Убийство к Рождеству
Миша без особого интереса взял конверт.
– По-моему, – протянул он, – тут некоторые девчата явно не соответствуют тому, что написано сзади… Знаешь что, дай эти фотки мне, у меня дома своих полно с этого конкурса, я тебе точнее скажу, кто есть кто.
– Было бы здорово… А вот на этом фото – точно Карина Фоминская? Подруга Дины, если я правильно понимаю.
– Не знаю. Первый раз ее вижу. Но имя знакомое – мне рассказывали, что она уехала в Штаты еще года два тому назад… А у Дины, по-моему, вообще не было подруг. Так, приятельницы. В этой богеме дружбы между бабами не бывает – они все только и думают, как бы друг дружке пакость сделать. Если, конечно, не розовые. Но Дина была нормальной. Натуралкой, как это у них говорят.
* * *Я подъехал к дому и остановился, глядя через окно машины с беспокойством. На этот раз меня действительно поджидали бандюки. У моего подъезда стояла серая «БМВ», за рулем которой обычно восседал Влад по кличке Соленый. И он тоже был сейчас здесь, а с ним еще кто-то, видимо, из его приятелей.
– Иди-ка сюда, – позвал меня Соленый, высунувшись в окно.
Я подошел к «бумеру». Задняя дверь открылась и мне молча предложили влезть в чрево автомобиля. Похоже, мне предстоял не самый обычный разговор, если учесть, что Соленый даже не удосужился позвонить предварительно.
– Так, дорогой, – это обратился ко мне сидевший на заднем сиденье парень, уже внешне казавшийся опасным, хотя в полумраке салона я почти не мог видеть его лица. – Я слышал, что ты про правильного пацана фуфло толкаешь?
Соленый при этом молчал. Я сразу понял, в чем дело. Придуриваться, и спрашивать, о каком таком «правильном пацане» идет речь, было глупо.
– Сурок – мой друг. И если бы мне самому не сказали про него плохое, я не стал бы выяснять. Я надеюсь, что это действительно фуфло.
– Тебя ведь звать Саша Жариков? Сурок говорил, что ты у него далеко не первый друган, да и дела у вас разные.
– Пусть не первый. Мы друг друга давно знаем. А дела у нас действительно разные, но пиво пить вместе это не мешает.
– Короче. Сурок был правильным пацаном и по масти таким и остался. Значит, кто-то метет про него пургу. А за такую пургу обычно отвечать надо. Причем серьезно отвечать, ты понял?
– Сам я пургу не мету. Не приучен, – достаточно твердо сказал я.
– Тогда тебе придется сказать, кто все это мел.
– Придется, – согласился я. – Ее зовут Дина Ткачева.
Бандит замолчал.
– Соленый, ты понял че-нибудь? – спросил он потом.
– Нет, – ответил Влад.
– И я ничего… А чья это телка? А, Саша?
Видимо, этот тип даже не подозревал, что «телка» может быть ничья. Даже в контексте нашего конкретного базара.
– Какое-то время была моя, – ответил я. – Но мы знакомы недолго – около недели.
– А откуда она про Сурка знает?
– Я спрашивал, она не сказала.
– Плохо спрашивал.
– Плохо, согласен.
– Значит, надо спрашивать лучше. Так, братан. Сегодня ты ее увидишь?
Вопрос тот еще.
– Вряд ли.
– Ну позвони тогда, объясни ей структуру момента. Вдруг она не понимает, что нельзя такую пургу мести. Потому что за такие слова даже баба должна отвечать. Думаю, ты это знаешь, и сам вряд ли стал такое выдумывать. Тебе я верю, хотя не стопудово.
– А бабе ты поверишь стопудово? – спросил Соленый.
– Бабе вообще верить нельзя, – согласился бандюк. – Но надо, чтобы она хотя бы сказала, откуда знает про Сурка, или кто ей по ушам проехал. Оба понимаете, да? А Сурку в дом надо будет передать, что есть такая телка, которая про него что-то знает… Может, она все-таки на него зуб имеет? А, братан?
– Может быть, – спокойно сказал я. – Володька хороший парень, но девок он много перепробовал. Возможно, кому-то из них это не понравилось.
– Ладно, хорош. Я понял. Значит, так. Саша, как только что узнаешь, звони Соленому. А если нам будет в лом долго ждать, мы эту Дину сами найдем. Так что если она упрется, ты ей объясни, что с ней другие поговорят. И ты ей это объяснишь. Тебе ведь ни к чему, чтобы с твоей телкой другие говорили?
