Игры чародеев

Скорее всего, ты будешь совсем ещё младенцем, когда я покину этот мир. Не знаю, вспомнишь ли ты любовь и заботу, которыми я так хочу окружить тебя. Удастся ли тебе воскресить в памяти хотя бы моё лицо? Мне больно осознавать, что мы расстанемся задолго до того, как успеем по-настоящему познакомиться.

Этот дневник – один из немногих способов рассказать о себе. Я начинаю вести его, понимая, что только так смогу поделиться с тобой своими мыслями, надеждами, желаниями. Мне не суждено поведать обо всём этом, глядя тебе в глаза. Но я искренне надеюсь, что ты прочтешь эти записи, начало которым положено ещё до твоего рождения – и сможешь хоть немного узнать о том, кем была твоя мама».

Адель без утайки рассказывала будущему ребенку всё о себе и своей жизни.

Она родилась в небольшом городке на севере Англии. Её родители были убежденными, хотя и не очень умелыми оккультистами – и дочь с младенчества оказалась погружена в мир магии. В отличие от отца и матери, которые до конца жизни так и оставались посредственными волшебниками, Адель проявляла куда большие таланты в магическом искусстве. Но куда важнее было то, что она оказалась сильным перманентом очень редкой стихии – стихии времени. Говорят, такие перманенты рождаются раз в несколько десятков лет.

Магия времени, одна из наиболее сложных и таинственных дисциплин, давалась ей удивительно легко: Адель научилась заставлять замирать стрелки часов, ускорять течение времени, но самой сильной её способностью стало умение видеть и слышать прошлое.

С помощью своих талантов она становилась свидетельницей событий давно минувших дней – незначительных и важных, торжественных и трагических. Она своими глазами лицезрела и мертвых монархов, когда-то восседавших на своих престолах, и величественных полководцев, бросавших армии в знаменитые сражения, и гениальных ученых, совершавших свои главные открытия.

С самого детства дар познания прошлого полностью захватил девушку и правил её поступками на протяжении всей жизни. И чем глубже она погружалась в прошедшие события, тем сильнее разгоралось её любопытство. Перед глазами чародейки мелькали целые эпохи: она лично видела, как плыли по рекам ладьи норманнов, как сколачивали баррикады французской революции, как полыхали костры испанской инквизиции.

То ли именно удивительные способности сделали интерес к прошлому истинным призванием Адель, то ли само призвание притянуло к ней этот дар – но так или иначе, главным в жизни для неё стало изучение прошлого.

С отличием закончив Оксфорд, она стала археологом – наверное, лучшим из когда-либо живших на свете. Скорее всего, стоило только захотеть – и она могла бы добиться колоссальной славы: её имя знал бы каждый школьник, книги её авторства пулей разлетались бы с прилавков, а крупнейшие академии наук грызли бы друг другу горло за право пригласить Адель в качестве почетного гостя.

Но богатство и слава не манили эту девушку. Ей не хотелось излишнего внимания – она вела спокойную жизнь, занималась тем, что было ей интересно, и имела ровно столько известности и достатка, сколько считала нужным. Она жила размеренной, плотной на события жизнью, часто путешествовала по миру и занималась тем, что приносило ей удовольствие и наслаждение.

Около тридцати лет назад судьба Адель решила сделать крутой поворот, рано или поздно случающийся в жизни любого человека. Она встретила мужчину, которого полюбила, и который полюбил её.

Это произошло в Турции. По просьбе местных властей Адель, к тому моменту уже зарекомендовавшую себя как талантливого археолога, пригласили в Стамбул. Ей предложили принять участие в крупном проекте по реставрации знаменитого дворца Топ-Капы, бывшим некогда резиденцией Османских правителей, а ныне – ставшем одной из главных достопримечательностей страны. Перспективы новых открытий и загадки оттоманской эпохи поманили Адель подобно тому, как запах свежих цветов манит к себе пчел. Она не раздумываясь согласилась на эту работу и через несколько дней уже увлеченно изучала старинный дворец турецких султанов с помощью своих удивительных навыков.

Работа шла хорошо и с интересом. Не только дворец, но и весь город, в котором очутилась Адель, вызывали у нее восторг и любопытство. Каждый квадратный метр Стамбула – этой столицы нескольких павших империй – скрывал тайны и загадки. И чем глубже девушка погружалась в его историю, тем сильнее город завлекал её своим странным очарованием.

Во время работы над восстановлением внутреннего убранства дворца Топ-Капы, Адель познакомилась с молодым, талантливым реставратором Михаилом. Темноволосый смуглый мужчина с ухоженной бородой и пронзительным взглядом карих глаз не был турком по национальности. Он родился в семье российских дипломатов, живших в Турции, и провел здесь большую часть своего детства. Затем посольскую миссию его родителей отозвали, и семья переехала в Москву. Именно там, в столице тогда ещё Советского Союза, Михаил начал изучать художественные искусства.

Повзрослев и завоевав репутацию умелого реставратора, Михаил принял решение вернуться в Турцию. Культурное наследие, оставленное ромеями и оттоманами, занимало его мысли и будоражило воображение. Искусство региона, раскинувшегося на оба берега Боспорского пролива, словно требовало от Михаила находиться как можно ближе к его колыбелям.

Страсть, которую питал Михаил к своему увлечению, была тождественна страсти Адель перед познанием событий прошлого. Наверное, именно эта схожесть и стала тем хомутом, что свел и скрепил сердца молодых людей.

Они полюбили друг друга – сильно, крепко и навсегда. А за любовью, разумеется, вскоре последовала свадьба.

