Игры чародеев
«Ну давай, попробуй ещё раз», – сказал мужчина.
«Auruma urelium, – громко произнесла заклинание Алиса и лист бумаги, лежащий впереди зашевелился и переместился немного в сторону. – Папа, я смогла!».
«Умница! – мужчина подхватил дочку на руки и начал кружить по комнате. – Ты прирожденная волшебница».
Воспоминание резко прервалось, и я снова очутился в темноте между двух рядов дверей.
– Идем, – уже знакомым безразличным тоном скомандовал Голем.
Мы подошли к другой двери – на этот раз полотно было окрашено в темный, практически черный цвет. Не дожидаясь команды каменного истукана, я зашел внутрь.
В этом воспоминании было пасмурно и холодно. Дождь ещё не начался, но казалось, что он вот-вот забарабанит по земле своими каплями. Алиса подняла голову и посмотрела на печальное лицо стоявшего рядом отца. По сравнению с предыдущим воспоминанием, оно сильно изменилось: от прежней приветливости не осталось и следа. Мужчина глядел прямо и крепко держал дочь за руку. Они прошли через железные ворота, на вывеске которых было выковано незнакомое мне слово «Бешикташ», а затем свернули на небольшую аллею, по обеим сторонам которой тянулись многочисленные надгробья.
Алиса и её отец медленно шли вдоль кладбища и вскоре остановились у одной из могил. Мужчина сильнее сжал ладонь Алисы – и на секунду даже я почувствовал боль и страдание, терзавшие его душу.
«Адель Бертан. 5 марта 1961 – 14 августа 1993», – было высечено на надгробии.
«Алиса, – мужчина говорил медленно, но в голосе чувствовалась надрывность. – Здесь покоится твоя мама».
И снова – резкий скачок в пустоту.
Мгновение – и Голем опять смотрел на меня своими огненными глазами-пятнами. Каменный истукан указал на ещё одну дверь.
– Сюда, – гулким басом велел он.
Переступив невидимый порог, я снова очутился в теле Алисы: теперь мы находились в каком-то парке. Было светло и тепло, солнце припекало голову, вокруг сновали толпы людей, а в воздухе стоял сильный запах цветов. Алиса увлеченно оглядывалась по сторонам, и в глазах пестрило от обилия разноцветных тюльпанов, которыми, казалось, был усеян весь парк.
Отец вел Алису за руку.
«Мама очень любила парад тюльпанов», – с приятной ностальгией в голосе сказал он.
«Здесь так красиво».
Мужчина посмотрел Алисе в глаза и улыбнулся.
Приятный и светлый окружающий мир, в котором я на мгновение оказался, растаял в одно мгновение. Я опять очутился посреди мрачного небытия в сопровождении бесчувственного Голема.
Столь резкие и неожиданные перемещения между темным коридором и осколками воспоминаний Алисы начинали действовать мне на нервы. Но, к сожалению, иной альтернативы, похоже, не было.
Зайдя в новую дверь, я очутился перед большим зеркалом. Из отражения смотрела молодая симпатичная девушка. Светлые волосы спадали ей на плечи, уголки рта, казалось, были готовы вот-вот растянуться в улыбку, а в глазах плясал еле заметный для посторонних огонек задора. Каким-то слишком мальчишеским движением она почесала кончик своего носа и на секунду сморщилась, показавшись от этого ещё более милой.
Я видел, как Алиса отошла от зеркала и хотела что-то сделать, но внезапно взгляд остановился на письменном столе, стоявшем в углу комнаты. Вернее – взгляд зацепился не за сам стол, а за толстую, незнакомую тетрадь в кожаном переплете, которая откуда-то на нем появилась.
Подобрав тетрадь в руки, Алиса принялась аккуратно перелистывать страницы, исписанные мелким, отчетливым почерком. Странно – но как я ни старался разобрать написанное, сделать это мне не удавалось: слова выглядели знакомыми, но буквы в них словно стояли вразнобой, в хаотичной последовательности, образуя бессмысленный набор непонятных фраз.
Зато сама Алиса читала текст легко и непринужденно и понимала каждое его предложение. Записей оказалось много.