– Конечно.
– Спокойный ты какой-то. Ну, а даже если она тебе до Пензы, подумай о себе. Наверное, мы не последний раз видимся.
– Да ладно. До этого не дойдет. Все нормально.
– Ну, если так, свободен.
– Хорошо. Одна просьба.
– Да?
– Если будешь до Сурка всю информацию доводить, передай, что Жариков очень рад, что это все враньем оказалось.
Бандит на секунду задумался.
– Ладно, выходи.
Прощаться мы не стали.
* * *До домашнего ужина мне в этот вечер не было суждено быстро добраться. Не успел я вставить ключ в замочную скважину, как на лестничной площадке появилась Вера Степановна.
– Саша, подойди сюда на секундочку, – заговорщицким шепотом сказала она.
Я подошел.
– В пятницу утром ты уходил с девушкой, – сказала она. – Меня про нее сегодня спрашивали.
– Даже так?
– Да. Очень неприятный мужчина. Я сказала, что ничего не видела, ничего не знаю… Это не муж ее?
– Ну что вы… Девушка незамужем.
– Значит, я правильно сказала.
– Конечно, спасибо вам… А как он выглядел?
– Здоровый такой бугай. На молдаванина похож.
– А как он спрашивал?
– Спросил, грубо довольно так: не видела ли я, что за девушки у тебя ночуют. А я не люблю грубиянов.
– Я тоже. Правильно, Вера Степановна, мало ли что это за люди… А кстати, вы не замечали, накануне того дня… В смысле, тем вечером, когда участковый приходил, никто ко мне больше не заглядывал? Есть у меня кое-какие подозрения.
– Точно скажу – никого не видела.
– Ладно, спасибо вам. Если что понадобится, обращайтесь, как всегда.
– А ничего, если сейчас обращусь? Пылесос у меня не включается.
Чинить бытовую технику не входило в мои планы на сегодняшний вечер, но я вспомнил, что Вера Степановна и готовит неплохо… Да и проблема-то пустяковая оказалась – плохой контакт в выключателе. Так что дома я оказался поздно, но зато со снятой проблемой ужина.
А следовательно, можно было еще подумать о своих дальнейших действиях, тем более, что чем дальше, тем эта история мне казалась все более запутанной.
Что сказал Игорь? «На животе шрамы – а у нее почти все фотосессии в бикини, да в топиках».
Что сказал Миша: «Пришлось делать повторную операцию, а это еще один длиннющий шрам».
Мы с Диной весело проводили время, но она при этом ни разу не была полностью обнажена. Тогда, в машине, я видел только грудь. Потом, у меня, в первую ночь, она так и не сняла ни маечку, ни широкий пояс с чулками, который как раз плотно прилегал к телу в месте нижнего шрама. А потом я видел ее только в кожаном боди.
А шрамов от операций я не видел! Я их и не мог увидеть, потому что девушка прятала от меня живот. Видимо, она на самом деле комплексовала. А может, наоборот, не хотела, чтобы я увидел… Не увидел что? Отсутствие шрамов?
И она не признала свою брошку…
Что еще сказал Миша? «Тамара волосы красила, так вообще не отличить».
Так кто же проводил со мной эти ночи?
VII. Ведомый сомнениями
«Абонент временно недоступен»… Услышав в очередной раз механический женский голос, я отшвырнул телефон. Не вовремя, ох как не вовремя… Что же случилось?
Дома Наташи тоже не было – ее отец сказал «не знаю, звоните позже». Хотя куда уж позже – времени почти одиннадцать.
…В «Обероне» меня встретил рыжий админ Боря. Да, Наташа была сегодня здесь часов до восьми, потом вызвала такси и уехала. А черт ее знает, куда…
Я заглянул в подсобку. При невозможности встретиться лично мы с Наташей оставляли там друг другу записки – оно было иногда надежнее, чем пользоваться компьютером – вдруг что-нибудь срочное, а игроманы взяли и оккупировали все места.
В подсобке никаких записок не было. Я заглянул в свой ящик стола, достал фонарик, а на его место положил голубую брошку Дины – машинально положил ее в карман, будучи дома.
Дорога была знакомой. Несмотря на испортившуюся погоду, я добрался до Наташиной дачи менее чем за час. Остановившись в пяти метрах от забора (ближе подобраться было невозможно), я вышел под удары холодного ветра, несущего колючий снег, и пошел к знакомому погребу, вооруженный лопатой, фонарем и ножом.
