Прогулка в неизвестность

– Как обычно? Что вы имеете в виду? – робко спросил Макс, отвлекшись на быстро вошедшего в кабинет двухметрового амбала Витю, точно не зря получавшего свою зарплату. По хищным глазам санитара стало понятно, что так просто из этого адского логова Краснову не выбраться…

В следующий час Макс осознал, что доктор Ян взаправду мечтает его вылечить. На пациента собрали серьезное досье, в котором в мельчайших подробностях фигурировали события кошмарного сна. У Макса уточнили всего пару деталей, касающихся ощущений от попадания пули в затылок (зачем им это надо было знать?), а потом отправили на МРТ головного мозга, несмотря на имевшиеся в деле снимки трехмесячной давности. Несомненно, все эти материалы Ольга тайком передала отцу, а уже он, скотина, позаботился, чтобы документы оказались в жилистых лапах Яна Леонидовича.

Макс не сопротивлялся, а лишь тщетно думал о побеге из этого жуткого места. Пока он только догадывался, что территория спецблока особо не охраняется, а значит, скоро он отыщет выход на свободу и направится прямиком в полицию, чтобы подать заявление о похищении, обвинив в этом Воронова. И тогда у сумасшедшего тестя точно не возникнет повторных идей о принудительном лечении Макса.

6

Уже под вечер, вернувшись в палату, Макс осознал, что силы его окончательно покидают. Ему даже не хотелось спать – он желал лишь забиться в дальний уголок и принять позу эмбриона. Впрочем, даже этого ему не позволили. Макса увели в специальный кабинет, где уложили на кушетку и подключили к многочисленным датчикам. На голову заботливо надели мудреную шапочку, да так, что Краснов теперь напоминал Гагарина в тысяча девятьсот шестьдесят первом году. На его вопросы о происходящем два врача дружно отмахнулись, мол, все потом…

Наконец ему услужливо объяснили, что на ближайшую ночь его мозг подключат к аппарату ЭЭГ, тем самым определив, какая именно часть главного органа повреждена.

– А потом что? – усмехнулся Макс. – Вырежете ее ножом и скормите бешеным псам?

По серьезному выражению лица докторов Краснов понял, что этот вариант, вообще-то говоря, не исключен…

В его руку воткнули катетер, подключив к капельнице с какой-то розоватой жидкостью. Разливаясь по телу, она приносила Максу легкость и эйфорию. Он закрыл глаза всего на секунду, как ему показалось, и после того, как открыл их… вновь увидел грязную хижину с обросшим арабом внутри. За окном, как обычно, стояла жара, а приступы боли и мигрени мгновенно начали атаковать его изможденный организм.

Макс знал, что будет дальше, – знал вплоть до мельчайших деталей. Сейчас бородач начнет угрожать ему ножом, а потом, чуть позже, пристрелит, как собаку.

– Вставай, сволочь! – сказал араб, перерезая толстую веревку на ногах. – Сейчас тобой займется Халиб!

Все будет как обычно: километр боли, затем побег и финальный выстрел в затылок.

Макс вышел во двор лагеря, вновь ощутив накатившую боль к требующей опоры лодыжке, и получил награду в виде ножки стола. Преодолевая шаг за шагом, метр за метром, он увидел расщелину в заборе, задумался о том, с какой стороны она была проделана, и вновь решил бежать. Все как по нотам: наверно, в тысячный раз Макс хотел замахнуться палкой, чтобы от души двинуть ваххабиту по запястью, как вдруг огляделся. Еще сутки назад кроме испепеленного ландшафта пленник ничего бы не приметил. Но сегодня что-то было не так…

Определенно не так!

В стороне от Макса сидел еще один пленник. Он истекал кровью, хотя пока что находился в сознании. На шее узника зияла открытая ножевая рана, по-видимому, с крупным повреждением яремной вены. Он потерял много крови и вот-вот был готов умереть, принимая костлявую со всей душой и благодаря Бога за быстрый исход.

