Код Гагарина

Сидел я рядом на корточках, поддакивал, кивал головой, а про себя думал – это надо же, а ведь я иногда думаю, что это мне не везет в жизни… Тут историй таких вокруг, надо думать – вагон и маленькая тележка. А я все иногда думаю: куда исчезают «неудачники»? Почему в девяностые от бомжей на вокзалах было не протолкнуться, а сейчас – где они? Меньше их не должно ведь становиться…

– Слушай, Мороз, – сказал я. – Раз твой товарищ хочет тут остаться, пусть остается…

– Да не хочу я… – проскрипел Воха. – Просто везде одно и то же…

– Я понял… Так вот, а тебя, если хочешь, до Маймы я могу увезти. Там уже твое дело, куда дальше.

– До Маймы… Это хорошо. До Барнаула было бы лучше, конечно…

– Мне вряд ли понадобится ехать в Барнаул. До Бийска разве что.

– До Бийска – совсем хорошо. Не задаром же?

Мороз был понимающим человеком.

– Я ищу вот этого человека, – сказал я и протянул мужичкам фото. Чиркнула спичка.

– Первый раз вижу, – разочарованно сказал Мороз.

– Дай-ка… – Воха взял снимок, так и сяк покрутил его, прикрыл согнутыми пальцами аспирантскую бородку…

– Да это же этот… Медитатор…

– Кто? – не понял я.

– Сидит часами медитирует у Чжэна во флигеле. Там он живет уже черт знает сколько… Ну ты же его видел, Морозяка!

– Не помню, может и видел…

– Только он бороду сбрил, – добавил Воха. – Белобрысый такой, сутулый.

– Давно он здесь? – спросил я. – Как тут оказался?

– По зиме приехал с молодым парнем каким-то. Костя Дюгонь сразу было подлез – куда типа новенького определим – в коровник, наверное? Дак ему Чжэн сказал не лезть не в свое дело. Потом скрылись, что-то перетирали, а после этого вроде как видели – прижился белобрысый у Чжэна. Живет во флигеле, индийские тантры-мантры на майфуне слушает, дрова во дворе рубит. В общем, я так думаю, что он тоже где-то накосячил, и его тут прячут, только он не та птица, чтоб к нам на кильдым отправлять…

Несмотря на то, что информация шла от словоохотливого Вохи, Мороз вклинился в разговор и напомнил, что я вроде как обещал его увезти с собой подальше от злобных китайцев, которые заставляют убирать навоз, окучивать картошку, а самое главное – дерут плетьми.

– Я еще подымусь, – уверенно говорил Мороз. – У меня опять будут деньги, много денег… Я эту деревню танком пройду. С огнеметами.

Что было делать? Опасного типа теперь просто так со счетов не скинуть, а может, он пригодится? Я сказал:

– Пошли, заберем с собой вашего «медитатора». Все вместе и уедем.

– Во как? – слегка даже закручинился Воха. – Прямо сейчас?

– А что? – спросил Мороз. – Хотя бы и прямо сейчас. Выкурим еще по сигаретке и пойдем.

Решительный мужичок… И расчетливый. Все ж бизнесами занимался. А то, что неудачи были – так это ведь не потому что сглупил, а потому что правила игры поменяли без предупреждения. Как это у нас принято.

Теперь он затеял еще одну игру. И я почему-то посочувствовал китайцам, которым когда-нибудь придется втянуться в нее… Не прошло и получаса, а мы уже тихо шли по тихим неосвещенным проулкам. Мороз плохо знал деревню, но представлял примерно, где находится центр. Это знал и я, но вдвоем шагать нам было проще. И быстрее. Воха идти с нами отказался, но я сильно не расстраивался по этому поводу.

«Ратуша» все же была освещена. Над крыльцом висели две тусклых красных лампочки, выхватывая из темноты дверной проем. Ртутный фонарь на столбе действительно не работал, в противном случае я бы увидел его свет еще со стороны нашей стоянки, где прятался мой экипаж. Впрочем, двести двадцать вольт в деревне наверняка были только при ветре или работающем дизеле…

Окна флигеля были черны, как и все другие окна в здешних домах. Ночь была не такой уж темной, да и закончиться она должна уже вот-вот, мне казалось, что с каждой минутой становится все светлее. Надо поторапливаться…

– Смотри, дверь, – шепнул Мороз, показывая пальцем на торец флигеля, выходящий во внутренний дворик «ратуши». – Этот мужик наверняка через нее выходит.

Во дворик через забор (хотя бы и низенький) лезть было боязно – а ну как кинется псина?

– Лезь, – сказал я Морозу.

– А че это я?

– А то, – сказал я. – Если меня слотошат, то ты точно никуда не уедешь. А если слотошат тебя, то в худшем случае просто выпорют еще раз.