О том, что Адель – сильный маг, способный манипулировать временем, Михаил узнал ещё до их брака. Рассказы девушки о волшебстве стихий, подкрепленные демонстрацией эффектных заклинаний, конечно же, вызвали в её будущем муже жгучее любопытство. Под чутким руководством супруги, Михаил тоже начал практиковать магию и постепенно становился чародеем. Не таким сильным и умелым, как его жена – но весьма способным и сносным. Волшебство оказалось хорошим подспорьем для работы: с помощью заклинаний и ритуалов Михаилу удавалось находить и восстанавливать произведения искусства, которые считались навсегда утерянными. Он спас от забвения множество фресок, мозаик, ветхих полотен, античных книг, гравюр – того, к чему прикасались руки великих мастеров своих эпох.

Молодая семья стала сильным и могучим союзом, готовым в любой момент прийти друг другу на помощь.

Прошло несколько счастливых лет после свадьбы. Молодожены хорошо обустроились в Стамбуле, и каждый день наслаждались жизнью в объятиях друг друга. Вскоре высшие силы исполнили и ещё одно их желание: Адель забеременела и через девять месяцев у неё должна была родиться очаровательная дочь Алиса.

Но следом за хорошими новостями, как гром среди ясного неба, семью потряс страшный удар, подобный которому нельзя желать даже заклятым врагам.

Адель узнала, что тяжело больна. Страшное заболевание много лет тайком пожирало волшебницу и никак не давало о себе знать – словно получало некое эфемерное удовольствие от своей незаметности.

Традиционная медицина ничего не могла поделать. Не смогло помочь и волшебство. Заболевание оказалось не по зубам ни ведущим врачам, ни лучшим чародеям-целителям. Оно как будто служило злобным напоминанием об ограниченности человеческих сил перед силами природы.

Скорая и неизбежная смерть стала приговором. Прогнозы были разными – от оптимистичных, до неутешительных. Хотя можно ли назвать оптимистичным прогноз, который отводит на оставшуюся жизнь не более пяти лет?

И только в одном мнения врачей сошлись: Адель успеет родить ребенка – дочь, которую ей не удастся вырастить и воспитать.

Многие бы сдались, узнав грядущий исход своей жизни. Свесили бы руки, впали в депрессию. Но не Адель. Она сохранила оптимизм и веру в себя, и всячески старалась поддерживать те же чувства в самом близком ей человеке – своём муже.

Да, лекарства от её болезни не существовало. Ни медицина, ни магия не могли предотвратить неизбежного. И единственное, что теперь оставалось – жить дальше. Ровно столько, сколько было ей уготовано.

Адель приняла свою судьбу. Но душу её терзало чувство вины перед дочерью, которую она вынуждена будет покинуть. Маленькой Алисе было не суждено познакомиться со своей матерью, хоть раз поговорить с ней, узнать её мысли и мечты. Для этой девочки мать станет дорогим, любимым, но, к сожалению, чуждым и незнакомым человеком – лицом на старой фотографии, историей из воспоминаний отца, и, если повезет, небольшим осколком в её собственной памяти.

Осознавая горечь грядущей трагедии, Адель нашла единственный способ пусть одностороннего, но всё же – общения с дочерью. Она решила вести этот дневник, ставший чем-то средним между предсмертной запиской, мемуарами и завещанием.

День за днем страницы увесистой книжки в кожаном переплете постепенно наполнялись буквами. Так много Адель хотела рассказать своей будущей дочери – и так мало времени для этого оставалось.

Алиса родилась сильной и здоровой девочкой. К счастью, заболевание матери никак не сказалось на состоянии ребенка. Постепенно семья смирилась со страшной и бесповоротной ситуацией, в которой оказалась. Им оставалось жить дальше, сколько бы времени на это не отводилось – и стараться насладиться каждым моментом.

– Сплошная грустная, любовная лирика, – не выдержав, цинично прокомментировал записи Максим, – Ладно, читай дальше. Будем надеяться, там ещё встретится хоть что-то полезное.

– Не выйдет, – ответил я, покачивая головой и разглядывая следующий, абсолютно чистый лист. – Больше записей нет.

– Что? – возбужденно переспросил Максим. – Уверен?

– Последние страницы, кажется, вырваны, – добавил я, разглядывая края рваной бумаги, торчащие из переплета.

Максим протянул руку за дневником и внимательно его изучил.

– Действительно, – нахмурился он, – выдрали страниц пять.

– То есть это всё? – с внезапным раздражением в голосе уточнила Ольга. – Выходит, столько сил потратили, чтобы достать этот дневник, рисковали – и всё впустую? Ни хрена полезного не узнали.

– Успокойся, – в голосе Максима сквозило недовольство, но он сохранял хладнокровие. – В дневнике точно должно быть что-то полезное. Просто мы пока не поняли, что именно.

– Откуда такая уверенность?

– Просто поверь, – Максим стрельнул в неё железным взглядом.

– Почему из дневника вырвали страницы? – задумался я. – Может быть, что-то важное было написано именно там?

– Спасибо, Капитан Очевидность, – съязвила Ольга. – И дураку понятно, что там было что-то важное. Может, у тебя есть конкретные предложения?

Ольга явно была на взводе. Похоже, события последних дней выбили её из колеи куда сильнее, чем могло показаться со стороны. Хотя, девушку можно было понять – она недавно потеряла друзей, и, как и все мы, сейчас рассчитывала получить окончательные ответы.

– Не нервничай, – спокойно вмешался Максим.

– Давай не указывай, – процедила она.

Ольга хотела, что-то добавить, но прервалась на полуслове. Вместо этого на несколько секунд отвела глаза в сторону.

– Ладно, простите, – выдохнула она. – Нервы подводят. Гибель Андрея. И остальных. Ещё это ограбление. Чёрт…

Она тяжело вздохнула.

Мы с Максимом не стали ничего отвечать. Да и не нужно было – каждый из нас всё прекрасно понимал и без слов.