Застенец 4

Я вышел наружу и поежился на холодном самарском ветру. Хотя пробрало до костей, скорее всего, совсем из-за другого. От осознания, что меня вновь использовали для какой-то своей грязной игры. Причем настолько искусно, что даже сомнения не возникло в подставе. С каждым применением магии артефакт будет срабатывать. Для чего? Ответ был простой и мне он очень не нравился.

На этот раз я решил не рефлексировать и не думать, что же теперь делать. Если обстоятельства ставят в известную всем позицию, то лучше выпрямиться, а не ждать, когда кто-нибудь похлопает тебя по спине. А он похлопает. Именно для этого тебя и скрючили.

Домой я пришел как ни в чем не бывало. Отужинал, слушая про то, какая Лада умница, и как ее Илларион скоро пристроит в дом к одному купцу на услужение. Я отметил, что это очень хорошая идея. А в душе жутко посочувствовал тому купцу.

Пал Палыч увлеченно жрал, будто ощущал приближение темных времен и старался максимально быстро к ним подготовиться. Ну да, на такой жировой массе несколько месяцев он легко протянет.

Тетя Маша мелькала электровеником, накладывая добавку, обжигаясь о горячий противень, подливая чаю. Меня больше всего удивляло, что сила внутри нее стала расходоваться более экономно, что ли. Что было само по себе странно. И это при том, что тетя до сих пор выглядела выше всяких похвал.

Мне всегда казалось, что магия в инородном теле ведет себя как вода в дырявом ведре. То есть постепенно убывает. С какой именно скоростью – у каждого проявляется индивидуально. У того же Будочника после истощения магия вообще не держалась. Будто в решето вливаешь. А вот у тети…

Словно некая прореха, сквозь которую утекали силы, зарубцевалась. И дар стал приживаться. Я мысленно плевал через левое плечо и стучал по дереву, чтобы не сглазить, ибо это был лучший сценарий из возможных. Даже если меня не станет, а этого нельзя исключать, то тетя сможет жить среди магов дальше.

Когда все разбрелись по комнатам, я долго лежал одетым в постели и ждал. Ловил каждый звук в утихающем доме. А когда замолчал Пал Палыч, я поднялся на ноги, взял все нужное и выбрался наружу.

До дома Миши Хромого добежал легкой трусцой. После ужина, пусть и неплотного (я знал, что мне предстоит) – занятие малоприятное. Однако деваться некуда.

Я уже почти вывернул в переулок, когда кулон на груди обжег кожу. Интересненько! Что это мне угрожает на улицах Петербурга? Вряд ли здесь иномирные твари.

Можно, конечно, накинуть Невидимость и осмотреться вокруг, но я вспомнил про артефакт. Чем меньше я выплескиваю дара, тем лучше. Понятно, что совсем не использовать магию не получится. Я теперь без нее как без рук. Но зачем применять заклинание второго ранга, если можно ограничиться четвертым?

Поэтому я создал форму Глаза и влил в нее силу. Забавно, будто очки надел, о которых все мальчишки с детства мечтали. Ну те самые окуляры, с помощью которых можно на людей без одежды смотреть. Только я сейчас глядел сквозь стены. И таки обнаружил веселую парочку соглядатаев моего доброго друга Максутова в одном из домов.

Ну да, выход из города у меня только один – через кьярда. Если я возьму его, значит, отправлюсь либо за Стену, либо в другой мир. И об этом тотчас же доложат. А потом появится вопрос, за каким чертом ты бегал к Ситникову, когда новая партия защитных артефактов еще не готова?

Ситуация. Только господа не учли одного. Любой футболист помимо упертого характера имеет крепкие ноги. Два очень важный качества для длительных путешествий, когда твое ездовое животное нельзя использовать. Поэтому я тихонько отошел подальше от конюшни, вытащил Перчатку и влил в нее дар.

Мир магов встретил меня густыми зарослями кустарника. М-да, крепкие ноги – это хорошо. А крепкие ноги вкупе с мачете – еще лучше. Я создал форму Сабли, взмахнул несколько раз и расчистил проход. После сотворил Компас. Не хватало еще заблудиться, находясь вблизи крепости.