Я ощущал, что с каждой новой страницей сердцебиение в груди Алисы усиливалось – словно она начинала всё сильнее и сильнее волноваться. Несколько раз я чувствовал покалывания в глазах, как будто Алиса вот-вот готова была заплакать. Дочитав непонятный текст до конца, Алиса закрыла тетрадь и, держа её в руке, вышла из комнаты. Пройдя через небольшой холл, она поднялась по ступенькам деревянной лестницы и заглянула в одну из открытых дверей, где за большим столом, пристально изучая под лупой какую-то старую, пожелтевшую бумагу, сидел отец.
Он постарел. Лицо мужчины начало покрываться морщинами, в волосах проступила седина, а гладко выбритые раньше щеки теперь обхватила густая щетина. Взгляд его тоже изменился – стал тяжелее, мудрее и суровее.
«Пап», – стоя в дверном проеме, Алиса смотрела на отца.
«Дочка, – мужчина оторвался от своих бумаг и посмотрел прямо на неё. Затем – на зажатую в ладони кожаную тетрадь. – Вижу, ты нашла дневник, который я оставил. Прочитала?».
«Да, – моя голова кивнула. – Это дневник мамы».
«Присаживайся, – он указал на стул. – Нам пора кое о чем поговорить».
Опять настала темнота.
Резкие вырывания из воспоминаний Алисы уже порядком поднадоели.
Голем снова шел вперед по темноте, а я – следовал за ним по пятам.
На этот раз мы шли долго, оставляя позади множество дверей. Наконец он остановился рядом с очередным входом.
– Здесь, – прорычало каменное изваяние, и я покорно шагнул внутрь.
Это было то же самое место, тот же кабинет, что и в предыдущем воспоминании. Похоже, между двумя событиями прошло лишь несколько минут.
Отец Алисы всё так же сидел за столом. Только на его лице теперь растянулась неприятная, печальная гримаса скорби и сожаления.
Алиса сидела напротив. Её кулаки были крепко сжаты, а на щеках чувствовались следы слёз.
«Это ты, – надрывно произнесла Алиса. – Ты убил маму!»
«У нас не было выбора!», – громко ответил отец.
«Был! – выкрикнула она и вскочила с места. – Это ты виноват! Ты и твоя чертова магия!».
С болью и тоской в глазах отец смотрел на дочь.
«Не хочу тебя больше видеть. Никогда!», – сдавленно прошептала она и выбежала из комнаты, на ходу вытирая покатившиеся по щекам слезы.
Затем – снова темнота. И очередная серая дверь.
Алиса сидела в стеклянном коридоре нашего университета и пристально смотрела на стоящего к ней спиной молодого человека. Затем парень обернулся, и они встретились взглядами.
Парнем оказался я!
Воспоминание было совсем коротким. Темнота вырвала меня прочь, стоило лишь увидеть собственное лицо.
Я опять оказался в мрачном коридоре, рядом с ожившей каменной глыбой.
Голем указал на черную дверь напротив.
– Иди туда, – велел он.
– И без тебя знаю, – буркнул я, и вошел внутрь.
На этот раз Алиса была в больнице. Место выглядело хорошо знакомым – именно сюда меня доставили после аварии, в которой я чуть было не погиб.
«Ваш друг сильно пострадал, – ровным, спокойным голосом сказал стоявший рядом врач. Этой породе людей не привыкать сообщать тяжелые новости. – У него обширные травмы».
Было очевидно, что речь шла про меня.
«Чем-то можно помочь?» – прямо спросила Алиса у доктора.
«Он потерял много крови. Очень нужны доноры».
Невидимая рука снова вырвала меня прочь из воспоминаний. Голем – на этот раз молча – указал на новую дверь. А за ней ждало событие, которое я и так хорошо помнил.
Мы с Алисой неторопливо прогуливались по парку. Было тепло, солнце поливало землю своими лучами, птицы весело щебетали на ветках деревьев, а в воздухе приятно пахло наступившей весной. Кажется, мы только что закончили обсуждать какую-то очередную дурашливую тему. Ладони наших рук крепко сжались и мы, заглянув друг другу в глаза, поцеловались.
Это был наш первый поцелуй.
И снова меня окутала темнота, а следом за ней вокруг вырос черный коридор.
– Заходи! – Голем, как всегда, тыкал своей рукой в дверь.
Я уверенно зашел внутрь.
Алиса сидела на стуле в незнакомом мрачном и просторном помещении – то ли складе, то ли ангаре – и с испугом глядела на стоявших рядом крепких вооруженных людей.
Её явно удерживали силой.
Один из них приблизился и, склонившись, изучающе посмотрел Алисе в глаза, затем положил руку ей на голову и принялся что-то шептать на незнакомом языке. Тело Алисы начало трясти, словно на неё вдруг обрушилась лихорадка.
