Игры чародеев
– Вы что делаете, идиоты? – не покидая укрытия, прокричал Максим. – За убийство в храме на весь ваш род проклятие ляжет!
Он говорил правду: насилие в священном месте действительно могло обернуться многовековым сглазом. Но нападавшим, похоже, было не до суеверий, и над нашими головами прошлась ещё одна свинцовая очередь.
Сев на корточки, из заплечной сумки Максим достал и выложил перед собой несколько жестяных цилиндров зеленого цвета с черными маркировками. Я сразу узнал светошумовые гранаты и дымовые шашки – во время службы в армии мне доводилось держать похожие снаряды в руках.
– Закройте глаза и уши! – скомандовал он, и поочередно вырвав металлические кольца, бросил жестянки в сторону врагов.
Мы с Ольгой тут же послушно зажмурились и заткнули уши ладонями. Следом раздалась серия громких взрывов и ярких вспышек, а затем зал начал обволакивать густой дым. Максим открыл заградительный огонь, целясь над головами преследователей и стараясь выиграть время, пока едкий туман полностью не заполнит собор. Воспользовавшись образовавшейся завесой, мы незаметно добежали до небольшой приоткрытой двери, ведшей из храма на улицу.
В такую рань площадь по-прежнему была пуста. Собор, как и расположенные поблизости бутики и музеи ещё не работали – а значит ни туристам, ни местным жителям пока что нечего было здесь делать.
Выбежав на улицу, я чуть не споткнулся об мертвое тело охранника, рядом с которым лежало ещё несколько убитых. Немного в стороне, тихо журчал двигателем, стоял заведенный представительский Мерседес, на котором приехал Милош. Двери автомобиля были открыты нараспашку и словно манили нас быстрее сесть внутрь и уехать подальше от этого места.
Наверняка, это Максим перебил охрану и заранее позаботился о быстром отступлении.
– В машину! – проорал он.
Ольга запрыгнула на заднее сиденье, я сел спереди. Следом, умело проскользнув по капоту своей пятой точкой, в машину влетел Максим, и, включив передачу, с силой ударил по педали газа. Мерседес отчетливо застучал резиной по крупной брусчатке площади. Под удивленный взгляд оказавшейся рядом парочки прогуливавшихся подростков, машина сбила перегораживавшие выезд пластиковые конусы, резко выскочила на пустую проезжую часть и на полной скорости умчалась вперед, игнорируя красный сигнал светофора.
Я оглянулся назад: погони за нами не было.
– Проколол им колеса, – словно поймав мою мысль, пояснил Максим.
Сердце продолжало бешено стучать, но комок из страха и возбуждения, застрявший где-то в груди, начал понемногу рассасываться. Я постепенно приходил в себя – и только теперь заметил, что всё это время умудрялся сжимать в руках дневник и алкафест.
Похоже, в бессознательном от испуга состоянии я сам не заметил, как схватил их с того парапета.
– Мы думали, ты погиб, – Ольга дышала неровно, с трудом переваривая произошедшие события.
– Почти погиб, – Максим, как всегда, держался невозмутимо.
Ненадолго оторвав взгляд от дороги, он посмотрел сначала на меня, затем на Ольгу.
– Отдышитесь и придите в себя, – бросил он. – Поговорим чуть позже, в спокойной обстановке.
Я откинулся головой на спинку кресла и уставился в кожаный потолок. Максим был жив, дневник и алкафест – в наших руках, Ольга – рядом, а Милош и его армия головорезов на какое-то время остались позади.
Удача? Многие считают, что удача – это миф. Но так или иначе, Максим уцелел, он оказался в нужном месте и в нужное время. И кроме как удачей объяснить подобное было попросту невозможно.
Через несколько километров мы бросили машину и, пересев в такси, приехали на окраину города – в небольшой двухэтажный хостел. Максим кивнул сидящему на ресепшене сонному, с ног до головы татуированному парню с дредами на голове. Тот смерил нас взглядом, но вопросов задавать не стал. Мы прошли по коридору, свернули в самую дальнюю дверь, соседствующую с запасным выходом, и оказались в тесной комнате европейского общежития, рассчитанной на проживание двух человек.
– Добро пожаловать, – Максим подозрительно выглянул в окно, проверяя, нет ли слежки.