Да, без Васьки пришлось тяжко. Будто после постоянной езды на машине перешел на общественный транспорт. Который, к тому же, еще и работает с большими задержками.

Я медленно побрел в нужном направлении, ругая про себя и Максутова, и его соглядатаев, и кустарники вокруг. Самое забавное, что злоба будто бы придала сил. Словно даже второе дыхание открылось. Земля точно сама прыгала под сапоги, не было привычной забитости в ногах, а голова на удивление прояснилась. Сейчас не существовало никаких полутонов, лишь белое и черное, абсолютное зло и абсолютное добро.

И то время, которое, по моему разумению, пришлось потратить на плутание по околосамарским лесам, пролетело на удивление быстро. Вскоре я выбрался к деревянному частоколу крепости, у главных северных ворот которой горел огонь.

– Падший!

– Тревога!

– За князем беги!

Вот ведь паникеры, чтоб их. Хотя про князя это они здорово придумали. Я поднял руки и громко, чтобы все услышали, прокричал.

– Свои. Это Ирмер-Куликов.

Их крики превратились в осторожное перешептывание. Пришлось даже подсветить себя заклинанием, после чего меня наконец признали.

– Вот же Вы горазды пугать, Ваше Благородие.

– Любите в потемках ходить.

– Так получилось, – приблизился я к открывающимся воротам.

Отворили их, кстати, до прибытия князя. Видимо, мой кредит доверия теперь необычайно высок. Осталась лишь самая малость – не растратить его.

Я присел на камень, освещенный многочисленными факелами, и стал ожидать князя. Можно было бы, конечно, пойти навстречу, однако существовал риск разминуться. К тому же Ситников, несмотря на свои годы, чрезвычайно легок на подъем. Пройдет не более десяти минут, как он будет тут.

Так и случилось. Генерал-губернатор прискакал на запряженном жеребце, в наспех надетом мундире, даже верхние пуговицы не застегнул. Ловко спрыгнул на землю и цепко ощупал меня.

– Живой? – только и спросил он. – Здоровый?

– Живой. По поводу здоровый вопрос открытый.

– Рассказывай, что случилось?

– Если коротко, Владимир Георгиевич, мне нужна одна вещь, которая есть только у вас.

Глава 2

Через час мы уже сидели в кабинете у Ситникова, молча попивая обжигающе горячий чай со смородиновым вареньем. Наливку генерал-губернатор даже предлагать не стал.

Ситников громко прихлебывал из блюдца, задумчиво глядя на меня. Я тоже не торопился продолжить разговор. Все, что хотел сказать – уже сказал. Добавлять что-то, лишь портить. Не умалять же, в конце концов, авторитет генерал-губернатора.

– Вообще, это возможно, – наконец процедил он.

Чем несказанно окрылил меня. В какой-то момент я уже подумал, что это была откровенно дрянная идея. Хотя расслабляться рано. Я это прочитал на хмуром лице Ситникова.

– Сейчас будет «но»? – спросил я.

– Почему же? Пусть будет «однако»… Однако, что я имею с этого?

– Я буду Вам должен, Владимир Георгиевич.

Генерал-губернатор скривился, словно я сказал ужасную пошлость. И самому было понятно, что предложение для потенциального инвестора в меня так себе.

– А если с тобой, Николай, что случится? – спросил генерал-губернатор. – Я ценю твою искренность. Хотя в данном случае ты поступил довольно опрометчиво. Даже слишком. Глупо раскрывать все карты, когда до конца игры еще далеко.

– Никому нельзя доверять, в том числе Вам, так?

– Именно, – ткнул в меня пальцем Ситников, как в нерадивого ученика, который после многочисленных попыток наконец-то назвал правильный ответ.

Он налил себе еще чая в блюдце, но пить не стал, недовольно отодвинув посуду. Похоже, я испортил ночной аппетит генерал-губернатору.

– Мне не нравится, что я тебе говорю. Но даже сейчас я должен думать об интересах Самары в первую очередь.

– Хоть кто-то думает о ее интересах, – пошутил я. Правда, иронию Ситников не оценил. – Не томите, Владимир Георгиевич. Вы же уже все решили.

– Грубо, – шумно вздохнул собеседник, – но по делу. Давай так: ты помогаешь нам, а я отдаю тебе то, что ты просишь?