес ЦРУ. Хотя “дело” Гаррисона шито белыми нитками иочевидно составлено избездоказательных слухов, повторяемых очень странными людьми свесьма сомнительной репутацией, наши усилия должны быть направлены нато, чтобы свести нанет эти обвинения идержать ситуацию подконтролем. Разумеется, вы понимаете, чтодлявсех нас крайне важно вобщении спосторонними лицами избегать какихбы тонибыло заявлений, выражения мнений иуказаний нафакты, поскольку есть опасность, чтоэту информацию может подхватить ктоугодно, какбеззлого умысла, так инаоборот». [4 - Письмо Томаса Ланда, ЦРУ, Скотту «Письмо: как вам известно, расследование Гаррисоном дела об убийстве Кеннеди повлекло за собой волну обвинений и наказаний», 14 июня 1967 г. CIA, RIF: 104-10247-10418, NARA.]

Скотт думал, чтоделать. Каковы будут последствия, если спустя такое длительное время вскроется тот факт, чтоОсвальд, закоторым вМехико якобы следило ЦРУ, насамом деле ускользнул отнаблюдения иугодил прямо враспростертые объятия дамы, работавшей впосольстве Кубы иполучавшей зарплату отправительства Кастро? Чтосделает Гаррисон, если узнает, чтоЦРУ было уведомлено обэтом романе, нонесколько лет непроверяло имевшихся сведений? Какотреагируют критики нато, чтоЦРУ даже непопыталось установить личности двух молодых американцев– «битников», которые приехали сОсвальдом вМехико?

Поправилам ЦРУ, Скотт иего коллеги должны были отчитываться обо всех более илименее значимых встречах сплатными информаторами. Значит, надо отправить вЛэнгли отчет опоследней беседе с LIRING/3. Перед Скоттом встал вопрос, писатьли– ивкакой форме– отом, чтоДюран призналась влюбовной связи сОсвальдом. Он нашел решение: поместил признание Дюран всередину отчета, вырвав его изконтекста, чтоснижало его важность. Оно встало вшестой абзац отчета, состоявшего извосьми абзацев:

«Тот факт, чтоСильвия ДЮРАН несколько раз имела сексуальные сношения сЛи Харви ОСВАЛЬДОМ, когда последний приезжал вМехико, если иявляется новостью, томало чтодобавляет кделу ОСВАЛЬДА. Мексиканская полиция несообщила врезидентуру остепени близости ДЮРАН иОСВАЛЬДА».

Вот ивсе. Аналитики ЦРУ вштаб-квартире Управления, нечитавшие других материалов поэтой теме, могли счесть роман между Освальдом иДюран новостью неновой иневажной. Похоже, именно этого Скотт идобивался.

Той весной доСкотта дошла иболее тревожная новость. Вмае 1967года один американский дипломат, работавший вконсульстве США вмексиканском портовом городе Тампико, сообщил, чтопознакомился сместным журналистом Оскаром Контрерасом, который утверждал, чтовсентябре 1963года несколько часов общался сОсвальдом вМехико (тогда Контрерас изучал право вНациональном автономном университете вМехико).[5 - Письмо Бенджамина Райла, консульство США в Тампико, Уэсли Боулзу, Госдепартамент США, 11 мая 1967 г. CIA, RIF: 104-10433-10011.] Контрерас рассказал, чтокнему иего друзьям, которые придерживались левых взглядов и, какзнали все вкампусе, симпатизировали Кастро, подошел Освальд ипопросил опомощи. Он хотел, чтобы они уговорили кубинцев изконсульства выдать ему визу. Контрерас несумел помочь свизой, нотот вечер ипочти весь следующий день он иего друзья провели смолодым американцем. Непонятно было, ктопослал Освальда кстудентам, хотя Контрерас сказал, чтоуОсвальда были друзья вкубинском посольстве.

Если тот рассказ был правдой, тоэто ещеодин запоздалый пример пробелов вслежке ЦРУ заОсвальдом вМехико– илитого, сколь немногое Скотт иего коллеги сочли нужным сообщить вштаб-квартиру ЦРУ. Если мексиканский осведомитель нелгал, значит, Освальд ускользнул из-поднаблюдения ЦРУ поменьшей мере наполтора дня– это примерно четверть времени, проведенного им вМехико.