Мороз матюкнулся – видно, он понимал, что я прав. Он не стал больше спорить, а сравнительно ловко преодолел препятствие, с шумом подскочил к двери и внятно позвал меня:

– Давай сюда, тут незаперто.

Если бы во дворе была собака, Мороз уже наверняка бы лишился существенной части штанов, а может, и задницы. Но во дворе было тихо. Я последовал за своим стихийным сообщником, и мы через пару секунд пробрались внутрь флигеля. Я рискнул зажечь фонарик.

Комната, в которой мы оказались, была самой что ни на есть обыкновенной комнатой. Свет диода мало что проявлял в этой темноте, но стол, пару стульев и кровать я сумел хорошо разглядеть. На кровати кто-то лежал и сладко похрапывал – и то дело: три часа ночи, как-никак.

Я приблизился к спящему и осветил его физиономию – безбородый блондин, довольно молодой, наверное, это и есть Гена Ратаев, историк-археолог и Татьянин дальний родственник…

– Гена, – тихо позвал я. – Гена, проснись. Разговор есть.

Блондин всхрапнул и заморгал, попытался заслониться ладонью от света фонарика.

– Кто тут? – спросил он хриплым со сна голосом. – Чего надо?

Поневоле задумаешься, «чего надо»…

– Привет тебе от Тани Черепановой, – сказал я.

– От кого? – не сразу даже и понял лежащий.

– Ты должен знать. Это твоя двоюродная сестра.

– А… Понял… А ты кто такой?

Тоже подумать надо, как ответить на этот простой вопрос.

– Я – тот человек, у которого проблемы из-за твоих научных работ, – сказал я довольно определенно. Вряд ли Ратаев меня не понял.

Несколько секунд он молчал.

– Чего ты хочешь?

– Знать, где спрятан известный тебе артефакт.

Геннадий негромко захихикал. Признаться, не ожидал такой реакции.

– Чего смешного я сказал?

– На самом деле ничего. Просто ты уже далеко не первый, кто задает мне этот вопрос… Ответ будет прежний – не знаю… Кстати, а откуда Танька узнала, что я нахожусь здесь?

– Это не она. Это я узнал.

– Интересно, это как?

– Долго объяснять…

Ситуация становилась идиотской. Я нашел человека, которого искал не только я сам, но и мои «благожелатели», и вот теперь нашел его и не знаю, что делать… Тут еще и Мороз добавил:

– Так, ну ладно. Валить-то надо отсюда.

– Одевайся, – сказал я Геннадию. Я чувствовал странную скуку, если не сказать – легкую депрессию. Я просто не представлял себе, что я делаю и зачем. Словно меня что-то двигало извне.

– С какого это перепугу? Мне и здесь неплохо.

– Что значит с какого? Тут неподалеку Татьяна нас ждет… Мама твоя с ума сходит, не знает, жив ты или нет.

Я чувствовал, что говорю что-то не то, но что должен был говорить, представлял плохо.

– С матушкой мне встречаться совсем не хочется, – заявил Геннадий. – Она не за меня беспокоится, а из-за себя страдает… Татьяна мне вообще не интересна… Слушай, иди отсюда, а? Я не случайно забрался в эту глушь, потому что вы все мне надоели…

Вместо «мне надоели» этот интеллигентный человек произнес несколько иные слова, произнес без запинки, и не понять их смысл было невозможно. Учитывая, что именно являлось предметом интереса для многих знакомых Геннадия, я его хорошо понимал.

– Помоги нам найти эту штуку, – настаивал я. – Мы уже близко к ней. И знаем, что она где-то рядом.

– Вы ее не найдете. Со мной или без меня – неважно. Ее уже искали здесь… И без толку.

– Кто?

Геннадий уже не лежал. Он сидел на кровати и, по всей видимости, был готов к активным действиям. В случае чего. При свете фонарика мне было видно, что археолог находится в неплохой физической форме – подтянут, жилист и мускулист. Не рохля рыхлая – жизнь в бегах заставила, видимо, напружиниться. Еще немного, и поднимет тревогу. В любом случае – не бить же его по голове, не тащить на себе к автобусу…

– Тебе еще от одного человека привет. От Аркадия Монина, – сказал я. Евангелист посоветовал мне назвать его имя и внешность только в том случае, если Геннадий наотрез откажется куда-либо идти со мной.

– Я не знаю такого…

– Высокий, чернявый. Без правой руки. Не знаешь такого?

– Без руки, говоришь?! Вот как? Он сказал, что его так зовут, да?

– Именно…

– Ну, понятно… Значит, он прячется. Знаю я его, конечно.

– А кто он?