И процесс открывания крышки погреба был знакомым. Я нащупал ключи на стене сарая, отогрел замок и разомкнул дужку. С противным скрежетом тяжелая крышка откинулась. Я посветил фонариком вниз.
Труп в шляпе сидел на прежнем месте – и то право, как бы он оттуда выбрался? Я спустился, освещая фонариком лестницу, чтобы не загреметь вниз, чего доброго.
Коснуться девушки было непросто. Но не для того я проделал этот путь, чтобы просто посмотреть на замерзшее тело. Которое было твердым как камень…
Сняв шляпу с головы, я расстегнул кнопку страшной черной маски под подбородком и попробовал стянуть ее. Но кожа маски, похоже, крепко пристыла к коже лица. Пришлось отогревать примерно таким же способом, что и замок на крышке. Порывы ветра швыряли вниз снежную крупу, над моей головой что-то глухо постукивало.
Минут через пять маска поддалась. И все равно я стащил ее с головы девушки с большим трудом. Длинные темные волосы упали мне на руки. Затаив дыхание, я откинул их назад.
И увидел белое лицо мертвой девушки. Глаза закрыты, верхняя губа задралась вверх, обнажив ровные белые зубы. От угла рта вверх тянется размазанное по коже пятно крови. Освещенное прыгающим лучом фонарика, лицо казалось одновременно похожим и не похожим на лицо Дины… Опознать было сложно – пока я тащил маску, отогревшаяся кожа сложилась в страшную гримасу, а теперь она застыла. Дина была настоящей брюнеткой, вспомнил я. А Тамара красила волосы.
Волосы были крашеными! Девушка, с которой я проводил время, тоже красила волосы. И именно в такой же темный цвет, почти черный…
Хоть и было неприятно, но я отрезал небольшую прядь, связал узлом и сунул ее себе в карман.
Дальше было немного легче, хотя руки и дрожали. Срезав пуговицу на джинсах, я немного приспустил их, насколько это было возможно, учитывая каменную твердость тела, замерзшего в сидячем положении. Руки немилосердно стыли. Я спрятал их себе под куртку, подышал на них немного, повторил процедуру… Потом выпростал из джинсов свитер, задрал его на уровень груди. Кожаное боди застегивалось где-то в промежности, но я туда не полез, а тем же ножом разрезал его в области лобка. И тоже задрал вверх.
Шрамы сразу же бросились мне в глаза. На застывшей, побелевшей коже, они выглядели как совсем уж белоснежные полоски. Со следами швов они походили на каких-то фантастических многоножек. Один шрам – довольно маленький, в нижней части, справа, почти такой же, как у меня. Его я мог бы заметить в темноте, только если бы очень хорошо пригляделся и снял бы пояс для чулок. Другой – чуть длиннее, идущий от маленького шрама вверх, и заканчивающийся чуть выше пупка. И третий – горизонтальный, под пупком поперек живота, длиной сантиметров семь-восемь.
Итак, передо мной несомненно Дина. Чтобы отбросить последние сомнения, я осветил и ощупал ее правую руку. Расплющенный мизинец тоже был на месте. Именно эту девушку убили у меня в квартире, именно ее с помощью Наташи я увез в этот погреб, и сейчас я тоже видел именно ее.
Значит, мои подозрения были пустыми: я действительно проводил ночи не с Тамарой.
…Порыв ветра обрушил вниз целую охапку снега, значительная часть которой угодила мне за шиворот. От неожиданности я уронил фонарь, который от падения погас и откатился, если я правильно уловил направление, под ноги Дине. Чертыхнувшись, я встал на карачки, пытаясь хоть что-то разглядеть в намеке на свет сверху. В этот момент ветер ударил еще сильнее, раздался громкий хлопок, и я оказался уже в совершенной тьме – торчащая вертикально вверх крышка погреба захлопнулась.
Совсем прекрасно! Ветер наверху завывал прямо-таки по-волчьи. Можно подумать, что я нахожусь не в нескольких километрах от Кремля, а где-то в якутской тайге. Да и температура здесь тоже как на полюсе холода.
Теперь мне уже совсем не хотелось искать фонарик под ногами у Дины. Не потому что в темноте труп, тем более, заледеневший до каменной твердости, стал вдруг опаснее, а… вообще. Я полез по шатающейся лестнице вверх, уперся в крышку… Сильнее… Еще раз… И еще…
Раздался тошнотворный треск, планка лестницы разломилась, и я свалился на покрытый снегом земляной пол. Сверху на меня еще упали какие-то палки.