– Отвечай на вопрос, – громко потребовал он.
Я чувствовал, как во рту девушки начала шипеть неприятная пена. Алиса намеревалась безропотно выполнить требование – но тусклый свет, кое-как наполнявший помещение, внезапно полностью пропал.
В темноте раздались одиночные выстрелы. Один, два, три. Я слышал, как безжизненные тела похитителей падали на землю после каждого негромкого хлопка.
Сердце бешено колотилось, словно хотело выпрыгнуть из груди. Вскочив на ноги и не оглядываясь, Алиса изо всех сил бросилась к выходу из этого ужасного места. Выбежав прочь из темного ангара, она очутилась посреди большого асфальтированного пустыря. Вокруг не было ни души. Вдалеке виднелась оживленная автомобильная дорога, по которой быстро неслись машины, и Алиса, не теряя времени, побежала к ней.
Она оглянулась на двери металлического ангара: погони не было.
Добравшись до дороги, Алиса взмахом руки остановила такси, которое, по счастливому стечению обстоятельств, как раз проезжало мимо, и сразу запрыгнула внутрь автомобиля.
На этом воспоминание оборвалось.
Я снова оказался в темноте – и покорно следовал за големом. Мы шли долго, оставив позади сотню разных дверей. Голем остановился рядом с очередным проходом. Дверное полотно оказалось черным и почти полностью сливалось с окружающей темнотой. Каменное существо хотело произнести свои традиционные «Сюда» или «Заходи», но я его опередил.
– Иду-иду, – бросил я.
Не дожидаясь команды, я шагнул за дверь.
Алиса стояла в центре лесной поляны, окруженной кустарниками и вековыми деревьями. Сильный ветер, непонятно как обогнувший многочисленные кроны, развевал волосы на её голове. Рука крепко сжимала рукоятку пистолета – а дуло смотрело на стоявшего напротив испуганного, растерянного молодого человека.
Видеть самого себя со стороны в тот момент был неприятно. Я выглядел глупо и жалко – как слабый, напуганный ребенок, потерявший руку матери в огромной непролазной толпе.
«Прости», – я чувствовал, как палец Алисы начал давить на спусковой крючок. Ещё секунда – и моя жизнь должна была оборваться.
Раздался хлопок выстрела.
Я почувствовал страшную боль – ту самую, что почувствовала в тот момент Алиса. Сквозь её глаза я видел, как она упала на сухую землю и уставилась в одну точку.
Затем наступила темнота.
Мы с Големом снова стояли в длинном коридоре.
– Уходи, – сказал Голем.
– Я ещё не всё узнал, – ответил я.
– Уходи! – голос его стал громким и угрожающим.
Мой взгляд остановился на одной из дверей – массивном ярко-красном полотне, покрытым сложными замысловатыми узорами. Интуиция вдруг сильно потянула зайти в неё.
– Что там? – спросил я, указывая на дверь.
– Тебе туда нельзя, – проскрипел Голем.
– Что за этой дверью?
– Тебе нельзя! – злобно ответил он.
Красная дверь манила меня, подобно пению Сирены, притягивающей корабли на свои скалы. Обогнув Голема, я подошел к двери и уже намеревался надавить на серебряную рукоять – но Голем с силой отшвырнул меня в сторону.
– Нельзя! – яростно прокричал он.
За красной дверью было что-то важное – я чувствовал, что должен зайти туда.
Но Голем не давал проникнуть в эти воспоминания. Каменное туловище существа стеной преградило мне путь.
«Нельзя», – непрерывно повторял он.
Невидимый пол под ногами начал дрожать. Двери стали рассыпаться на куски, подобно разбитому стеклу. Окружающая темнота вдруг начала меняться на свет. Поначалу он был тусклым, но становился всё ярче и ярче – и вскоре стал невыносимым и болезненным для глаз. Я зажмурился, но белый свет всё равно пробивался сквозь веки. Пришлось закрыть лицо ладонями – но и это не помогало.
Дрожь усиливалась и опрокинула меня на колени.
«Нельзя», – возгласы Голема стали звучать тише. Каменный истукан отдалялся от меня. Или это я отдалялся от него?
В ушах начало звенеть. Очень быстро этот неприятный звук превратился в сильную физическую боль, которая с каждой секундой лишь усиливалась. Не в силах сдерживаться, я закричал во весь голос – но мои крики тонули в окружающем шуме.
