Археолог

– Истинно так. Хотя где сейчас найти достойных людей? Думаю, что Виктор обрисовал вам всю ситуацию и вы имеете представление, в какое положение мы попали. Я понимаю, что дело наше дрянь. По большому счету, нам надо сниматься с места и искать новое место жительства, потому что эти сволочи нас в покое не оставят. Но я слишком стар для переездов. Я здесь родился. Здесь жили мои родители, мои бабушка и дедушка. Здесь осталась память о них. Я не хочу никуда уезжать. К тому же мне терять нечего. Но есть другие люди. У нас в общине не одно старичье. Достаточно и молодых людей. У них семьи. Но и они не хотят уезжать. Потому что сняться с насиженного места с семьей, в особенности если есть маленькие дети, – это большой риск. Люди живут в постоянном напряжении, не зная, что день грядущий готовит. Я хочу изменить эту ситуацию. Хочу, чтобы мои люди жили достойно, насколько это возможно, не боясь всякую бандитскую сволочь.

Андронов умолк и закрыл глаза. Некоторое время он так и сидел, собираясь с мыслями. Столбов тоже сохранял молчание. В этой ситуации излишняя поспешность ни к чему.

– Скажи мне, Археолог, как так получилось, что мир вокруг так опаскудился? Сашку Степанова вешал его одноклассник Серега Воронов. Они за партой вместе сидели. Дружили вроде. Воронов у Степанова на русском списывал. А Степанов у Воронова – на математике. А тут такое дело… У нас город то маленький, мы все друг друга знаем. И как мне после этого жить? Это что получается, я плохо Воронова воспитал, что он стал такой сволочью, или как?

И вот что на это ответить старику? Как успокоить, сказать ему, что в этом нет его вины? Или не стоит успокаивать? Ведь в том, что произошло, виновато старое поколение, потому что не смогло воспитать достойных, надежных людей, которые умеют жить строго по закону, не пытаясь его сломать через колено..

– Вы наблюдали за своими учениками как учитель. Кто знает, какая бездна лежала между ними? Быть может, они ненавидели друг друга и общались только по необходимости. Симбиоз своеобразный такой. А когда случилась беда, вся ненависть и всплыла наружу. Зачем вы так убиваетесь? Забудьте об этом. Случилось так, как случилось. Надо двигаться дальше. С людьми необходимо работать. И для начала убрать висельников с улицы.

– Но как же мы их уберем? Вернутся эти… спросят, кто разрешил, – растерянно произнес Андронов.

– Когда вернутся, я им все сам и объясню. Мы тут недалеко от вас на перестрелку нарвались. Не скажите, кто там да что? А то мы им всем малость шкуры попортили.

Андронов побледнел. Видно, представил, что будет, если бандиты им за попорченные шкуры счет выставят.

– Часовщики это и масловцы. Были у нас тут недавно друг за другом. Порядок наводили, так они сказали. Видно, где-то столкнулись. Только зачем вы ребят перестреляли? Их хозяева теперь с нас по полной взыщут.

– Ни с кого они ничего не взыщут. Встретились два отряда да сами друг друга и перестреляли. А потом третий подошел, добил раненых и трофеи забрал. Всего делов-то. Другое вашим бандюкам еще доказать надо. А доказательств у них нет. Да и не станут они третью сторону искать. Масловцы часовщикам счет выставят. А часовщики – масловцам. Скажите лучше, а чего им всем так приспичило захватить ваше Пролетарское? У вас тут нефтяное месторождение открылось? Бензиновые склады? Или что?

Столбов искренне не понимал, почему здоровые лбы воюют друг с другом из-за жалкого клочка земли, на котором по сути ничего нет. Только жилые дома да голодные, озлобленные люди, горбатящиеся с утра до вечера, чтобы заработать копейку.

– Да нет у нас ничего. Бандиты к нам прицепились, потому что мы последняя бесхозная территория в Угличе. Сами, можно сказать, по себе. И тут уже вопрос принципа, кто нас под себя подломит. Вот и соревнуются самопровозглашенные короли, у кого корона круче и на уши не давит, а мы страдаем.

– Сложное положение. Ладно, давайте поговорим об оплате.