Макс держал палку в руке, выбирая момент для замаха, но вдруг в его сознании что-то щелкнуло. Он начал понимать, что все вокруг него не настоящее! Это всего-навсего сон! Собравшись с духом, Макс вместо удара посмотрел на араба и заговорил:

– Послушай, я расскажу тебе все, что знаю про отряд «Анклав» и про нашу базу с арсеналом. Только позволь мне поговорить с пленным, – он указал на истекающего кровью офицера. – Мне нужна всего лишь минута, да и, сам видишь, не проживет он больше…

В этот момент в голове Макса закружились две независимые мысли. Первая гласила, что ваххабит ничего не поймет, ведь он знает по-русски всего несколько фраз. Вторая констатировала, что Макс только что сказал террористу четко выстроенное предложение на чистом арабском языке без малейшего намека на акцент.

– Кун калабак алкхаин! – ответил бородач, а Макс с ужасом понял, что знает перевод фразы: что-то вроде «Будь по-твоему, неверный пес». А затем террорист покорно отошел в сторону, открыв Краснову путь к пленному.

Этим умирающим офицером оказался Сергей Стрельцов. Макс подбежал к брату по оружию, схватил его за плечо, стараясь не потревожить шею, и прижал к себе. Они оба понимали, что жить раненому оставалось не более пяти минут.

– Серега, прости! Это я виноват в том, что мы здесь оказались…

– Б-брось, Макс, – тихо ответил Стрельцов, отхаркиваясь сгустками крови. – Я уже не жилец, так что это ты извини, если что не так. – Он улыбнулся. Эта улыбка стоила пленному больших усилий; как следствие, из раны полилась свежая струйка крови. – Ты не бросай Толяна и скажи ему, что общак у Хмурого остался. Он его, сука, от ментов заныкал, но обещал поделиться, как только я отвоююсь. Вот, черт возьми, похоже, отвоевался…

Макс все понял. Несколько лет тому назад Стрельцов был участником ограбления крупного балашихинского банка. Ну как участником… Основная банда состояла из трех бывших уголовников, а Сергей когда-то был одноклассником одного из них. Он помог взломать систему безопасности банка и вовремя вывести из строя камеры видеонаблюдения. Той злосчастной ночью двух бандитов убили полицейские, а третий, Хмурый, благополучно смылся с деньгами – с десятью миллионами рублей. Спустя сутки Хмурый бесцеремонно заявился к Стрельцову домой и сообщил о полном провале операции, видимо, рассказав и про общак. Вскоре Хмурого выследили, арестовали и приговорили к восьми годам колонии, впрочем, так и не обнаружив деньги и не доказав материальный умысел. Что до Сереги, то сразу после этого он перестал косить от армии – повторно прошел медкомиссию, тем самым аннулировав «белый» военный билет, и добровольно записался в солдаты от греха и тюрьмы подальше.

Вся эта мутная история, будто молния, пронеслась в голове Макса. Он понял, что в этот момент сознание работает в сотню, а то и в тысячу раз быстрее обычного. Но почему? Влияние той розоватой жидкости или особенности сна? Кто его знает…

А потом Стрельцов умер, можно сказать, на руках у Макса, прошептав напоследок, что сполна отдал долг Родине и пора бы уже на покой…

…И вновь все по-старому: они с арабом пошли дальше, вскоре Макс ударил ваххабита по запястью и не теряя времени нырнул в каменную дыру. Он бежал – долго бежал, и на этот раз подсознание ему не мешало. Макс кубарем скатился со склона, не получив при этом ни единой царапины, а затем потрусил к лесному массиву, где его непременно ждал патруль из шести турецких миротворцев. Все, как три года назад: Макс чувствовал, что еще чуть-чуть, и он обретет долгожданную свободу…

Но все же нечто не давало ему покоя. Что-то внутри подсказывало, что он следует неверным путем. Испытав новое для себя ощущение, Макс остановился, отдышался и посмотрел назад – на гору. Она была все там же, и его никто не преследовал, видимо, смирившись с побегом. Он глянул на свою руку – в ладони находилась все та же ножка стола, которая в реальности сломалась бы после первого кувырка на склоне. Затем Макс обнаружил, что боль в его теле отсутствовала, как отсутствовало и чувство тревоги, что тяготило офицера в последние годы.