Секунду или две я лежал не шевелясь, стараясь не поддаться панике. Потом встал и стал проверять, что имею теперь.
Теперь я имел сломанную лестницу. И заклинившую крышку погреба где-то на высоте стратосферы надо мной. И мобильник, брошенный в машине, припаркованной у забора вообще в другой галактике. Воображение быстренько нарисовало мне Наташиного отца, который через несколько дней, возможно, заглянет в погреб и увидит двух мертвых истуканов, причем одного из них, одетого в садомазохистский наряд – при жизни женского пола. Поневоле задумаешься о странностях человеческих отношений и сексуальных изысках…
Но выбираться отсюда как-то надо. Я снова начал искать фонарь. Совсем уже застывшими руками нащупал окаменевшие ноги в брюках, провел под ними… Вот он, чертов фонарь! Я попытался его включить, свет зажегся, но я тут же едва не получил разрыв сердца – мне показалось, что Дина ожила и замахивается на меня рукой.
Уф-ф! Планка от лестницы так аккуратно упала на плечо трупа, что при разыгравшемся воображении можно было представить себе и такое. И все-таки при свете лучше соображать… Хотя бы потому, что крышка не так уж и высоко. А «ноги» лестницы стоят довольно устойчиво. И если отбросить некоторые предрассудки…
Что я и сделал. Я развернул Дину лицом к стене, сунул фонарик в нагрудный карман, стараясь, чтобы он светил под небольшим углом вверх, а потом, придерживаясь за остатки лестницы, встал на плечи Дины. Немного побалансировал, а затем обеими руками уперся в крышку. И надавил. Еще раз… И еще раз… И еще…
* * *Наташа по-прежнему была недоступна. Чертыхнувшись, я сунул телефон в карман и прибавил газу. Мне никто не звонил – Галя, очевидно, решила меня проигнорировать, а всех прочих я не хотел сейчас слышать. Больше всего на свете я хотел вернуться сейчас домой и напиться. Я чувствовал, что нахожусь на грани срыва.
Снегопад прекратился, видимость улучшилась. Я прибавил газу. Сто километров в час… Сто двадцать… Сто тридцать. И вдруг – вуууууу!!! «Жигули триста пятнадцать, остановитесь!».
Это был уже перебор. Я даже засмеялся. Но, разумеется, немедленно сбросил скорость, затормозил и стал прижиматься к обочине. А когда остановился, милицейский «Форд» обогнал меня и тоже сделал остановку.
Я достал документы, заготовил шестьсот рублей, думая, что если буду тратить деньги такими темпами, то скоро придется затронуть долларовый НЗ, и вышел из машины. Мент в чине старшего лейтенанта уже ждал меня возле «Форда».
Он представился, но фамилию я не разобрал. Да и какая, в сущности, разница, кому деньги платить? Я выслушал замечание на предмет превышения скорости в черте города, а заодно и предложение дыхнуть в баллончик.
Предложение было принято, и как следовало ожидать, процесс теста прошел без осложнений. Так что меня ждал банальный штраф…
– Посмотрим вашу машину, – вдруг сказал старлей, изучив мои права.
– Посмотрим, – согласился я. – Наверное, решил раскрутить меня по полной. Но фиг он найдет, к чему придраться!
Чертов инспектор проверил мою машину на предмет аптечки, огнетушителя, ремней безопасности, талона техосмотра и всего прочего. Придраться действительно было не к чему.
– Откройте багажник, – последовало требование.
Я открыл и багажник. Подсветка не работала, милиционер направил туда луч фонарика.
– Что-то раскапывали? – спросил он, осветив лопату с прилипшими к ней ошметьями снега.
– Застрял по дороге, – сказал я, решив не вдаваться в подробности.
– А здесь что? – спросил мент, осветив фонариком небольшой тюк в углу багажника.
– Здесь… – И тут мне стало так жарко, словно из русской зимы я вмиг переместился в бразильское лето. Ну какой же я дебил! Ведь у меня было столько дней, чтобы избавиться от этого проклятого свертка!
– Доставайте. – Офицер сделал движение, и мне показалось, для того, чтобы проще было выхватить пистолет.
– Это не наркотики, – сказал я. – Тряпки старые.
– Доставайте, – повторил инспектор.
Делать нечего. Я выволок клеенку, в которую были завернуты окровавленные простыни.
– Что это? Кровь?