– Долго рассказывать… В общем, то, о чем мы с тобой говорим, искали уже давно и безуспешно. Думаю, ты уже и это знаешь. И я это искал, и другие искали… Знаешь, как? Довели вот этого человека до ручки – били его и пытали больше недели, чтобы он дал отрубить себе правую руку. И с помощью этой руки начали поиски – якобы она их вела как навигатор…

– «Рука славы», – пробормотал Мороз. Кажется, ему стало интересно.

– Вроде того, – сказал Геннадий.

– Насколько я слышал, эта штука употребляется для проникновения в помещения. Якобы позволяет открывать двери, делает взломщика невидимым и усыпляет хозяев.

– Точно. А еще ведет себя как лоза при поиске кладов. Только тут есть одна тонкость – руку надо взять у человека, который с ней расстанется добровольно. По-другому, считается, не получится. Правда, тогда у них тоже не получилось…

– Ты знаешь, как звали этих людей?

– Нет, – сказал Геннадий.

Я подумал, что он врет.

– Где ты его встречал, если не секрет?

Геннадий оживился, похоже, личность Монина его сильно интересовала.

– Да в нескольких километрах отсюда… Вместе с Татьяной. Ждет нас с нетерпением…

– Не может быть… Каким образом вы пересеклись? Да и кто ты такой вообще?

– Слишком много вопросов, – сказал я. – Хочешь узнать, пошли с нами…

Геннадий, кажется, уже был готов сорваться, но что-то еще не давало ему покоя.

– Ладно. Но как твое имя?

– Андрей Маскаев. – Я по-прежнему был настроен говорить правду. До тех пор, пока это мне не вредило.

– А Татьяну ты откуда знаешь?

– Она моя жена, – сказал я. – Уже больше десяти лет.

– Вот как?.. А с Эльвирой ты не знаком, случайно?

Тут нужно было соблюдать осторожность, но я решил ответить как есть:

– Да, знаком, и даже встречался несколько раз…

– Ну, и?

– И ничего. Она не знает, где сейчас я, и что делаю, если ты об этом.

Кажется, Ратаева это устроило.

– А это кто? – Показал он на Мороза, вставая с кровати и протягивая руку к джинсам.

– Это наш проводник, – сказал я, не вдаваясь в подробности.

– Э, нет, – просек ситуацию Ратаев. – Он же из бараков. Пусть идет обратно, зачем он нам?

Вообще-то резонно. По крайней мере, теперь. Я попытался быстро сообразить, как бы отправить «проводника» туда, откуда он взялся, но сам Мороз считал, что так делать не надо.

– Мы уходим вместе, – сказал он. – Вы решайте свои дела, они меня не касаются. Но до Бийска я еду с вами.

Геннадий промолчал и принялся одеваться. Я тоже решил, что нет смысла развивать эту бесполезную дискуссию. Тем более что вторжение во флигель произошло без лишнего шума, и меня это радовало.

– Как он? – спрашивал Ратаев, одеваясь.

– В каком смысли? – спросил я.

– Ну, что он рассказывает?

– Да ничего. Угрюмый он человек… Да и здоровье не очень.

– Это точно. Тогда ему, конечно, жестоко досталось…

Я поежился, представив себе, что пришлось перенести Монину. Черт, это до какого же состояния надо довести человека, чтобы он сам сказал – хрен с вами, рубите руку!? Будешь тут угрюмым…

– Что ж он сам сюда не пошел?

– Куда ему? Он не доползет сюда ночью. Потом, мы же днем приезжали… А никакой уверенности в том, что мы найдем тебя, у нас не было.

– Да, это в его теперешнем стиле…

Судя по всему, Ратаев неплохо знал нашего угрюмого калеку.

… В предрассветных сумерках навстречу нам вышли две призрачные фигуры. Алтаец и китаец. Какого черта, интересно, они шляются по деревне в то время, когда все добрые люди должны спать?!

– Эй, это что тут за дела такие? – Константин Дюгонь зажег фонарик и выругался: – Ништо себе компания!

– Костя! – подал голос Геннадий. – Этот человек приехал от моих друзей. Мне надо уйти с ним. Все в порядке.

– Ну ты знаешь, что делаешь, да? Чжэн в курсе?

– Нет, пусть спит. Я ему завтра позвоню.

– Вот тоже на мою голову… – Дюгонь некоторое время светил фонариком мне в лицо, потом сказал: – Ладно, валите оба. Только вот этот… – свет фонаря упал на физиономию Мороза, – останется здесь… Ясно?.. Сам пойдешь или тебе помочь?

Мороз с воем бросился на Дюгоня. Схватил его за горло, повалил, начал душить. Китаец в камуфляже гортанно заорал, кинулся на помощь Константину, принялся отдирать пальцы «батрака» от шеи потомка рыцарей.