Я посмотрел по сторонам. Всё-таки у этого парня был особый талант выбирать для проживания замшелые клоповники, от которых так и сквозило чувством отчаяния и депрессии. И даже здесь, в сердце старушки Европы – колыбели изысканной архитектуры – он умудрился найти комнату, на которую невозможно было смотреть без слез.
– А теперь – рассказывайте, – он сел на одну из кроватей. – Что случилось, пока меня не было? Что там с этим треклятым дневником?
Зная, что сейчас даже любая мелочь могла иметь значение, я принялся максимально подробно излагать события, произошедшие после моего отъезда из школы Кюшуке. Стараясь не упустить деталей, я рассказал о случившемся со мной и Ольгой, параллельно вплетая туда историю Адель: как она оказалась в замке Корвинов, напала на след ордена Хранителей и их Великого реестра.
– Вот так мы очутились в Италии, – подытожил я, сообщив последние детали. – Тот священник явно узнал текст, который показала ему Адель.
– Что было дальше? – нетерпеливо спросил Максим.
– Не знаю. Начала стрельба и дочитать запись я не успел. Запись была длинная – я прочел примерно половину.
– Проклятье, – Максим раздосадовано стукнул кулаком в ладонь и поднялся с места. – Нужно узнать, что написано дальше. Чем закончилась вся эта канитель со священником и Реестром.
– Предлагаешь вернуться в собор? – удивился я. – Да после того, что ты там устроил, к нему, наверное, съехались все полицейские страны!
– За это можешь быть спокоен, – отвлеченно бросил Максим, – Вонты прекрасно подчищают за собой следы: никто и не узнает, что там произошло. Но готов спорить на что угодно – на площади теперь дежурят их люди, которые только и ждут нашего появления.
Максим, как всегда, оставался верен себе. Неожиданно воскреснув из мертвых, он всё с той же страстью был готов добиваться цели.
В комнате повисла короткая пауза.
– Есть другой способ дочитать текст, – неожиданно вмешалась Ольга.
Мы с Максимом вопросительно посмотрели на неё.
– Гипноз, – глядя на меня, сказала Ольга. – Ты же видел текст, правильно? Хотя бы мельком? Значит, он отпечатался у тебя в памяти. Надо только помочь вспомнить его.
– Звучит слишком просто, – задумчиво сказал Максим. – Ты можешь это сделать?
– Да, – неуверенно сказала Ольга. – Наверное, да. Я давно не погружала никого в гипноз. Надо пробовать.
Два острых взгляда пытливо уставились на меня, спрашивая одобрения.
– Опять меня вырубать будете? – скептически предположил я.
– Нет, не волнуйся, – успокоила меня Ольга. – Гипноз – это гораздо проще, чем тот ритуал в горах. Не знаю, сработает ли он – но попытаться точно стоит.
– Если ты так говоришь, – я неуверенно пожал плечами.
В любом случае, идея с гипнозом звучала куда лучше перспективы снова ехать на площадь.
Заручившись согласием, Ольга усадила меня на стул.
– Дай что-нибудь небольшое и блестящее, – попросила она Максима.
– Подойдет? – Максим передернул затвор пистолета и, поймав выпавший из ствола патрон, протянул ей в руки.
– Серебро, – тихо сказала Ольга, посмотрев на патрон, после чего привязала его к нитке и принялась раскачивать получившийся самопальный маятник перед моим носом.
– Расслабься, – она говорила уверенно и проникновенно. – Старайся не думать. Слушай только мой голос, сконцентрируйся на нем – так же, как ты концентрируешься на заклинаниях. Ты слышишь мой голос. Ничего в мире больше не существует. Есть только ты и мой голос.
Своими неспешными словами она постепенно погружала меня в забвение. Колебания маятника начали убаюкивать: мир вокруг стал меркнуть, я окунался в пустоту, и единственной связью с реальностью оставался теперь только мягкий голос Ольги.
Но скоро пропал и он.
Вокруг стало темно и тихо. Было непонятно, сидел я или стоял. Или же падал в невидимую пропасть. Затем темнота плавно начала сменяться белым светом, из которого проступали знакомые очертания.
Я снова оказался на крыше собора, в окружении застывших людей, больше напоминавших восковые изваяния. По бокам замерли вооруженные наемники, глава вонтов стеклянными глазами хищно глядел на меня. Ольга, зажатая между двумя охранниками, с каменным выражением лица ожидала, что же случится дальше.
