Слепцы

Или это не ткани, а пальцы?

– Не трогайте, отстаньте, – начинаю отмахиваться я.

Да-да, так и есть. Я ползу сквозь рой крохотных крылатых человечков. С беззвучным смехом кружатся они вокруг, забираются в волосы, в ноздри, теребят уши.

– Пошли прочь! – Я со всей силы бью кулаком по шпале, и феи тотчас исчезают.

Это бред. Просто бред. Нет никаких фей. Но на душе становится лишь тревожнее.

Ни рассудок, ни органы чувств никак не могут приспособиться к темноте. Кажется, что достаточно просто открыть глаза – и все станет видно, и не придется двигаться на ощупь, время от времени протягивая руку, чтобы не разбить голову. И так я в самом начале пути успел обзавестись парой (ох!) болезненных шишек на макушке, теперь голову надо беречь.

Вот она наконец. Развилка.

Несколько минут уходят на то, чтобы ощупать все вокруг. Только это мне и остается. Можно попробовать обнюхать, но мало толку. Да и нос почти ничего не ощущает – заложило.

– Ай!

Поздравляю себя с новой шишкой. Зато появилась ясность относительно того, что вокруг. Это плюс. Я ложусь, привалившись к стене туннеля. Здесь немного теплее, ощущается движение воздуха. Можно позволить себе небольшую передышку и подумать, куда двигаться дальше.

Новый туннель имеет сильный уклон. Рельсы уходят куда-то… Вниз. В темноту. Правда, с другой стороны тоже нет ничего, кроме тьмы.

Куда же дальше? Вверх? Вниз? Может, сначала в одну сторону ткнуться, потом в другую? Но вернусь ли я обратно, Бог знает.

Я помянул Бога машинально, мимоходом. Но тут же вернулся опять к этой мысли:

– Кстати. Кстати-кстати. Уж кто точно знает, так это Он. Эх, жаль, я молитв не помню никаких. Да и верю ли я вообще в Него?..

Минуты идут. Ноги опять начинают замерзать. Хуже не будет. Попытка не пытка. Кряхтя и отдуваясь, я встаю на колени, кое-как складываю пальцы в щепоть и начинаю шептать чуть слышно:

– Господи, помоги. Не дай погибнуть. Господи, дай мне знак. Господи!..

Что это?

Я слышу какой-то… Звук. Не могу дать ему название, но одно ясно: в этот раз я не брежу. Там, внизу, кто-то или что-то есть. А это что такое? Свет? Точно, свет! Очень, очень далеко отсюда. Свет слабый, едва заметная искорка. Но она не гаснет. Горит ровно.

Спрятаться, затаиться? Или двинуться навстречу свету?

Колебание было кратким.

– Свет лучше, чем тьма. Вставай и вперед.

С огромным трудом поднимаюсь на ноги. Позвоночник распрямляется так медленно и неохотно, как будто он задеревенел. Ничего, мелочи жизни.

Смело вперед!

К свету.

Глава 2

Люди

Сладкое, волшебное, ни с чем не сравнимое блаженство – видеть, что я не одинок, что даже в этом странном, мрачном месте обитают живые существа, такие же, как я. И что у них есть свет.

– Почему ты решил, что там именно люди? – всплывает в голове неприятный вопрос, но я отмахиваюсь от него.

Кто еще мог зажечь этот свет? Только люди, больше некому.

Дрожь волнами пробегает по телу. Мышцы подрагивают от волнения. Крупные капли пота скользят по лбу, по спине. Волосы встают дыбом. Нет, я не боюсь! Я не боюсь, не боюсь… Вот так. Не боюсь.

С каждым шагом ощущаю, как по телу разливается приятное, бодрящее тепло.

Одного лишь я боюсь: что слабая искорка, манящая меня к себе, погаснет, и я снова окажусь во мраке. Один. Но пока свет горит. Бум надеяться, что и не погаснет.

Туннель, до этого почти все время круто спускавшийся вниз, стал ровным и прямым. Нос чешется, хочется чихнуть. Никак не могу привыкнуть к запаху сырости и плесени. А вот промозглого, влажного холода, который еще недавно пробирал до костей, больше не ощущается. Наверное, рядом есть источник тепла. И свет становится все ярче и ярче.

– Еще немного, и я у цели. Еще немного. Еще немного.

Р-р-р! Мои ноги словно бы живут своей жизнью. Мозг твердо решил добраться до источника света, а вот тело приходится уговаривать. Особенно сильно протестуют ноги.

– Ну, давайте, родимые. За маму. Шаг. За папу. Шаг. Если они у меня, конечно, есть. За дядю. За тетю. За бра…

Добрался.

Туннель, начавший казаться бесконечным, кончился. Низкие своды резко раздались в стороны.

Я вижу перед собой просторный зал. Ну как, просторный… В сравнении с туннелем. Стены и потолок покрыты узорами. Тут и там в стены вмонтированы изящные украшения, на которых, присмотревшись, я различаю силуэты каких-то рогатых существ. Маленькие, словно бы игрушечные рельсы почти на одной высоте с низкой, узкой платформой. Какая-то ниша в стене. Наверное, ход в соседнее помещение. Надо будет проверить. Туннель с другой стороны помещения продолжается. Туда уводят рельсы; там снова клубится чернильный сумрак…

Только люди могли построить все это. Правда, их самих тут нет. Зато есть светильник. Вот он, стоит посреди зала, воткнутый в пол. Очень странная штука. Длинный, сужающийся кверху предмет, излучающий неровное, пульсирующее сияние. Я медленно приближаюсь, внимательно разглядывая светильник.

Что за чудо? Одна искорка отделяется от общей массы. Но не падает, а начинает выписывать странные пируэты в воздухе.

– Так он… Живой?! – произношу я вслух.

Светильник, словно бы испуганный звуком моего голоса, вспыхивает ярче. В помещении сразу становится светлее. И теперь я вижу детали, до этого прятавшиеся в полумраке.

Стены, потолок станции, пол, пути – вообще все кругом покрывают смазанные, потемневшие от времени пятна. Странные какие-то «узоры». Очень уж это похоже на…

В дальнем конце станции я вижу груду костей. Десятки, сотни костей. Звери, что ли? Рыбы? Нет… Человеческие. Конечности, ребра, черепа. Раздробленные, изуродованные… Ни одной целой косточки.

И тут я понимаю, что это за рисунки на стенах, на потолке, на полу. Это кровь. Кровь! Кровь, куда ни посмотри. Она везде! Везде! Везде!

В смутных тенях, что трепещут в углах, я вижу тени тех ужасов, что когда-то творились тут. Перекошенные, изуродованные тела. Кривые руки, тянущиеся в тщетной мольбе о пощаде.

– Господи Иисусе!!!

В панике кидаюсь я туда, где зияет в стене правильной формы отверстие. Все равно, куда бежать. Лишь бы подальше. Лишь бы спастись от этого кошмара.

Бежать! Бежать!