Мы с Геннадием решили сохранять нейтралитет. Это была не наша разборка. Помогать Дюгоню было глупо. Морозу – и говорить нечего. И вообще, как мне казалось, события развивались в правильном направлении. Китаец нанес Морозу несколько сокрушительных ударов в область затылка, Мороз отцепился от Дюгоня, извернулся и изо всех сил пнул китайца в пах. Азиат ловко увернулся от коварного ботинка, но пока справлялся с потерей равновесия, Мороз вскочил и рванул через ближайший забор. Китаец сделал движение, словно намереваясь кинуться за ним, но быстро понял, что это бессмысленно.

Дюгонь, грязно матерясь, поднимался с земли и отряхивал штаны.

– Как чувствовал, что ты мне тут устроишь кордебалет, – прорычал он, обращаясь ко мне.

– Ты же мне соврал, что не знаешь про Геннадия, – пожал я плечами.

– Меня предупреждали, что его могут искать всякие проходимцы, – сказал Дюгонь. – Походу ты все-таки один из них… Слышь, Гена, а ты этому позвонил… Как его… Который тебя сюда привез?

– Нет… Ночь же. Спит, наверное, – растерянно ответил Ратаев.

– Ну ты и ботан, – с чувством произнес Константин. – Звони ему прямо сейчас.

– Так он же с одноруким приехал, – сказал Геннадий.

– Одонолуки? – заговорил вдруг китаец. – Бил чеовек в машине без она лука.

– Ну, вот… – уверенно сказал Геннадий, но за телефоном все же полез.

Обстановка стала накаляться. Я не знал, кому он собирается звонить, и о чем пойдет разговор, но почему-то готов был предположить, что Геннадию скажут ни с кем не ходить, разобраться в моей личности как следует, а лучше всего – сдать китайцам в утиль.

– Нет сигнала, – разочарованно сказал Ратаев, глядя на дисплей аппарата.

– Тут это бывает, – произнес Дюгонь. – Обычно за пять-семь минут восстанавливается.

Он сумел бросить зерно сомнения в мозг археолога. Геннадий теребил мобильник, и мне трудно было подгонять молодого человека. Моя торопливость могла вызвать еще больше подозрений. Но что было делать?

– Хей! – вдруг воскликнул китаец. И, добавив на своем языке энергичную фразу, показал пальцем в сторону ветряка. «Ноги» опоры снизу были окрашены в оранжево-красный цвет, я почти сразу понял, что там что-то горит.

Но это поняли и остальные. Дюгонь заревел белугой. Из его отрывистых выкриков можно было догадаться: он был уверен, что электростанцию подпалил сбежавший батрак. А что в этом, собственно, удивительного? Еще в пятом классе средней школы нашему поколению внушали, что рабский труд невыгоден, ибо раб всегда вредитель хозяину. Почти в такой же степени, как наемный менеджер по продажам своему работодателю.

– Ну нам-то что с этого? – задал я вопрос, обращаясь к Геннадию. – Пошли? Там твой однорукий товарищ уже беспокоится.

Ратаев колебался, как та прослойка, о которой нам тоже рассказывали в школе. Тем временем у китайца на поясе ожила рация, он поднял аппарат к уху, о чем-то заговорил. Дюгонь понял, о чем, обратился к камуфляжнику на китайском, а потом и ко мне:

– Пойдемте-ка с нами. Не нравится мне все это.

А тут и у китайца, как выяснилось, не только рация в наличии, но и пистолетик.

Идти куда-либо, кроме стоянки моей машины, мне идти не хотелось, но я сделал вид, что ничего не боюсь.

– Ну, пошли.

И мы быстро двинулись по дорожке, освещаемой фонарями, в сторону пожара. Кое-где из калиток высовывались местные жители – в темноте было трудно различить не только их разрез глаз, но и пол.

Под ветряком действительно горела генераторная. Рядом суетилось несколько человек, в пляшущем свете фонарей было видно – сплошь узкоглазых. Под их ногами валялись опростанные огнетушители. Небольшую толпу осветили фары «паджеро» – к месту происшествия подкатил сам Чжэн. Хозяин на неплохом русском языке высказал все, что думает о Дюгоне, а потом принялся орать по-китайски. Суматоха, в общем, продолжалась, про нас с Геннадием, похоже, забыли… Мы переглянулись и понемногу, шаг за шагом, принялись отходить в темноту, подальше от стихающего пожара. Наступил момент, когда стало возможно развернуться и пойти хорошим прогулочным шагом прочь… И тут раздался голос:

– Эге, про меня-то не забывайте!

Из темноты вышел Мороз: от него ощутимо несло соляркой. Спрашивать, не он ли поджег электростанцию, было глупо, я только сказал:

– Быстро идем с нами!

И меньше чем через минуту мы покинули странную деревню.