Об оплате они говорили долго. Что можно было стрясти с бедной общины, живущей плодами трудов своих? Деньги давно уже превратились просто в бумажки. В цене были продукты, медикаменты, топливо, одежда, оружие с патронами да драгоценные металлы, а во всей общине, может, с десяток нательных крестов из золота и наберется. Вот об этом Столбов с Андроновым разговаривали. В конце концов в цене сошлись. Столбов считал, что все-таки он продешевил. Андронов был уверен, что с них слупили в три дорога, но услуги команды Археолога того стоили. На том и расстались.

Андронов сам пошел показывать Дмитрию, дом, в котором его определили на постой. Трехэтажный, кирпичный, с четырьмя подъездами. Часть квартир в этом доме пустовала. Вот одну из таких брошенок Столбову и выделили. Соседями по лестничной площадке у него оказалась шумная семья с тремя детьми до двенадцати лет: две девочки и мальчик. Глава семейства Петр Куракин служил в отряде самообороны, если можно было так назвать двенадцать человек, вооруженных охотничьими ружьями, ножами да топорами.

В новой квартире Столбов перекусил копченым мясом и хлебом, что собрала ему в дорогу Верка, и завалился спать. С дороги надо было отдохнуть и обдумать исходную комбинацию, чтобы разработать план действий. Сон все не шел. Перед глазами вставали кошмары из прошлого.

Глава 6

Не прошло и полугода после нанесения ядерных ударов, и не все люди еще успели опаскудиться, они только привыкали к новой жизни, к отсутствию цивилизации, которая в первую очередь сказалась на связи, когда Столбов пролил первую кровь.

Раньше в Юсово с сотовой связью был порядок, а вот с Интернетом беда. Чтобы подключиться к Мировой паутине, надо было забраться на косогор – единственное место в деревне, где можно было подключиться к глобальную сеть. В мирное время косогор этот кишел деревенскими и дачниками, словно цветочная поляна пчелами. Все подолгу стояли, с головой уйдя в свои телефоны и планшеты: кто-то проверял социальные сети, кто-то смотрел новую серию любимого сериала, а кто-то и строчил деловые письма.

С началом войны в Юсово разом поубавилось народа. Дачники рванули назад – кто в Углич, кто в Ярославль, кто в Москву. Мир погрузился в темноту. Изредка сквозь серые густые тучи проглядывало солнце, но такие дни можно было по пальцам пересчитать. Температура воздуха упала до нуля градусов. И все время шел дождь, нескончаемый тоскливый дождь, сменяющийся снегом и градом. Деревенские ругались на правительство, которое допустило такое, на гадкую погоду, на то, что продукты тяжело достать – раньше-то покупали в ближайшем магазине в Шевердино, – да жаловались на пропавшую в одночасье сотовую связь – до родных и близких не дозвониться.

Макар Савельев, отдыхавший в отпуске за свой счет в «своем родовом имении», все пытался соединиться с начальником, чтобы узнать, когда ему выходить на работу. Савельев жил в соседнем с археологами доме, и Столбов часто видел его стоящим на косогоре с вытянутой вверх правой рукой, в которой мужик сжимал сотовый. Только телефон не работал. Связи не было… Похоже, вследствие нескончаемой пьянки и изменившегося климата у Савельева окончательно крыша поехала.

В тот день Столбов решил прогуляться да навестить по дороге Семена Рауха. В последнее время они сдружились, часто выпивали вместе, о старом времени говорили. За несколько недель до ядерного удара им удалось откопать богатое захоронение – по всей видимости, важного военачальника или самого хана Юса. Нашли много хорошо сохранившегося оружия и доспехов, золотые украшения и посуду. Кто знает, каких результатов археологи могли бы добиться, если бы раскопкам не помешала война.

На косогоре никого не было видно. Только что прошел дождь, пришлось надевать резиновые сапоги да легкую брезентовую куртку с капюшоном.

Небо хмурилось, тучи ходили по кругу над Волгой. Того и гляди, опять зарядит проливной дождь на несколько дней.

Столбов добрел до косогора, погруженный в свои мысли. Он напряженно смотрел себе под ноги, словно там намеревался найти ответы на вопросы, которые терзали его. Только взойдя на косогор он увидел страшную картину.