Много лет спустя, в 2013 году, все тот же Оскар Контрерас расскажет журналисту Филипу Шенону, занимавшемуся расследованием деятельности комиссии Уоррена, что у Освальда были более обширные и серьезные связи с кубинскими агентами в Мексике – связи, которых, по словам Дюран, не было и быть не могло. Контрерас сказал, что он виделся с Освальдом не только в университете, он встретился с ним снова несколько дней спустя на приеме в кубинском посольстве. На этом приеме, сказал Контрерас, «я видел его лишь издалека, он беседовал с какими-то людьми», – и добавил, что не подошел тогда к Освальду, поскольку кубинские друзья предупредили его, что Освальд, возможно, провокатор, подосланный ЦРУ. Почему Контрерас ничего не сказал американским представителям в Мексике о таинственном появлении Освальда на кубинском дипломатическом приеме?

А потом члены команды Шенона нашли, возможно, самого важного, во всяком случае, больше всех заслуживающего доверия свидетеля. Это племянник Гарро, Франсиско Герреро Гарро, известный мексиканский журналист, который в год убийства Кеннеди был 23-летним студентом университета, и он полвека хранил молчание о том, что ему было известно о Ли Харви Освальде.

На момент интервью Франсиско Герреро, основателю и бывшему главному редактору ведущей левой мексиканской газеты La Jornada, было 73 года (это был 2013 год), и он говорил, что десятки лет ничего не рассказывал об Освальде, опасаясь поставить под угрозу свою семью. «Я и не собирался рассказывать. Мы тогда так перепугались, когда поняли, что многие из тех, кто был причастен к делу об убийстве Кеннеди, умирали» при загадочных обстоятельствах.

Какой же секрет хранил Герреро? Он сказал, что был на той вечеринке, где его тетушка встретила Освальда и Сильвию Дюран. На самом деле его привезли на вечеринку тетушка и мама – Деба Герреро, сестра Елены. Он уверен, что тоже видел Освальда. «Он стоял там, возле печной трубы, – вспоминает Герреро. – У него запоминающееся лицо… он был очень мрачен. Просто стоял там, глядел на людей, словно изучал… <…> Готов поклясться, это был он».

В первые часы после убийства Кеннеди, когда в прессе появились фотографии Освальда, вспоминает Герреро, состоялся примечательный разговор между его матерью и тетушкой, Еленой Гарро, – женщины были в панике.

«Я слышал, как мама сказала в трубку: “Это невозможно! Невозможно! Правда, Елена, это невозможно. Ты уверена?.. Я подъеду”». По словам Герреро, его мать велела ему взять семейный автомобиль. “Потом говорит: “Отвезешь меня к Елене”». Герреро сказал, что возразил было, что ему нужно ехать на занятия, но мать ответила: «Это неважно. Мы едем к Елене домой».

И они поехали домой к Елене Гарро, у которой был телевизор, и вместе стали смотреть фоторепортаж из Далласа, в том числе увидели мелькнувшие в новостях первые снимки Освальда, взятого под стражу. Герреро вспоминает, как его мать и Елена Гарро испуганно переглянулись, сообразив, что за несколько недель до этого видели убийцу президента на вечеринке. «“Да-да, это он, точно он!”» – восклицали они в панике. «Его лицо вновь и вновь появлялось на экране, – вспоминает Герреро. – И мама все твердила: “Это он, это он!”»

Его мать поклялась никогда не рассказывать о том, что видела на вечеринке, вспоминает Франсиско. Она была коммунисткой – то есть политическим противником своей сестры Елены – и умела хранить тайны: в те времена в Мексике заявлять о своих марксистских взглядах было небезопасно. Все остальные, присутствовавшие на той вечеринке, тоже решили помалкивать, говорит Франсиско. «Все поняли, что это был он [Освальд], – сказал Франсиско. – Но никто не хотел об этом заговаривать. Я думаю, от страха. Я сам испугался». Эта тема стала запретной, сказал он. «Никто больше не упоминал об этом».[6 - Ф. Шенон. Анатомия убийства. Гибель Джона Кеннеди. Тайны следствия. Издательство АСТ. СерияCorpus. Год издания 2013. ISBN 978-5-17-079777-6]

Все это доказывает точку зрения Томаса, изложенную в его отчете, о том, что с Мехико Ли Харви Освальда связывали тесные контакты как личного, так и дипломатического характера. Причем, в достаточно элитарных кругах. Но кому огласка этой информации, спустя годы после окончания работы комиссии, была столь невыгодна, что, опасаясь ее, Томас предпочел уйти из жизни? Кто или что вложило в его руку пистолет?

Глава вторая

22 ноября 1971 года, Портленд, штат Орегон

Было по-зимнему холодно. Ветреная погода сопровождала День Благодарения, возвещая приход долгих каникул и окончательно выгоняя дождливую осень со всего портлендского побережья. Маленькие, острые капли еще били время от времени по лицам пешеходов, норовя напомнить жителям Города Роз о не до конца ушедшем сезоне дождей, но ветер прогонял их прочь, принося в теплую прибрежную местность первые декабрьские заморозки. Греться было принято кофе – жители Портленда, кажется, с момента основания города, были страстными поклонниками этого напитка. Но и спиртное не исключалось – оно помогало быстро приноровиться к зимним холодам, которые были в Орегоне недолгими, но все же ощутимыми, учитывая хотя бы то, что девять месяцев в году здесь стояло теплое, отдающее запахом моря, лето.

