ДЕРЕВЕНСКИЕ УЖАСЫ

«Мне столько лет сейчас, как было ему, – посчитал я, и мне стало не по себе. – Хорошо, хоть не полный тёзка».«Киреев Максим Викторович, 1888–1915», – гласила надпись тушью на обороте фото.

Однако, выключатель щёлкнул и пыхнул синей искрой. Я сразу отдёрнул руку. Некачественная проводка грозила доставить проблем при продаже жилья. Прошёлся по дому. Выключатели в остальных комнатах вообще не реагировали на нажатие кнопки. Подсвечивая телефоном, который обещал скоро разрядиться, я разыскал керосиновую лампу. В её резервуаре что-то плескалось. Достав из кармана зажигалку, я зажёг её и поднёс пламя к фитилю. Маленький огонёк затрепетал, слабо освещая зал и темные проходы в другие комнаты. В таком блуждающем свете развешанные на стенах фотографии смотрелись ещё неприятнее, а смотреть в зеркала я совсем не решался. Будто боялся увидеть там кого-то чужого.Неприятный холодок пробежал по моей спине. Неудивительно – несмотря на летнюю жару в доме было прохладно. Откуда-то потянуло сквозняком, я почувствовал его дуновение. За советским бежевым буфетом, стоящим, как мне показалось, не на своем месте, я обнаружил забитую гвоздями дверь в кладовку. Пришлось вспоминать план дома из принесённого мне курьером конверта, который остался лежать в машине. Готов поклясться, что не было там кладовки. Первая попытка выломать дверь успехом не увенчалась. Зато нашёл на веранде гвоздодёр и с его помощью вытащил большую часть гвоздей, предвкушая добычу… Вдруг у бабушки там швейная машинка «Зингер» или ещё что-нибудь ценное? Давно я не занимался физическим трудом. Вытаскивая, наверное, тридцатый гвоздь, я выбился из сил, как будто каждый гвоздь цеплялся за дерево дверной рамы и загибался с обратной стороны. Решил передохнуть и наметил для отдыха потёртый диван, прихватив с полки альбом со старыми фотографиями. Накидав под спину подушек из шкафа и удобно устроившись, я переворачивал страницы, разглядывая лица людей прошлого века. Никто из них не улыбался. Нашел фотографию молодого деда, в обнимку с бабушкой, в доме которой я сейчас находился. Дед был точно мой, но женщина рядом с ним была мне незнакома. Ещё одна тайная страница прошлого. Любопытно. «Почему же дед мне про неё не рассказывал?» – задумался я, вспоминая что дел любил похвастаться похождениями из молодости. Фото на следующей странице альбома заставило меня едва ли не подпрыгнуть на диване. С чёрно-белой фотографии, на которой было два человека, на меня смотрел тот самый молодой офицер, так невероятно похожий на меня и… мой утренний незваный гость в клетчатом плаще. Они действительно были на одной фотографии, возле тех самых высохших яблонь перед домом. Только не было ни асфальтной дороги, ни забора, ни дома напротив. «Похоже перегрелся. Надо поспать», – подумал я. Ощущал себя вялым и крайне уставшим. Я улёгся поудобнее и задремал с мыслью, что надо заняться своей физической формой. – Максим… – резким шёпотом позвал меня незнакомый голос, раздавшись над самым ухом. – Спасибо что приехал, дорогой! Я открыл глаза, ничего не понимая. Наверное, голос мне приснился. За окном уже царила ночь, в небе виднелись созвездия, названиями которых я никогда не интересовался. Глянув на телефон, увидел, что проспал больше пятнадцати часов, вот так вымотала неделя работы без выходных. Я встал, намереваясь включить свет.

Однако вскоре страх прошёл и мне захотелось довести осмотр до конца. Я вскрыл инструментом деревянный ящик, на дне которого увидел свёрток, укутанный в тряпьё. Меня охватило будоражащее предчувствие, что добыча будет очень ценной. Я достал свёрток, развернул тряпки и обнаружил заботливо смазанный… пистолет Макарова и пару обойм к нему. Сами тряпки оказались пропитаны чем-то коричневым и давно высохшим, но это была не смазка. Я отложил гвоздодёр в сторону и приблизил лампу к тряпью.Проследовал к той двери, из которой днём вытаскивал ржавые гвозди. Видимо, я вытащил все – потому что дверь в кладовку была приоткрыта, и оттуда пахло мазутом, гнилью и ещё не пойми чем. Стиснув гвоздодёр в одной руке и с керосиновой лампой в другой, я шагнул в кладовку. Ничего особенного. Помещение два на три метра, большой деревянный ящик в углу и знакомый клетчатый плащ, лежащий поверх него. С побеленной стены на меня смотрела крупная фотография моей бабушки в какой-то мешкообразной одежде с непонятными витиеватыми символами на ней. Я не понял, почему фотография висит здесь, а не со всей коллекцией в зале, но мне сильно захотелось уехать отсюда и как можно скорее. Керосинка и старинный фотоальбом были достаточными трофеями.

Но и это не было кошмарным финалом происходящего. Бабушка повернулась ко мне на неестественно вытянутой шее и призывно протянула руки в моём направлении. Поднялся со стула мужчина с уцелевшей половиной головы и двинулся ко мне. В них не было ни капли жизни, но они шевелились.«Похоже на высохшую кровь», – пронзила ужасная мысль, а пляшущее пламя керосинки тем временем отбрасывало жуткие тени вокруг меня. Наступил ногой на что-то твёрдое, выпирающее. В свете лампы рассмотрел деревянную крышку, ведущую в подпол. Залезть туда храбрости мне не хватило. Я лишь пнул ногой звякнувшее металлическое кольцо, закреплённое на крышке. Удивился его отполированному виду, оно выглядело так, как будто им постоянно пользовались. Хлопнувшая позади дверь лишила меня остатков храбрости и желания вести дальнейшие поиски. С лампой и пистолетом в руках я со всей прыти понёсся к выходу из дома, минуя кухоньку. Поворачивать голову и смотреть туда не стоило. Лучше бы я пробежал мимо кухни по коридорчику не вертя башкой. Однако я посмотрел, и, наверное, буду жалеть об этом всю жизнь. Мой привычный мир перестал быть таковым. На верёвке, прикреплённой к крюку на потолке, болталась моя новая бабушка, а на деревянном колченогом стуле, запрокинув навзничь разбитую голову, сидел мой утренний курьер.