И вдруг всё прекратилось. Яркий свет потух, земля перестала дрожать, звуки стихли. А затем по телу как будто прошел электрический разряд.
Я проснулся так, как просыпаются после ночного кошмара – когда кровь в жилах стынет как лёд, страх сковывает мысли и хочется завопить от пронизывающего ужаса. И только едва уловимое ощущение пробуждения и нереальности всего увиденного сдержало меня от крика.
– Ты в порядке?
Ольга и Максим склонились надо мной.
В горле пересохло, а по лицу струйками стекал холодный пот. Словно прочитав мои мысли, Ольга протянула металлическую флягу – и я припал губами к горлышку, жадно глотая залитый внутрь холодный чай. Допив и отложив флягу в сторону, я попытался встать, но стоило мне подняться на ноги, как голова закружилась, и я начал терять равновесие. Если бы Максим не подхватил меня под руки, то я неминуемо свалился бы на землю.
– Ритуал отнял уйму сил, – пояснила Ольга. – Посиди немного, приди в себя.
– И чтобы не терять даром времени – рассказывай, что ты узнал, – нетерпеливо добавил Максим и с намеком посмотрел на Ольгу. Он явно не собирался посвящать девушку в подробности происходящих событий. Ольга поняла намек.
– Пойду воздухом подышу, – сказала она. – А вы пока посекретничайте.
Волшебница неторопливо отошла в сторону, оставляя нас для приватного разговора.
– Рассказывай, – велел Максим.
Я кивнул, сделал несколько глубоких вдохов – и принялся подробно пересказывать события, свидетелем которых стал.
Максим не перебивал и, судя по лицу, жадно ловил каждое слово. Дослушав историю про Голема и тайные двери, он задумчиво стиснул губы.
– Это уже кое-что, – сказал он.
Не знаю, о чем думал Максим – но лично у меня количество вопросов теперь лишь возросло.
– Там была красная дверь, – сказал я. – Но Голем не дал в неё зайти.
– Думаю, там хранились самые тайные воспоминания девушки, – предположил Максим.
Опираясь на камень, я осторожно встал на ноги. Чувствовалась легкая нетвердость, но я всё же стоял довольно устойчиво.
– Замысловатая история вырисовывается, – Максим с хмурым лицом задумчиво смотрел вдаль. С этими словами я был полностью согласен. – Ладно, потом всё детально обсудим – когда ты полностью оклемаешься. А сейчас – давай возвращаться в деревню.
Максим жестом позвал Ольгу – и мы выдвинулись в обратный путь.
Небо всё так же смотрело на нас свысока, надежно пряча солнце за гладью темных облаков. Я ступал неторопливо, аккуратно переставляя ватные ноги и прокручивая в голове обрывистые воспоминания, которыми непонятным образом меня одарила мертвая Алиса. Став свидетелем некоторых событий её жизни, я так и не получил долгожданных ответов. Скорее, наоборот – вопросов стало только больше. Я жонглировал и перетасовывал имевшиеся факты, стараясь выстроить их в нечто наподобие цельной и осмысленной картинки – но ничего внятного из этого не выходило.
– Слушай, – я поравнялся с Ольгой, – там в воспоминаниях я видел тетрадь с записями. Хотел их прочитать – но не мог. Слова как будто искажались.
– Да, – кивнула Ольга. – С рукописными текстами всегда так. Дело в том, что записки, письма и прочие рукописи – не совсем части воспоминаний. Эти предметы создаются другими людьми, в них заложена иная энергетика – и они не оставляют отпечатка на ауре человека. Поэтому глядя на чужие воспоминания прочесть их невозможно.
Интересно, что находилось за той красной дверью? Что было написано в дневнике матери Алисы? Что такого рассказал отец, раз Алиса обвинила его в убийстве? И что случилось на складе, где Алису удерживали вооруженные люди?
Одни лишь вопросы – и никаких ответов.
Из-за моей слабости, обратный путь занял гораздо больше времени. Я то и дело ненадолго останавливался, чтобы передохнуть и восстановить сбившееся дыхание. Максим и Ольга с пониманием отнеслись к моему состоянию и не торопили.
Когда деревня была уже неподалеку, по горам вдруг начали эхом разноситься странные громыхающие звуки. Первым их уловил Максим.
– Слышите? – резко замерев, спросил он.