Никто не двигался – будто всех их, подобно видеозаписи, поставили на паузу.
Свесившись на перилах, я посмотрел вниз, где по брусчатке площади ярким свечением тянулся знакомый текст.
Глазами я нашел то самое место, на котором остановил чтение в прошлый раз.
Адель
…
«Разумеется, я уже не первый раз вижу эти замысловатые символы», – сказал священник.
Услышав его слова, я нетерпеливо наклонилась поближе.
«Если не секрет, где ещё вам доводилось встречать подобный текст?» – спросила я.
«Вам когда-нибудь приходилось слышать про Манускрипт Войнича?» – тихо задал вопрос отец Бартоломью.
Я отрицательно покачала головой.
«Манускрипт Войнича – это загадочная средневековая рукопись, записанная неизвестным автором на неизвестном, непонятном языке, – пояснил священник. – Название ей дано по фамилии антиквара, который приобрел её в начале прошлого столетия. Уже несколько веков эта рукопись является одной из известнейших загадок среди филологов, лингвистов и криптографов. Манускрипт окружен сотнями мифов и легенд, о его содержании выстроено множество теорий. Лучшие умы мира бились над переводом этой книги, пытались расшифровать её, разгадать смысл находящихся в ней текстов, но все их попытки были тщетными».
Отец Бартоломью наклонился ко мне и продолжил говорить уже заговорщическим шепотом.
«Я видел эту рукопись довольно давно – но почти уверен, что принесенный вами текст полностью идентичен одной из его страниц. Если это действительно так, и если вы действительно в силах прочесть этот язык, то вы стоите на пороге величайшего открытия! Тайну Манускрипта Войнича пытаются разгадать уже несколько веков!»
«Давайте это скорее выясним!» – во мне тут же полыхнуло нетерпение. Неужели загадочный манускрипт – это и есть уцелевший экземпляр Великого реестра ордена Хранителей?
Как выяснилось, оригинал манускрипта уже много лет хранится в библиотеке Йельского университета. Но отец Бартоломью заверил, что без проблем сумеет раздобыть его фотокопию: по словам священника, копией располагал один из его хороших друзей живущий здесь, в Милане. Священник пообещал связаться со мной сразу же, как только фотоснимки страниц этой книги окажутся в его руках.
Теперь мне оставалось лишь ждать. Но, к счастью, ожидание не продлилось долго.
Сегодня утром отец Бартоломью позвонил и пригласил встретиться с ним в его кабинете здесь, в кафедральном соборе Милана, и я незамедлительно приехала к нему. Как и было обещано, он сдержал слово и действительно сумел достать фотокопию манускрипта. Я приняла решение не скрывать от него секрета и рассказала о заклинании, с помощью которого можно было прочесть эту рукопись. Мы разложили перед собой цветные фотокарточки с непонятным текстом – и вместе применили нужную магию.
И нам удалось! Непонятный текст, изображенный на этих фотоснимках, стал абсолютно читаемым!
Под таинственным покровом манускрипта Войнича действительно скрывался Великий Реестр ордена Хранителей. Можешь себе только представить – в нем оказались описаны процедуры десятков ритуалов, сотни заклинаний, приемы зельеварения, создания артефактов, астрологические выкладки и многое-многое другое! Эта книга – просто неисчерпаемый кладезь знаний о магии!
Конечно, все эти удивительные данные ещё нуждаются в глубокой и кропотливой проверке, на которую уйдут долгие месяцы – поэтому мы с отцом Бартоломью решили пока что держать наше открытие в тайне. Прежде чем сообщать миру о находке, нам самим нужно досконально изучить описанные в книге практики.
Мы почти весь день провели в кабинете отца Бартоломью, обсуждая и анализируя текст манускрипта. Сейчас священник ненадолго отвлекся, поскольку в соборе наступило время вечерней службы.
Я же воспользовалась паузой чтобы немного прийти в себя, переварить в голове этот замысловатый поток новостей, а заодно неспеша и обстоятельно рассказать обо всем тебе. Пока внутри идет служба, я поднялась на крышу кафедрального собора, откуда открывается красивейший вид на этот город, и сидя на одном из его покатых бордюров и купаясь в летних лучах заходящего солнца, неторопливо делаю эту запись – одновременно ещё раз осмысливая всё то, с чем мне довелось столкнуться».