– Да, ерунда. Обтирочный материал.
– Но он весь в крови! Барана резали?
– Не помню я… Неужели вы думаете, что если это было бы что-то криминальное, так я бы возил бы его с собой…
– Руки – на крышу… Вот так.
Инспектор быстро обыскал меня, словно не гибдэдэшник, а оперативник из убойного отдела. Убедившись, что я вооружен только мобильником, милиционер быстренько его изъял и произнес:
Пройдемте в машину.
Куда деваться? Я двинулся по направлению к «Форду» и сел на заднее сиденье.
– Что там? – спросил водитель старлея.
– Кровь в багажнике… Вызывай наряд, будем оформлять передачу.
* * *В дежурном помещении было тепло и накурено. Я сидел у стены, а злополучный узел лежал на столе, и два парня в штатском изучали бурые заскорузлые пятна на простынях.
– Это кровь, стопудово, – сказал один из них. – Кого покусал, мужик?
– Никого, – сказал я. – Этому тряпью сто лет в обед, я даже не помню, откуда оно у меня… Я еще раз говорю, будь это что-то связанное с криминалом, я уже давно бы его выбросил!
– Женат? – спросил опер.
– Нет… Я понял, о чем вы. Может, действительно, у девушки ночью затруднение началось… Все равно точно не помню.
– Многовато для затруднений, – покачал головой опер. – Ладно, парень, говори, кто ты есть и прочее. Разберемся… Блин, опять домой в два часа ночи возвращаться…
Похоже, опера решили, что ничего криминального тут нет. Но, с другой стороны, а вдруг? К тому же я помнил о предупреждении Виктора. А ну как проверят мою машину по их базе в связи с делом об исчезнувших девушках? Вот тут-то я точно влипну как мыло в рукомойник.
По знаку старшего оперативника я сел к столу, где менты уже заготовили бланк протокола задержания.
Я назвал себя, назвал место работы и место жительства с указанием контактных телефонов. Затем еще раз изложил свою версию обнаружения в моей машине модель такая-то номер такой-то свертка из клеенки желто-зеленого цвета клетчатой и простыней из белого льна в количестве двух штук с бурыми жесткими пятнами, похожими на кровь. Оперов это устроило, я подписал документ и стал ждать, что со мной будет дальше.
Бланк протокола убрали со стола, я бросил взгляд на уложенные под лежащее на столешнице оргстекло картинки и фотографии… И брови мои сами собой поползли вверх. Я увидел Дину! Ошибки быть не могло – одетая в белое кружевное белье, темноволосая, улыбающаяся, в гламурных дымчатых очках, она, улыбаясь, рекламировала продукцию фирмы «Северина» – ромбический логотип тоже был изображен на бумаге. Лист, видимо, вырвали из какого-то глянцевого журнала.
Оперативники, похоже, на время забыли про меня. Один из них звонил по телефону, и негодовал, что какой-то Василий Сергеевич сможет прибыть в управление только к восьми утра. Другой упаковывал вещдоки в полиэтиленовый пакет.
Озорство и, возможно, ничем не оправданное. Но мне это удалось. Я приподнял оргстекло, которое свободно лежало на поверхности стола, подцепил ногтем страницу с Диной и вытянул ее из-под стекла. Затем сложил лист вчетверо и переправил себе в карман. Вся операция заняла у меня не более двух секунд.
* * *Голова болела, словно с похмелья. Во рту было сухо и погано. Хотелось курить, но одновременно мысль о сигарете вызывала тошноту.
– А потом что?
– Потом меня посадили в «обезьянник», или как он там называется, к трем подозрительным типам. Пол каменный, стены шершавые, скамейки узкие. Спать невозможно. В восемь утра приехал следователь. Злющий, потому что пришлось работать в воскресенье. С ним еще целый час пришлось проторчать. Оформили еще один протокол, а заодно подписку о невыезде. Спросили к тому же, чего я там натворил вчера в «Пикнике», раз у меня деньги стащили. Словом, попал я в опасные разбойники.
– А простыни куда дели?
– Наверное, экспертизу будут делать… Что же еще?
– Какой ты все-таки дурак, – с чувством сказала Наталья.
– Конечно, дурак, – согласился я. – Давно бы уже эти простыни выбросить надо было.
– И это тоже. Какого черта ты потащился к погребу?
