Оценить:
 Рейтинг: 0

Игрушки

Год написания книги
2015
<< 1 2 3 4 >>
На страницу:
3 из 4
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

Никто не верил, что мы выйдем оттуда живыми. Шансов не было. В полной темноте, по пересечённой местности мы шли гуськом, глядя друг другу в затылок. Со всех сторон звучала немецкая речь. Мы были не просто в окружении, но – посреди вражеской территории, практически в расположении немецкой дивизии. Вопреки логике мы двигались навстречу врагу. Полк в полном составе прошагал прямиком в немецкий тыл.

Батя шёл впереди, следом за ним – я. Только однажды он обернулся:

– Сашка, как нос пришивать будем?

Я не ответил. Мы оба понимали, что сейчас не время: стоило немцам обратить внимание на то, что у них под носом творится, и нам было бы уже не до носа…

Когда, наконец, выбрались, бабушка ваша тут же взялась за дело, и быстро его подлатала – позже она признавалась, что, мол, была уверена: ничего не выйдет – слишком долго этот кусочек плоти был отделён от тела.

А два дня спустя, по хорошей пьяни, Батя вдруг выдал:

– Что, Сашка, думаешь, это я вас из окружения выводил?

– Кто же ещё, Исаич? – к тому времени мы все на него чуть не молились. Только и разговоров было о том как Батя нас вывел.

– Ничего ты не понимаешь, – сказал полковник, – вот если бы мне нос тогда не оторвало, хрена лысого ты бы теперь самогон попивал…

Уже после войны я слышал немало подобных историй, но никогда не верил. Помню одного деятеля, который полагал, что жизнью своей обязан любовной записке, которую носил всю войну в портсигаре: люди склонны приписывать удачу или интуицию амулетам, каким-то предметам – из суеверия или по глупости. Но тогда, после всего пережитого, поверил – сразу и безоговорочно.

Когда мы выходили из окружения, Батя ни о чём не думал и не смотрел по сторонам, он лишь поворачивал туда, куда вёл его нос. Ваш дедушка чувствовал на расстоянии комочек плоти, завязанный в платок – так, будто это был компас, указывающий верное направление.

Будто оторванный нос стал дополнительным органом – сродни зрению или слуху.

Органом чистого, незамутнённого знания.

В эти мгновения Батя точно знал что нужно делать, но если бы он на мгновение усомнился или задумался, мы бы не выжили…

Так-то вот…

Старичок замолчал. Гости выпили по последней и стали расходиться.

Было довольно поздно, мы вышли на двор – покурить.

Я смотрел на него, пытаясь разглядеть сквозь маску морщин лицо, принадлежавшее когда-то молоденькому ординарцу, и думал о том, что по части ошеломляющих розыгрышей моему покойному деду – пусть земля ему будет пухом – и в самом деле нет и не было равных.

Конармия

О том, кто я такой, прежде меня самого прознал Чуня.

– Евреи не играют в футбол, – сказал он, отбирая у меня мяч.

– Сам ты еврей!

– Твой папа еврей, – невозмутимо продолжал Чуня.

– Твоя тётя еврейка, – ответил я, пытаясь справиться с неожиданным приступом тоски и отчаяния.

– Я точно знаю, – сказал Чуня, – и теперь все во дворе узнают, что твой папа еврей. А значит и ты – еврей. И дети твои будут евреями. И в паспорте у тебя будет написано: «еврей». Так что – бойся, тебе пиздец.

– В каком смысле «пиздец»? – осторожно спросил я.

– Теперь тебя все бить будут. Я буду. И Мишка Сапего. И Карась. И Цыпа. И даже Светка Зеленовская. Понял?

– Ты – еврей? – спросил я дедушку.

Дедушка равнодушно кивнул, продолжая чистить картошку: да, мол, еврей. А в чём дело?

– А я – нет! – сообщил я.

– И ты еврей, – сказал дедушка, ни на секунду не отвлекаясь от своего занятия.

– И папа еврей? – спросил я с ужасом.

– И папа, — спокойно ответил дедушка.

– И мама? И бабушка?

– Все евреи.

– И тётя Аня? – не сдавался я.

– И тётя Аня.

– И дядя Коля?

– Нет, – сказал дедушка, – дядя Коля – не еврей.

– А почему тётя Аня – да, а дядя Коля – нет?

– Дядя Коля – наш сосед. – пояснил дедушка, – а тётя Аня – сестра твоей бабушки.

– Врёшь ты всё! – прошептал я и выскочил за дверь.

– Тётя Тоня, я – еврей? – спросил я пожилую продавщицу в овощном магазине, которая всегда меня баловала и старалась при случае угостить – то яблочком, то пряничком.

Тётя Тоня подняла брови домиком. Впервые в жизни я видел её растерянной. А ведь она была из тех, кто за словом, как говорится, в карман не полезет.

– Амммм, – затянула она, – уммм…

– Да или нет? – закричал я.

– Ты еврей, – сказала вторая продавщица, молчаливая строгая тётя Люда. – Ты еврей и должен гордиться этим.

– Меня же бить будут, тётя Люда!

– Вот и хорошо, – сказала тётя Люда, – Тебя бьют, а ты гордись.

– Шо ж ты городишь? – заверещала тётя Тоня, – Людмила, зла на тебя нету. Шо ж ты дитё стращаешь? Димочка, ну какой ты еврей? Не слушай никого. А если кто обижать будет будет по национальному… эмммм… признаку, мне скажи. Я Илюшу пришлю, он им покажет.
<< 1 2 3 4 >>
На страницу:
3 из 4