******
Текст закончился. Через несколько секунд над ухом раздались громкие, отчетливые щелчки – это Ольга, щелкая пальцами, выводила меня из транса. Я пришел в себя так, словно очнулся от каких-то глубоких размышлений, и потупленным взглядом обвел товарищей.
– Как себя чувствуешь? – спросила Ольга. – Голова не кружится?
Я слегка потряс головой, оценивая свое физическое состояние.
– Вроде, всё в порядке, – ответил я.
В комнате повисло молчание. Наша троица сидела с задумчивыми лицами, каждый – погруженный в собственные мысли.
– Выходит, вот что все это время искали вонты, да? – я посмотрел на Максима. – Великий реестр.
– Если бы, – хмуро ответил Максим. – Вонты уже давным-давно расшифровали реестр – задолго до Адель. Нет, эти упыри ищут нечто куда более ценное.
– Что?
– Пока не знаю, – сказал Максим. – Адель была очень смышленой девчонкой. Думаю, она смогла найти в Реестре нечто очень важное и ценное. А потом об этом прознали вонты. В любом случае, надеюсь, скоро мы узнаем правду.
– И как же?
– Прочитаем оставшуюся часть дневника. – сказал Максим. – Адель писала её в Праге.
Ольга уперлась в него взглядом.
– Чехия? Откуда ты знаешь, что последнюю запись делали именно там?
– Знаю и всё, – улыбнулся Максим. – Куда важнее, что об этом не знают вонты. А значит – у нас есть хороший козырь.
Он посмотрел на часы.
– Я раздобуду транспорт, и поедем в Прагу, – Максим, как всегда, не стал откладывать действия в долгий ящик. – К вечеру будем на месте. Вы пока ждите здесь. Вонты сейчас весь город на уши поставят, так что на улице лучше не светиться. От греха подальше.
Максим подался к двери, но Ольга остановила его.
– Не расскажешь, что произошло после того нападения на квартиру? – неожиданно резко спросила Оля. – Как ты сумел сбежать от вонтов? И как смог нас найти?
Максим пронзительно посмотрел ей в глаза.
– Нет, – сухо ответил он.
– Не гони ты, – Оля то и дело одергивала Максима, который от возбуждения так и норовил втопить педаль газа в пол. – Не хватало ещё на полицию нарваться.
Максим ответил что-то невнятное, на грани «хорошо» и «отвали», но скорость всё-таки сбросил. Проведя около десяти часов в пути, мы подъезжали к Праге. И, естественно, угодили в одну из многочисленных вечерних пробок.
Я развалился на заднем сиденье, закинув на него ноги, и, пользуясь очередной вынужденной передышкой, неспеша листал в «Википедии» страницу, посвященную истории Манускрипта Войнича, за которым, как мы теперь знали, на самом деле скрывался текст Великого реестра ордена Хранителей. Отец Бартоломью не врал – над расшифровкой этой книги действительно билось не одно поколение ученых. Она множество раз переходила из рук в руки – и каждый новый владелец был вынужден смириться с невозможностью узнать содержимое своего приобретения.
Хорошо, что в нынешнем веке мы были избавлены от проблем, с которыми столкнулась Адель. Нам не пришлось долго разыскивать фотокопию манускрипта: документ уже давно оцифровали и выложили в интернет-доступ, сделав достоянием общественности. Но даже мировой коллективный разум так и не смог расшифровать эту загадочную книгу.
Было интересно, выйдет ли это у меня?
– Argentus vitoriam aerfo, – сложив нужным образом ладони, сосредоточенно произнес я. Чары сработали быстро и через несколько секунд непонятные символы на экране смартфона стали принимать осмысленное значение, превращаясь в многочисленные подробные магические инструкции.
– Охренеть, – выдохнул я, зачитывая приведенные там процедуры.
Адель была права – в книге были собраны поистине уникальные сведения. Ничего подобного прежде видеть мне не доводилось. Я с интересом проглядывал длинные, замысловатые абзацы текста: реестр Хранителей содержал описания сложных, многоступенчатых магических процессов, замысловатую рецептуру зелий и отваров, полезные астрономические и астрологические выкладки. Любой известный мне магический гримуар на фоне этого манускрипта выглядел просто нелепой книжицей.