На земле в грязной луже лежал, раскинув руки, Макар Савельев. На его обезображенном страшным ударом лице застыла блаженная улыбка. Глаза напряженно всматривались в грозовое небо. Над ним с топором застыл незнакомый мужик. В каком-то рваном ватнике, в грязных джинсах и кирзовых сапогах. На голове у него была вылинявшая кепка с нечитаемой рекламной надписью. Лицо небритое, злое, глаза стеклянные. Дмитрий его ни разу в Юсово не видел.

Что они с Макаром не поделили, для Дмитрия так и осталось загадкой. Возможно, они были знакомы и пришлый решил свести старые счеты, заметив безоружного Савельева. Но скорее всего, он напал с целью ограбления. Хотя любой дурак в Юсово знал, что у Савельева брать нечего. Он мужик пьющий, даже запойный. Любую свободную деньгу в момент пропьет. От него из-за этого пять лет назад жена ушла, Клава, дочку забрала, и уехали они в Мышкин к родне. С тех пор Макар стал пить еще больше, поэтому его и отправили в отпуск за свой счет. Увольнять начальник Макара не хотел, говорил, Савельев – сварщик от Бога, но как выпьет – превращается в одержимого. В общем, дело туманное, а Столбов не был ментом, чтобы его расследовать.

Случилось то, что случилось. Чужак зарубил топором Макара Савельева. Видно, для залетного убийство тоже было дело непривычным. Иначе он не застыл бы как вкопанный над мертвым телом. Но, увидев подошедшего человека, чужак зарычал, как дикий зверь, и с занесенным топором кинулся на Столбова.

Дмитрий сделал шаг назад, другой и прыгнул в сторону. Вовремя. Топор просвистел в миллиметре от него. Промахнувшись, чужак не растерялся и тут же бросился на Столбова, замахнувшись для нового удара. Дмитрий, который до этого сражался только на соревнованиях по дзюдо, где все, как сейчас казалось, было несерьезно, не растерялся. Он нырнул под удар, попытался перехватить руку с занесенным над ним топором, но не успел – пришлый мужик задел его. Топор плашмя ударил Дмитрия по правому плечу. Столбов упал на колени. Плечо охватило огнем. Перед глазами полыхнули черные вспышки. Залетный радостно осклабился и ударил Дмитрия в лицо коленом. Челюсть свело от нестерпимой боли… Только чудом все зубы остались целы. Дмитрий завалился на спину. Рот наполнился кровью.

Если он и дальше будет считать птиц, лежать ему мертвым рядом с пропойцей Макаром Савельевым. А это, признаться честно, не очень хорошая компания. И вот так ему в тот момент обидно стало, что хоть волком вой.

Чужак, почувствовавший запах крови, бросился добивать раненого противника. Он замахнулся топором, и в этот момент Дмитрий извернулся и ударил его по ногам. Хорошая вышла подсечка. Пришлый от неожиданности взмахнул руками, словно пытался зацепиться за воздух, но не вышло, и он рухнул на спину. Столбов подскочил к убийце и набросился на него сверху. Он оседлал чужака, прижал к земле ногами его руки и стал методично избивать. Удар за ударом он превращал человеческое лицо в окровавленную морду зверя. Дмитрий выбил чужаку передние зубы, левый глаз поверженного убийцы заплыл..

Прошло всего с полминуты, прежде чем мужик опомнился. Он забился на земле, пытаясь сбросить с себя врага, но Дмитрий крепко его держал. Наконец чужаку все-таки удалось вырвать сначала одну руку, потом другую. Он попытался ударить Столбова, но сил на замах уже не было. Получилось невыразительно. Тогда Столбов извернулся, откинулся в сторону, зажав правую руку противника между ног и фиксируя его тело на земле ногами. Он изогнулся дугой, схватив руку убийцы, и сломал ее в локтевом суставе. После чего отпустил и нанес два удара пяткой в лицо.

Столбов откатился в сторону. Чужак больше не представлял опасности – он был повержен.

Дмитрий с трудом встал. Ноги дрожали, словно он пробежал до окраины Углича и обратно без остановки. Зубы выбивали нервную дрожь. Столбов подошел к топору и поднял его, сплюнул на землю вязкую от крови слюну. Привкус железа во рту, словно он облизывал топор. Дмитрий посмотрел на поверженного врага. Каким он теперь выглядел жалким и несчастным. А еще недавно пытался его убить, а перед этим разможжил голову Макару Савельеву, подло подкравшись со спины. И как такое отродье только земля носит. Можно было чужака прикончить, достаточно только махануть топором, но Дмитрий не мог это сделать. Он же не зверь, чтобы добивать поверженного врага.

