Повести. Повести обо всем

Но приятные воспоминания о том, что было тогда, когда мы вместе работали, не покидало ни меня, ни Катю. С ней было приятно обсуждать самые обычные вещи – работу, урожай на дачном участке, новости, даже погоду. О том, что есть пункт, который объединяет нас – распутную девку и ученого со степенью, – а имя этому пункту – схожесть интересов.

Мне хотелось другого.

– Как она хороша, – думал я.

Я видел ее каждый день проходящей мимо моего дома. Ее внешность сводила с ума.

– Подойти познакомиться? – это казалось самым высшим порогом счастья.

Переступить границу и сделать первый шаг трудно, но однажды решившись, я ее окликнул:

– Извините, можно вас на минутку?

Улыбнувшись, девушка подошла, начался разговор.

– Торопишься?

– Да нет.

– Я давно за тобой наблюдаю. Как тебя зовут?

– Наташа.

– А меня Андрей.

Нелегко решиться на такое, когда на самом деле заинтересован в положительном результате, но я осмелился и пригласил ее погулять вечером.

Когда она согласилась, счастью не было предела. Чувство того, что готов взлететь и мчаться куда-то на всех парусах, переполняло меня.

Наташа пришла, и мы отправилась в кафе. Под конец вечера девушка спросила:

– Давно с тобой так?

– Что «так»?

– Я тебе нравлюсь.

– Откуда знаешь?

– Андрей, девушки это чувствуют лучше.

– Давно.

– Ты мне тоже нравишься.

– Будешь со мною встречаться?

– Если ты пригласишь… – улыбнулась она и провела рукой по волосам.

– Я об этом так мечтал.

– Ладно, пошли, вечер уже.

Мы вышли на улицу. На бескрайнем небе горели звезды, как яркие прожектора.

– Я согласна быть твоей девушкой, – сказала она мне уже на улице.

Я улыбнулся и обнял ее. Вечер удался для нас обоих.

Это было просто невообразимо.

Я еще не один раз ее увижусь с ней, в этом я был уверен.

Возможно, что все перейдет во что-либо серьезное.

А сейчас был просто вечер с яркими звездами, которые освещали все вокруг, и была пара, направляющаяся домой после первого свидания.

Пока я шел домой, проводив Наташу, я понял, что человеку для счастья нужны самые простые вещи – свидание с девушкой в кафе, вечер с яркими звездами и теплый ветерок летней ночи, который обдувал мои щеки, когда я шел по пустынной улице.

3. Коллектив

Проработав год, Марина вышла замуж, ушла из вуза и устроилась работать в банк, бросив все попытки написать диссертацию. Я же, напротив, остался. В аспирантуре моим научным руководителем стал весьма энергичный человек, знаменитый ученый, доктор наук Николай Иванович Буров. Он имел обширные связи в вузах Центральной, Северо-Западной части России, Поволжья: и в небольших городах вроде Мичуринска, и в крупных областных центрах, и в Москве с Петербургом. Признанный авторитет в научных кругах, Николай Иванович стал моим научным руководителем.

На второй год работы я почувствовал, что никому не нужен. Моя работа тяготила меня. Мне нравилась наука, но мне не нравилась работа преподавателя, а уйти я не мог. Мозги были устроены таким образом: если на одном месте – значит, на одном месте.

Я уже каждую сессию брал взятки. Брали все, и я не был каким-то особенным в этом вопросе. За годы работы в этом вузе я преуспел в двух вещах: в написании научных трудов и в получении взяток.

Я уже не был тем скромным ассистентом, который первый год работает. Я уже был отъявленный волк, который ничего не боится.

Каждую сессию несли, и я не стеснялся называть цены за зачеты, экзамены, курсовики. Взяточничество процветало.

– Сколько ты хочешь?

– Пятьсот.

– Поставь мне этому: он племянник моей соседки.

Вот пример типичных разговоров между преподавателями этого вуза. Скажете, что плохо? Плохо. Но по-другому не было.

Проблема взяток, мздоимства во все времена на Руси была и, похоже не исчезнет. Причины этого лежат на поверхности: соблазн и студенты, которые хотят «за так» получить отчетность. Лентяи среди студентов были и будут всегда. Натура русского человека и любого славянина такая: «Если нельзя законным путем, так надо попробовать незаконным, обязательно получится, в России по-другому не бывает».

Директор, конечно, об этом знал, но в какой-то мере закрывал на это глаза. Да и что он мог изменить? Сдать одного или двоих? Придут другие, такие же.

Желание брать, брать и брать напоминало вирус. Через несколько лет я был уже полностью заражен этим вирусом. Не брать я уже не мог.

На период сессии я уже выстраивал планы о том, сколько, с какой группы и в каком виде я поимею за сессию, и сопоставлял это с тем, что будет приобретено на эти деньги в дом, лично мне или кому-то из членов семьи.

Обмен студентами по принципу «ты поставишь моему, а я – твоему» в вузе процветал.