– Тоже смотришь реестр? – с переднего сиденья спросила Ольга.
– Ага, – не отрываясь от текста ответил я. – Потрясающая книга. Тут чего только нет: и заклинания телепортации, и разновидности философского камня, и ритуалы ментального подчинения.
– Даже если хотя бы половина из этих рецептур работает – можно такого наворотить, что мало не покажется, – добавила Ольга. – Теперь ясно, почему в средние века Хранители обладали таким влиянием.
Я согласился. Многие были бы готовы раскошелиться на любые деньги ради возможности использовать подобные чары себе во благо.
– Непростое волшебство, – внимательно вчитавшись в некоторые процедуры, подметил я. – Такие чары не каждому будут по плечу. Чтобы освоить некоторые из них, большинству понадобятся месяцы – а то и годы – практики.
– Верно подмечено, – кивнула Ольга.
– Откуда они, интересно, выкопали все эти заклинания, – подал голос Максим.
– Здесь про это сказано, – я проглядел глазами кусок текста, рассказывающий о принципах формирования реестра и, не отводя взгляда, принялся пересказывать содержание своими словами. – Два раза в год созывался конклав – эдакое собрание Хранителей, на которое съезжались все рыцари ордена. Каждый из рыцарей выступал перед советом магистров, докладывая о своих достижениях в поисках и освоении новых заклинаний, ритуалов и прочих магических процедур. Все новые добытые сведения затем проверялись и вносились в реестр. Так Хранители постепенно и накапливали опыт.
– А рыцарям-то что с этого? – буркнул Максим. – Ради чего они старались?
– Рыцари получали знания, – продолжал читать я. – Великий реестр – это полный сборник всех процедур, известных ордену, доступ к нему имела только верхушка организации. Остальные хранители получали знания из вторых рук – от магистров. Чем выше был статус рыцаря – тем более ценные знания ему доверяли. А статус зависел от того, добыл ли он что-то нужное для дела ордена. По-моему, всё логично.
Максим не ответил.
Магия, которую пришлось использовать для чтения реестра, понемногу начала отнимать у меня силы. Отложив дальнейшее изучение старинного документа на потом, я скинул с себя чары, закрыл файл с книгой и стал просматривать сводку новостей.
– Миланский собор закрыт на несколько дней для посещения из-за прорыва канализации, – прочитал я один из заголовков.
– Говорил же, вонты хорошо сработают, – покачал головой Максим. – Привлекать к себе лишнее внимание им ни к чему.
Когда мы въехали в Прагу, на улицу опустилась ночь. Сначала нас встретили редкие частные дома и опустевшие улицы окраины города. Затем на смену пришли небольшие микрорайоны из жилых серых многоквартирных высоток. Но стоило нам приблизиться к центру столицы, как высотность домов упала до трех-четырех этажей, асфальт под колесами сменился грубой брусчаткой, а количество людей на улицах резко возросло. На несколько секунд между домами образовался зазор – и я увидел вдалеке, на холме, большую крепость, увенчанную уходящими в небо готическими шпилями и обнесенную высокой каменной стеной.
– Это Пражский град, – пояснила Ольга. – Резиденция главы страны.
Улочки города становились всё теснее. Теперь Максим ехал неторопливо, чтобы не задеть припаркованные у обочин машины или ненароком не сбить пешехода, переходящего улицу в неположенном месте. Судя по росту количества всевозможных ресторанов, баров и кафе, туристический центр города – а вместе с ним и нужное нам место – были уже рядом.
Разглядев на одном из домов вывеску «Музей алхимии и магии» я улыбнулся. Чего только ни придумают, чтобы заманить туристов.
– Останавливайся, – приказала Ольга, разглядывая в смартфоне карту города. – Навигатор говорит, тут уже недалеко. Дальше пойдем пешком.