Отопление в терминалах аэропорта было, но, построенные в теплое время года и почти всю жизнь проживавшие в тепле, они здорово продувались. Внутри было прохладно – ощущение это усиливалось ветром, который пронизывал все щели в стенах и перекрытиях старых зданий аэровокзала. Даже в разгар зимы здесь было теплее, потому что снег сдерживал рвущиеся с моря порывы смещений воздушных масс. А сейчас, осенью, никаких преград для ледяного воздуха не было, и пассажирам, ожидавшим своих рейсов в холодных накопителях, приходилось кутаться в теплую одежду, пить литрами кофе и сотнями граммов – спиртное, чтобы скоротать время в ожидании лайнера и не простудиться.

А ехать нужно было, как назло, именно сейчас. Жители Города Роз, медленно, но верно захватываемого лютой зимой, стремились переждать эту недобрую пору у родственников и знакомых в более теплых (или уже окончательно погрузившихся в зиму) частях страны. Разъездам способствовал и приход праздника, сопровождающегося длинными выходными. И потому – старожилы Портленда помнили и единогласно отмечали этот факт – именно в конце ноября миграция как жителей города, так и отдыхающих в нем туристов достигала своего апогея. Они тискались в очередях за билетами, проталкивались к выходам, спешили на выдачу багажа, стремясь как можно скорее покинуть пределы погружающегося в неблагоприятное время года города. Потеряться в такой толпе можно было запросто – просто молчи, и затопчут тебя, затолкают, свалят с ног, а потом и вовсе сотрут как человеческую личность в единой мрачной, серой картине, что вечером становится жертвой рук уборщицы, вечно ругающейся на непогоду, нерадивых пассажиров и саму жизнь.

Невысокий, коренастый человек в строгом деловом костюме, плаще, мокасинах, зеркальных светоотражающих очках и с кожаным дипломатом в руке не то, чтобы старался затеряться в толпе, а просто был незаметен. Одет он был очень элегантно, пахло от него дорогим парфюмом, вел себя чрезвычайно вежливо – даже в обстановке всеобщей спешки и суеты – и вообще для провинциального, по сути, города, выглядел экстраординарно. Ни местные жители, ни сотрудники аэропорта, ни приезжавшие сюда провести лето у моря туристы, не выглядели так. В любой другой день его бы выделили из толпы, обратили бы на него внимание. В любой другой. Только не сегодня. Сегодня он незамеченным проследовал в билетную кассу, спокойно приобрел билет до Сиэтла – на маленький и короткий рейс № 305 (протяженностью всего полчаса), на который никогда не было очередей (кому придет в голову лететь сейчас не в теплые и не в заснеженные края, а в такую же промозглую «буферную зону» чуть севернее Портленда?), – посидел недолго в зале ожидания и, после объявления посадки, медленно прошагал к трапу.

В самолете, конечно, было теплее, чем в аэропорту, но человек в костюме, судя по всему, порядочно промерз до этого, и сразу заказал стюардессе бурбон с «Севен-Апом». Выпил бокал, другой, третий – и откинулся в кресле, немного расслабившись и закрыв глаза. [7 - Sam Skolnik. 30 years ago, D.B. Cooper's night leap began a legend, Seattle Post-Intelligencer (22 November 2001).]

Самолет «Боинг-727» с 36 пассажирами на борту – и без того не имеющий особой популярности рейс оказался заполненным сегодня всего на треть – взлетел, набрал высоту и занял положение горизонтального полета.[8 - Geoffrey Gray. Unmasking D.B. Cooper, New York Magazine (22 October 2007).] Спустя 10 минут, когда он уже покинул воздушное пространство Портленда, человек в костюме, сидевший в хвостовом отсеке, возле помещения стюардесс, закурил и заказал себе еще бурбона «Джим Бим». Когда стюардесса выполнила его заказ, он вручил ей записку. Поначалу мисс Флоренс Шаффнер подумала, что пассажир решил пофлиртовать с ней – такое часто случалось на ее памяти. Красивая молодая девушка и без того не была обделена вниманием противоположного пола, но, увидев следы ухаживаний от столь респектабельного мужчины, не могла ответить отказом, взяла записку и моментально удалилась к себе, чтобы изучить ее. Велико же было ее удивление, когда содержание записки оказалось существенно отличающимся от ее ожиданий…