Мы остановились и прислушались.
– Выстрелы, – уверенно сказал я.
– И много, – добавила Ольга.
Насколько можно мы ускорили шаг и подбежали к краю холма, с которого открывался хороший обзор на деревню.
– Падайте, – Максим тут же бесцеремонно потянул нас на землю.
С холма открывался хороший вид на деревню: все дома, дворы и закоулки были видны как на ладони. И там шла самая настоящая война!
Десяток хорошо вооруженных людей, одетых в черное, заняли укрытия и методично стреляли по жителям, которые стойко держали оборону и палили из ружей в ответ.
Защитников деревни было в три раза больше, чем нападавших – но перевес странным образом удерживался на стороне людей в черном. Я видел, как один за другим жители мертвыми падали на землю, пока их товарищи продолжали вести огонь по врагам. Но атаковавшие солдаты оставались целыми и невредимыми. Пули и картечь, выпущенные по ним, летели мимо – словно кто-то невидимой рукой отводил выстрелы в сторону.
– О господи, – вскрикнула Ольга. Её лицо исказила гримаса ужаса.
– Вонты, – злобно прорычал Максим. Он уже достал из рюкзака полевой бинокль и теперь внимательно изучал ситуацию.
На наших глазах один из нападавших вышел из укрытия и принялся длинными очередями стрелять по защитникам деревни, совершенно не опасаясь ответного огня. Несколько человек, пораженные его пулями, упали на землю.
– Максим, что происходит!? – голос Ольги почти сорвался на истеричный крик. – Почему в них не могут попасть?
Максим не ответил. Он суетливо шарил окулярами бинокля по округе.
– Где же ты, сукин сын, – он говорил сам с собой.
Неожиданно, Максим замер, уставившись в одну точку.
– Вот он ты, тварь, – процедил Максим сквозь зубы.
Я проследил направление его взгляда. Максим смотрел на окраину деревни, где раскинулась большая травянистая поляна, по которой мы проходили накануне. Теперь на поляне, опираясь колесами на землю, стоял грузовой вертолет – именно на нем и прибыли неизвестные бойцы. Рядом с вертолетом, в окружении трех охранников, на траве сидел человек. Его ноги были скрещены, а тело неестественно изогнуто – словно он то ли медитировал, то ли находился в трансе.
– Кто это, – спросил я, но Максим, ожидаемо, не ответил.
Вместо этого он запустил руку в рюкзак и достал оттуда сначала нательную кобуру с двумя серебристыми пистолетами незнакомой мне конструкции, а следом – деревянный амулет, изображавший колесо с шестью спицами. Этот знак я узнал сразу – Колесо Велеса, один из самых известных оберегов Древних славян.
Прошептав что-то неразборчивое на старославянском, Максим повесил оберег себе на шею.
– Лежите здесь и не высовывайтесь, – скомандовал он.
– Дай мне пистолет, я помогу, – потребовал я, но Максим лишь отмахнулся и, закинув на себя кобуру, соскользнул с холма.
Пока внизу шёл горячий, ожесточенный и очень странный бой, Максим принялся обходить деревню по кругу, умело используя рельеф местности в качестве укрытия. За несколько минут, не поднимая тревоги, он добрался до поляны, где стоял вертолет, и спрятался за огромной горой колотых поленьев. Выждав момент, Максим выпрыгнул из укрытия и одним махом, стреляя с двух рук, ликвидировал трех вооруженных охранников и странного человека, которого они безуспешно защищали.
В ту же секунду один из бойцов в черном, бесстрашно стоявший на центральной деревенской улице в полный рост и стрелявший по жителям деревни, внезапно упал на землю. Его тело неожиданно оказалось нашпиговано свинцом. Я увидел, как среди нападавших началось смятение: пули, выпущенные по ним, наконец, начали попадать в цель.
Защитники деревни сразу усилили наступление и принялись давить огнем на растерявшихся бойцов. Максим тем временем быстро зашел в тыл врагам и, уличив подходящий момент, ударил им в спину.
Солдаты, ещё мгновение назад так уверенно ведшие бой, теперь оказались в полной растерянности. Выстрелы прижали их к укрытиям, не давая возможности высунуться, и поочередно выкашивали одного за другим.
Прошла ещё пара минут – и стрельба, наконец, утихла.
Ольга вскочила и бросилась вниз; я попробовал следовать за ней, но ноги подкосились и кубарем опрокинули меня с холма. Кое-как поднявшись, я доковылял до центральной деревенской улицы, которую теперь пронзали крики, стоны и плач.
