Герои моего времени

– Денис! Проходи!

– Да я… – засомневался Денис, – не во время, наверное. Вот… – он протянул Чайкину листки с переводом.

Чайкин бегло прошелся взглядом по первому из них.

– Э-э-э… Ну, ты, друг, даёшь… Первое же число! Проходи!

Он схватил Дениса за руку и потащил в свои владения – частный дом с участком и банькой. К ней они и идут.

– Понимаешь, Денис, – сообщает Чайкин по дороге, – брат ко мне приехал. Жену с дочкой я к родителям сослал, отдыхаем! Перевод – это хорошо, но не сегодня. Лады? Сейчас попаримся!

В предбаннике за столом из обструганных досок сидит голый толстый мужчина с пышными усами и густой курчавистой, покоящейся на внушительных объёмов животе, бородой. Перед ним на столе две стеклянных пивных кружки.

– Вот, батюшка, коллега мой Денис Стрельников, извольте любить и жаловать! – обращается Чайкин к мужчине. – А это, отец Виталий, – представляет бородатого Денису.

– Ну, будет уже тебе, будет, – хмурится бородатый.

– Раздевайся, – командует Чайкин. – Давай за стол! Пива выпьешь?

– Можно, – соглашает Денис, стягивая одежду.

Из-под стола Чайкин достаёт полторашку пива, из шкафчика, примостившегося на стене рядом с миниатюрным, смотрящим на забор, окошком – ещё одну кружку.

– А ты, отец Виталий, – ухмыляется, – продержишь нас?

Отец Виталий медленно и величаво кивает в ответ.

– Ну, так! – восклицает Чайкин и принимается разливать пиво. – Церковь, как говорится, она завсегда с людЯми.

– М-м-м, – мычит отец Виталий и недовольно морщится. – Всё ёрничаешь.

– Почему ёрничаю. Я, может, от души!

– Да уж, душа у тебя… – произносит отец Виталий. Покусав краешек усов, спрашивает: – Ты в церкви-то когда последний раз был?

– Хм… не припомню…

– Так сходи, исповедуйся. Глядишь, вся желчь из тебя и выйдет! Колючки отвалятся. Храм-то душу смягчает! А то она у тебя как спина у дикобраза.

– Ага, и колючки отвалятся и хвост отсохнет… – смеётся Чайкин.

Денис тем временем разделся и уселся на краешек стоящей у стола скамьи.

– Угощайся, – придвигает к нему кружку Игорь Аркадьевич.

Пиво холодное густое, желудок пустой. Оно тяжело плюхается в него. В голове сейчас же образуется хмельной туман. Сделав несколько больших глотков, Денис прислоняется спиной к стене. Оттесняемый хмелем на край сознания и слуха, звучит голос Игоря Аркадьевича:

– Вот ты, Виталик, как думаешь, кто ты: священник или поп?

– Тьфу ты! – мотает отец Виталий головой, словно отгоняет назойливую муху. – А разница?

– Ну, как… Священник – это от Бога. Святой человек, человек Света. Сподвижник. Духовный наставник. А поп… – Игорь Аркадьевич чешет затылок. – Поп – это от Лукавого. Агент сатаны.

Лицо отца Виталия багровеет так, что кажется и борода стала красной. Щёки и живот его надуваются.

– Вот посмотришь на иного служителя церкви, – продолжает Чайкин, – и видишь – священник! А на другого глянешь – ни дать, ни взять поп. Заслал его сатана, чтобы примером его людей смущать. Подъезжает такой к храму на каком-нибудь джипе… вот у тебя, Виталий, джип, так?

– Ну…

– Вот выходишь ты из своей пятикомнатной на Арбате, едешь к храму на своём джипе, и там учишь верующих, как им жить. Дескать, отриньте всё мирское, не гонитесь за богатством, ибо богатому в рай попасть сложнее, чем верблюду через игольное ушко просочиться, настаиваешь, чтобы не о бренном теле, а о душе заботились. А после службы с попадьёй в ресторан – балычок, икорка, шашлычок, судачки порционные «а-ля натюрель». Ты уж прости, Виталик, но поп ты и есть!