И вот тогда Макс все окончательно понял: полностью осознал, что находится во сне. Сне, который он способен всецело контролировать. Макс понимал, что может сделать все что угодно – любую глупость или, наоборот, дельный поступок. В доказательство он сосредоточился и увидел перед собой белого орла размером три-четыре метра, чем-то напоминающего сказочного дракона. Макс осознал, что следует сделать: он горел желанием отомстить за долгие годы страданий, что подарил ему лагерь смерти. Макс посмотрел на палку в руке и усилием воли превратил ее в РПГ[2 - Ручной противотанковый гранатомет.], в простонародье именуемый «мухой». Очередной взмах рукой, и орел услужливо преклонил голову, приглашая сесть на шею. Еще мгновение, и они парят над вражеской горой. Не теряя времени, орел делает круг над лагерем, плавно снижается, и Макс в первый раз стреляет из базуки по главному зданию, где его нещадно пытали ночь напролет. Удивившись отсутствию какой-либо отдачи от оружия вопреки законам физики, Макс продолжает наблюдение. Постройка рушится, как карточный домик, но перед этим из нее успевают выбежать два бородача, толком не осознающие, что происходит вокруг.

– Ямутин, яукха алавгхад алкуадхира! – проорал Макс во все горло, что означало: «Умрите, грязные ублюдки!» К удивлению воина, арабы его услышали, схватили автоматы и начали синхронно палить по гигантской птице. Несмотря на мастерски выполненные фигуры высшего пилотажа, одна пуля все же попала в орлиную шею, отчего птица потеряла равновесие и чуть было не сбросила наездника. Еще одно усилие воли, и рана на шее заросла, даже не оставив шрама. Орел же мгновенно превратился в дракона со всеми атрибутами в виде чешуек на коже и огромных ноздрей, из которых тут же повалил густой горячий пар.

И тут началось! Дракон, видимо, тоже возжелал отомстить за ранение, резко спикировал вниз и яростно пыхнул прямо на террористов. Те загорелись, выкинули автоматы и попытались найти хоть какое-то убежище в горном ущелье. Но куда там! Макс, скрупулезно выслеживая свои цели, словно опытный воин, палил по бородачам из многозарядной базуки, пока не уничтожил их всех. Всех до единого.

Спустившись с горячей шеи дракона на землю, Макс бросил оружие на землю и констатировал, что лагеря больше не существует. Все живое исчезло, включая и дракона, который вновь стал орлом, а затем превратился в белую точку, которая вскоре пропала с линии горизонта.

– Пора! – выдохнул Макс и побрел в сторону леса, окончательно скинув груз со своей души, тяготивший его долгие годы. Он был уверен, что теперь навсегда избавился от кошмара, и был близок истине – в последний раз Макс увидит подобный сон перед смертью, когда мозг прокрутит злосчастный эпизод, прежде чем навсегда отключиться.

Впереди замаячила группа из шести человек. По военной форме и речи Макс догадался, что это турецкий патруль. Он закричал на русском языке слова «Хмеймим – сто десять» – позывные его взвода. Макс надеялся, что, услышав знакомую фразу, турки не станут стрелять на поражение.

– Хмеймим – сто десять! – снова прокричал Макс, уже проснувшись, находясь все в той же процедурной. От его громких криков перепугался весь персонал крыла, включая ординатора, дремавшего неподалеку. Он подбежал к Максу, быстро открыл какой-то краник на капельнице, и по телу вновь потекла розовая жидкость, отключившая пациента от реальности. Той ночью он уже не видел снов, а благодаря чудодейственному наркозу проспал до полудня следующих суток.