– Я же объяснил. Игорь и Михаил сказали мне про шрамы у Дины. Я стал вспоминать, и мне показалось, что я их не видел. Потом, я узнал, что сестры настолько похожи, что Тамара даже экзамены за Дину сдавала. Вот и вообразил, не Тамара ли, часом, в погребе?
– Я же говорю – дурак. Надо было со мной посоветоваться сначала.
– Клянусь, я звонил. Но у тебя телефон был выключен.
– В котором часу?
– В десять вечера. Тебя и дома не было.
– Ну, тогда каюсь… Извини, конечно, но у меня тоже есть личная жизнь.
Наташа немного покраснела. А мне, если честно, вдруг стало неприятно. Хотя, с другой стороны, какое мое дело, с кем она встречается поздними вечерами? Я вдруг вспомнил, как моя компаньонка выглядела в тот день, когда ко мне приходил участковый, а она вышла из ванной, обернувшись полотенцем, и – не поверите – испытал самый настоящий приступ ревности… Нет, парень, сказал я себе, сейчас не время для подобных эмоций. Но все равно про тот день вспомнил вовремя.
– Смотри, что у меня есть, – я показал Наташе стеклянную трубку, которую нашел тогда под кроватью. – Когда гибдэдэшник вообразил, что в моем багажнике могут быть наркотики, у меня в голове восстановилась логическая цепочка, и я сообразил, для чего могут применяться такие трубочки. Для употребления гидрохлорида кокаина. Путем вдыхания через нос.
– Может быть… – произнесла Наталья, взяв трубку. – Откуда она у тебя?
Я рассказал. И добавил:
– Никто мне не говорил, что Дина или Тамара имели проблемы с наркотиками. Вот если бы узнать точно…
– Ну, «кокс» не настолько страшен, как героин, к примеру. И любителя кокаина не так-то просто вычислить.
– Вот что еще у меня есть, – я достал прядку темных волос. – Это волосы той девушки.
Наташа, уже потянувшаяся за ними, резко отдернула руку.
– Зачем они тебе?
– Это я все ту же теорию проверял. Волосы Дины и без того почти черные. Зачем брюнетке краситься точно в тот же цвет, какой она имеет от природы? Скажи мне, женщина?
– Действительно, сложно ответить…
– Тогда скажи: нельзя ли в домашних условиях определить естественный цвет этих волос?
– Наверное, можно, – без особой уверенности сказала Наташа. – Я попробую уточнить.
– А напоследок… Приз – в студию!
Я дал Наташе сложенный вчетверо лист бумаги, украденный мной в дежурном помещении. Моя компаньонка развернула его, ознакомилась и засмеялась:
– Я, конечно, ценю твою раскованность, но, мне кажется, ты выбрал не самый удачный момент для таких экспериментов. Возможно, как-нибудь в другой раз…
– Что? – Я выхватил страницу. Черт! Наташа повернула ее к себе той стороной, где были напечатаны рекомендации для женщин – как достичь наиболее яркого и продолжительного оргазма при куннилингусе.
Теперь пришла моя очередь краснеть. Я перевернул страницу и протянул ее Наташе.
– Это Дина, – сказал я.
– Красивая, – без особых эмоций произнесла Наталья. – Что-то теперь и я не понимаю… Она совсем не похожа на себя.
– Точно. – Я достал распечатку фотографии с сайта.
– Готова поклясться, что это разные девушки.
– А я – пока не готов. Но вот еще один вариант, – я передал Наташе фото из портфолио Дины, единственное, которое оставил у себя.
Наташа задумалась. Потом перевернула журнальный лист.
– Журнал называется «Старлайт». На колонтитуле, вот смотри – апрель прошлого года. Когда у Дины были первые кастинги?
– Миша сказал, в конце весны… Черт!
– Но это еще ничего не значит. В конце концов, он был приятелем Тамары, а не Дины, и вполне возможно, что Дина снималась для рекламы еще до кастингов…
– Как это? В любом случае, модель в любом случае должна сперва пройти подобную процедуру.
– Ну, я имею в виду, что Дина могла работать на «Северину» еще до того, как начался отбор конкурсанток на «Мисс Столицу».
– Да, но Миша сказал, что «Северина» предложила Дине контракт только после финала конкурса! В августе! Нет, здесь что-то не так! Надо срочно выяснить.
– Ты хочешь позвонить в редакцию «Старлайта»?
– Нет, прямо в офис «Северины».
– А знаешь, ночь в кутузке благотворно сказывается на работе твоих мозгов, – произнесла Наташа. – Но сегодня ты можешь не достучаться до офиса. Воскресенье.