Максим ловко юркнул на первое же свободное место. Выйдя из машины, он посмотрел на знак парковки с пояснительным текстом на чешском языке – и, не поняв ни слова, махнул на него рукой. Мы пошли по улице вдоль бесчисленных магазинчиков и сувенирных лавочек, слившись с толпой снующих туда-сюда туристов и местных выпивох, и вскоре вышли на Карлов мост – величественное сооружение, соединившее два берега реки Влтавы. Окруженные ночной темнотой и освещенные неяркой подсветкой многочисленные статуи, установленные по обеим сторонам моста, выглядели угрожающе и завораживающе одновременно. Они как будто были готовы в любой момент ожить и сойти со своих пьедесталов, чтобы продолжить дела, в процессе которых их и запечатлел скульптор.
– Еврейский квартал на той стороне, – на ходу бросила Ольга.
Мы пересекли мост и оказались лицом к лицу с комплексом средневековых зданий, соединенных между собой общими стенами, переходами и дворами. Затем мы пересекли большую площадь, в середине которой я разглядел памятник знаменитому чешскому протестанту Яну Гусу.
– Нам туда, – сказал Максим, вглядываясь в указатель с названием улицы.
Мы прошли вглубь квартала. Где-то здесь должно было находиться место, в котором, по заверениям Максима, четверть века назад Адель сделала последнюю из недостающих записей своего дневника.
Вдоль улицы двумя цепочками тянулись плотно прижатые друг к другу разнородные здания с покатыми красными черепичными крышами. Свернув в один из переулков, Максим остановился рядом со стеклянными дверями, которые вели внутрь стилобатной части одного из домов. Двери, как и все окна первого этажа, были завешаны плотной полиэтиленовой пленкой, свет внутри помещения не горел. Судя по находившимся рядом строительным козлам и свежим брызгам краски на стенах, это место переживало стадию капитального ремонта.
– Здесь находился ресторан, где Адель делала последнюю запись, – пояснил Максим и приблизился к двери. Затем достал из кармана механическую отмычку, просунул её длинный, тонкий металлический носик в замочную скважину и несколько раз на что-то нажав, открыл дверь. Воровато оглядевшись по сторонам, он жестом велел нам с Ольгой быстро зайти внутрь.
Света уличных фонарей, пробивавшегося через неплотный полиэтилен, оказалось достаточно, чтобы разглядеть помещение. Мы стояли в просторном зале, где как раз наступала кульминация ремонтных работ: пол только-только подготовили к заливу стяжки, стены покрывал слой ещё сырой первичной штукатурки, а с потолка нависали закрепленные листы шумоизоляции. В углах ютились горы мешков со строительными смесями, и повсюду были разбросаны инструменты, которые местные рабочие не удосужились убрать. На данном этапе сложно было понять, во что, в конечном итоге, превратится это место: будет ли здесь очередной ресторан, салон красоты или же роскошный магазин парфюмерии.
– Ты уверен, что это то самое место? – шепотом спросила Ольга.
– Абсолютно, – Максим же ответил громко, не стесняясь нарушить окружающую тишину. Он перевел взгляд на меня. – Ну что, ты готов?
Я кивнул.
Найдя поблизости один из перепачканных засохшей краской табуретов, я разложил на его поверхности дневник и алкафест и прочитал заклинание.
По рукам пошло знакомое тепло – энергия начинала циркулировать по моему телу. Чувства подсказывали, что текст последних недостающих страниц из дневника Адель вот-вот должен был проступить рядом. Не знаю, как именно он проявился бы на этот раз: длинной вязью по стенам, горящими буквами на каменном полу зала или может неоновыми словами, повисшими в воздухе.
Но вместо этого случилось то, чего не ожидал никто из нас.
Двери зала распахнулись и, прорезая темноту, в наши лица ударили яркие, резкие лучи ручных фонарей. Внутрь ворвались вооруженные люди, которые тотчас взяли нас на прицелы пистолетов.
Начавшиеся чары тут же оборвались. Я с удивлением и испугом уставился на появившихся из ниоткуда людей. Старого друга-наемника со шрамом на лице я узнал сразу. Странно, мне почему-то казалось, что Максим застрелил его на крыше собора. Следом в зал торжественно зашел Милош. На этот раз он выглядел злобно и раздраженно. Молча подойдя, он с силой отвесил удар мне в челюсть, от которого я чуть не рухнул на пол. Кулак у старика оказался тверже камня.
Затем Милош гневно посмотрел на Максима.
– А ты живучая тварь, – прошипел он.
– Ещё тебя переживу, скотина, – с усмешкой бросил Максим, за что тут же получил удар в живот от одного из наемников.