Пыльная улочка была заляпана пятнами крови; то тут, то там мои глаза натыкались на раненых и мертвых людей. Одних выживших от случившегося безумия трясло, как в лихорадке, другие ругались и кричали друг на друга, третьи стеклянным взглядом смотрели на мертвецов, которые ещё недавно были их живыми друзьями или родственникам. Несколько вооруженных жителей, которым удалось не потерять самообладание, принялись прочесывать деревню в поисках уцелевших врагов.
Никогда прежде мне не доводилось видеть ничего подобного. Холод страха сдавил моё горло, по телу струился ледяной пот. Неужели всё это сделали вонты? В тот момент я не мог до конца поверить собственным глазам. Случившееся казалось сюрреалистичным безумием.
Сжав волю в кулак, я принялся искать Максима – он оказался рядом с вертолетом и спешно обшаривав карманы убитых им на поляне людей. Я приблизился и посмотрел на валявшихся мертвецов. Их тела лежали на земле, в кривых, неестественных позах. Мой взгляд упал на искаженную гримасу, застывшую на лице одного из покойников – того самого, что ещё недавно в трансе сидел на траве. Стоило как следует приглядеться – и у меня перехватило дыхание от удивления.
Я знал его! Это был тот самый мужчина, с которым я случайно столкнулся неделю назад в лифте «Периметра»! Тогда на нем была надета военная форма!
– Максим! – я жестом попросил его подойти и рассказал о том случае.
– Вот оно как, – Максим искоса посмотрел на лежащее тело. – Не знал, что «Периметр» берется за такую грязную работу.
– Кто он? – спросил я.
– Маг-сопровожденец. Он держал защитный барьер вокруг своих товарищей – вот почему в этих чертовых наемников никто не мог попасть.
– Но ты смог, – я посмотрел на Максима.
– Я – да, – он вытащил из кобуры пистолет, вынул обойму и швырнул её мне в руки.
Поймав стальной брусок, я повертел его пальцами и посмотрел на вставленные внутрь патроны. Их головки отливали странным белым цветом.
– Серебро, – пояснил Максим. – Против таких пуль барьер работает не так хорошо.
Максим посмотрел на тело одного из убитых жителей деревни, лежавшее неподалеку.
– Жаль, что они этого не знали, – вздохнул он.
Со стороны главной улицы в нашу сторону быстрым шагом приблизились несколько человек, сжимавшие в руках оружие. Среди них особо выделялся невысокий лысый старик с явными лидерскими повадками.
– Стоять на месте, – скомандовал он, как только подошел на достаточное расстояние.
Не сразу я сообразил, что этот приказ был адресован нам. Сопровождавшие его люди тут же подняли стволы в нашу сторону.
– Вы что делаете? – удивился Максим.
– Это вы привели сюда этих убийц! – прокричал старик. И тихо добавил. – Чертова девка. Знал ведь, что не стоило её оставлять.
– Ты в своем уме, дедуля? – Максим, как всегда, за словом в карман не лез. – Да если бы не я, вас бы всех перебили.
– Если бы не ты, – старик приблизился и почти в упор посмотрел на Максима, – ничего этого бы не произошло.
Затем он раздраженно сплюнул на траву и скомандовал:
– Забрать у них оружие и запереть под охраной.
Максим со злобой смотрел на них, и, казалось, намеревался вот-вот дать отпор.
– Не надо, – чуть ли не по слогам тихо попросил я.
Кажется, крови уже пролилось достаточно.
Повисла коротка, но напряженная пауза. Едко выругавшись, Максим всё же снял с себя кобуру с оружием и протянул её старику.
Под ружейными дулами нас отвели в один из деревянных домов и заперли в небольшой темной комнате без окон, выставив у дверей двух охранников. Я знал, что Максим мог бы без особых проблем разделаться с ними – но он, вроде, согласился пока не идти на лишнюю конфронтацию и терпеливо дождаться дальнейшего развития событий.
Из коротких ответов наших стражников стало понятно, что старейшина деревни – тот самый лысый старик – был намерен протрубить общий сход и разобраться во всех обстоятельствах произошедшего.
– Похоже, нас будут судить, – сказал я Максиму.
Жителям деревни было за что гневаться – мы навлекли на них страшную беду. Те, кто остался в живых, наверняка захотят возмездия за убитых.