7

Назавтра его вновь запихнули в палату, где он, сидя на кровати, с интересом наблюдал за соседом. Дядя Паша храпел и чему-то улыбался во сне…

– Господи, сон! – Макс чуть не свалился со шконки, вспомнив, как в одиночку перебил целый лагерь террористов. В сознании всплыла беседа со Стрельцовым и его откровения насчет «общака». Тогда, во сне, этот разговор казался вполне реальным и естественным, а сейчас… – Как, черт возьми, это вообще возможно? И существует ли этот «общак» на самом деле? – у Макса имелся лишь один способ это проверить, но сперва нужно сбежать из жуткого места. – Эх, если бы сейчас можно было призвать дракона и испепелить все вокруг, начав с прожарки доктора Яна…

Его отвлекла медсестра. Макс уже знал, что ее зовут Вера и она так же живет в Балашихе. Эта немногочисленная информация стала ему известна, когда девушка после изнурительных процедур и болезненного укола провожала пациента в палату. На этот раз она принесла какие-то таблетки и настоятельно попросила их принять.

– А хуже не будет? – спросил Макс. – Впрочем, куда уж хуже…

Он запрокинул голову, покорно отправив в рот две синие пилюли, и запил их водой из небольшого пластикового стаканчика.

– Вера, мне кажется, я уже здоров и избавился от кошмаров. Дело в том, что…

– Тс-с! – прошептала медсестра, приложив указательный палец к розовым губам. – Пожалуйста, никому и ничего не говорите о своем состоянии. Даже мне. Целее будете!

– Но я думал, что… – начал был возражать Макс, но Вера вновь на него шикнула, не дав закончить фразу.

– Краснов! – неожиданно крикнула медсестра. – Пройдемте за мной! – Вера посмотрела на ошарашенного Макса, и он вдруг увидел, что девушка демонстративно скрещивает указательный и средний пальцы на левой руке. Это был тайный знак, ведомый лишь ему: иди, мол, дурак, и не дергайся! Что он, собственно, и сделал.

– За нами могут следить! – вновь прошептала Вера, проталкивая Макса в подсобное помещение, где не было работающей камеры наблюдения. – После случая с тем полковником-суицидником во всех палатах ведется скрытое видеонаблюдение, но здесь, к счастью, нет. Боже, какой скандал тогда был! Весь персонал трясли больше месяца, и я не хочу, чтобы это повторилось. Максим, у меня скверная новость: вас приказано оставить здесь до особого распоряжения и провести принудительное лечение шоковой терапией. Вы, наверное, знаете ее последствия из фильмов и книжек. А если нет, то взгляните на дядю Пашу. В общем, этот приказ исходит сверху – из горздрава. Они решили превратить вас в овощ, с вашего молчаливого согласия или без него.

«Все ясно, – подумал Макс. – Если я стану овощем, то любой суд признает меня недееспособным со всеми вытекающими отсюда последствиями. Вот ведь старый козел этот Воронов».

– Верочка! Во-первых, перестань мне выкать, а во-вторых, ответь, какое они имеют право меня тут держать, в особенности после самоубийства полковника?

– Понимаете… ой, – она осеклась, – понимаешь, сегодня и завтра мы будем проверять твое состояние. Приборы покажут, что у тебя все признаки шизофрении, – под влиянием нейролептиков, которые тебе ввели утром и еще неоднократно введут внутривенно. Потом документы, включая заключение комиссии, и ходатайство направят в суд и прокуратуру, а тебя запрут здесь надолго.

– И ты вот так просто мне об этом говоришь? Ты же давала клятву Гиппократа!

– Вот именно поэтому и говорю! Тебе надо бежать отсюда, Максим. Бежать сегодня же, завтра будет уже поздно. Я расскажу, как лучше поступить, а потом ты сам по себе. Эх, если меня после этого уволят, я не представляю, как мне дальше жить… Ладно, сейчас я надену на тебя смирительную рубашку. Не волнуйся, я слабо затяну узлы, и ты без проблем ее снимешь. Иди сюда…