Столбов решил сходить за мужиками. Надо скрутить чужака, пока тот не очнулся, да решить, что с ним делать. В деревне своей полиции не было. Участковый в Шевердино, старый мужик, давно ни на что не годен. Придется, похоже, вести убийцу в город. Еще Макара похоронить надо. Жене его бывшей как-то сообщить.

В голове Столбова роилось множество мыслей. Он и не заметил, как очнувшийся чужак зашевелился на земле, пытаясь встать. Дмитрий уже начал спускаться с косогора, повернувшись к врагу спиной, когда враг нанес свой последний удар.

Грохнул выстрел. В левое плечо Столбова что-то ударило.

Ему повезло, что он сломал правую руку убийце. С левой тот не умел стрелять, да к тому же от побоев ослаб. Он целился в голову Дмитрию, а попал в плечо.

Столбов развернулся и швырнул в урода топор. К своему удивлению, он попал точно в цель. Топор, кувыркаясь в воздухе, попал убийце прямо в голову и разбил ему лоб. Чужак рухнул на землю. Кровь, хлеставшая из раны, заливала ему лицо.

Столбов приблизился к гаду, встал перед ним на колени. Он должен был сразу обыскать его, пока тот лежал в отключке, тогда бы обнаружил пистолет, и одной дыркой в его теле было бы меньше, да и гадина эта жила бы еще. Пульс на шее чужака не прощупывался. Рана на голове выглядела ужасно. Похоже, он его все-таки прикончил. Обыскав карманы, Столбов нашел паспорт на имя Рубанова Виктора Геннадьевича одна тысяча девятьсот семьдесят девятого года рождения.

Рубанов этот был из местных. Деревня Золоторучье – это с другой стороны от Углича. И как его занесло в Юсово, одному только Богу известно. Пистолет валялся рядом с мертвецом. Дмитрий взял его, покачал на ладони и засунул во внутренний карман куртки. Подумал при этом, что надо бы на предохранитель поставить, а то как бы ненароком чего не отстрелить.

Так его и нашли друзья, стоявшим на коленях перед мертвым телом. Поза молящегося. Потом доктор долго отпаивал Столбова водкой. Но сколько Дмитрий ни пил, голова оставалась ясная, а мысли продолжали возвращаться к сражению на юсовском косогоре.

Такой была его первая кровь. Тогда всем казалось, что мир еще прежний, что они могут вызвать полицию, которая схватит и посадит преступника, что если случится пожар, то они позвонят в пожарную часть и профессионалы справятся с огнем. Тогда люди даже не догадывались, что отныне все эти проблемы должны решать они сами – собственными силами. И никто не придет им на помощь. Никто! И никогда!

Столбов сам не знал, почему вспомнил своего первого мертвеца. Может, его натолкнул на эти мысли бой между масловцами и часовщиками, а может, вид повешенных ополченцев из угличан, которых бандиты запрещали снимать.

Дмитрий лежал в кровати – у изголовья привычно стоял автомат Калашникова – и никак не мог заснуть. В голове крутились образы из прошлого. Как он ни пытался отвлечься и подумать о другом, мысли не переключались. Пытался о Верке думать, но мысли возвращались в тот уже далекий дождливый день. И перед глазами всплывало лицо мертвого мужика, первого в его длинном списке.

Глава 7

Утром Археолог проснулся с тяжелой головой, сильной жаждой и желанием провалиться под землю. Умывшись колодезной водой – водопровод в доме приказал долго жить еще лет восемь назад, – он связался со своими бойцами и объявил общий сбор возле дома старейшины.

Андронов сидел на скамейке возле дома и смотрел на небо, закутанное грозовыми тучами.

– Ливанет сегодня знатно. Погода совсем с ума сошла. Холод стоит, дожди, никак весна не наступит. Тепла очень хочется, чтобы косточки старые погреть. Не люблю я эту зиму жуть как.

– Скажите, Михаил Степанович, мы в Баскачах масловцев встретили. У них там патруль стоит. Не знаете, что им там могло понадобиться? – спросил Столбов.