Оспопрививание как санитарная мера

С 1802 года смертность упала на 620, после этого последовали как бы благополучные года, безэпидемийные: в 1822 году смертность 0; эпидемий в следующих годах как бы не было, и смертность держалась низкой (20, 210, 430, 210, 200, 80, 20, 30, 200, 380, 330, 150, 50, 100, 575, 600, 200, 70, 20), затем 5 лет (1843, 1844, 1845, 1846 и 1847), когда смертность низошла до 0.

В 1851 году смертность повысилась (как бы эпидемия) = 700, затем вновь понижения = 400, 80, 50.

Таблица оканчивается 1855 годом со смертностью 20.

Из этого описания оспенных эпидемий XVIII столетия и продолжения их в XIX веке мы видим, как велика их разница: настали сравнительно как бы благополучные годы. Вот это-то улучшение оспопрививатели не замедлили отнести к благотворному влиянию оспопрививания. Такое заключение, однако же, неразумное и непоследовательное: явное ослабление оспенных эпидемий проявилось в 1802 году, когда оспопрививание в Швеции еще только вводилось. По свидетельству самого Г. Саймона (H. Simon), автора листов смертности от оспы в Швеции, по которым составлена вышеприведенная диаграмма и которые напечатаны в официальном отчете Королевского статистического бюро, видно, что в 1800 году в Швеции не было еще ни одного вакцинированного; в 1801 году (стр. 327 отчета) во всей Швеции было только два привитых – один в Malm?, вакцинированный 23 ноября, и один в Стокгольме, вакцинированный 17 декабря; тем не менее, смертность от оспы уже низошла до половины предыдущего года. В 1802 году число привитых едва достигало 0,1 %, и эта минимальная частица должна была (по мнению оспопрививателей) предохранить все остальное (99,9 %) население Швеции![10 - Л. Е. Бразоль «Дженнеризм и пастеризм», 1855, стр. 51.] Правительство ускоряло всеми мерами введение нового безопасного способа оспопрививания, оповещая земских начальников, пасторов, сельских врачей и жителей городов, и оно развивалось быстро, но в 1805 году к маю месяцу по официальным документам вакцинированных в Швеции было только около 25 000[11 - Denkschrift «Blattern und Schutzpockenimpfung» 3. Auflage. 1900, издание берлинского Gesundheitsamt. стр. 31.], которые будто бы охранили от заболевания оспой трехмиллионное (в тогдашнее время) население всей Швеции, и все-таки смертность в этом году (означенная в диаграмме) равнялась 450 (на 1 000 000 населения). Но мы видели, что и в XVIII веке в 1786 году смертность была еще меньшая – 300 (на миллион). Уже приведенные соображения, на основании официальных фактов, показывают полную непоследовательность суждения приверженцев оспопрививания. Дальнейшие колебания оспенных эпидемий последующих годов XIX столетия при параллельном рассмотрении их, с безостановочно все возраставшим применением дженнеровской санитарной меры, убеждают нас еще более, что оба явления не стоят ни в какой причинной связи. Таковую сравнительную таблицу ходу эпидемий и прогрессивного развития оспопрививания в Швеции за 75 лет XIX столетия, взятую из сочинения прирейнского врача Бёинга (B?ing «Thatsachen zur Pocken und Impffrage», Leipzig, 1882, стр. 38), представляем вниманию читателя.

Смертность от оспы в Швеции с 1800 по 1875 годы

Из таблицы этой видно, что вакцинация прогрессивно, с каждым годом, увеличивается, а смертность весьма различная – от 5100 (1800) до 0 (1822) и потом вновь до 600 (1839) и опять до 0. В 1852 году смертность поднялась вновь до 700, а в 1874 до 960, несмотря на вакцинацию 970 на 1000 населения.

Мы видим, что и в XIX столетии колебания смертности весьма значительны, несмотря на то, что число привитых в населении Швеции в 1874 году достигло уже 97 % жителей.

Мы увидим ниже, что в эпидемию 70-х годов в других государствах Европы умерло гораздо большее число жителей, чем в Швеции.

Санитарная мера не выполнила вовсе возложенных на нее надежд, а между тем в Германии уже в 1802 году появилось сочинение Геккера в Эрфурте с громким заглавием «Эпидемии оспы уничтожены» (Die Pocken sind ausgerottet)![12 - В. Н. Рейтц «Критический взгляд на оспопрививание» 1883, стр. 67.].

Причины ослабления оспенных эпидемий лежат глубже – в изменении самой жизни человека (как мы это увидим), но оспопрививатели, исповедующие вакцинацию как святую истину, отличаясь нетерпимостью, при заявлении кем-либо такого еретического, противного их культу мнения, с изумлением и горячностью, как бы глубоко уязвленные, спрашивают: а от чего же другого могло произойти столь явное улучшение страшных оспенных эпидемий XVII и XVIII столетий?

Оспу они выделяют изо всех прочих болезней, как бы совсем отдельно в природе стоящую, не подлежащую никаким общим с другими влияниям и условиям. И им не приходит на мысль вопрос, удержались ли в XIX веке многие и другие повальные болезни, которые в XVII и XVIII веках уносили столько же и даже больше, чем оспа, человеческих жертв. В наше время этих болезней иных совсем нет, другие совершенно изменились, потеряли свою злокачественность и это совершилось без всяких предохранительных прививок!

Факт уменьшения, ослабления всех эпидемических болезней вообще в самом начале XIX века засвидетельствован в летописях всех народов, в исторических сочинениях известных авторов, в историях медицины и историях эпидемических болезней:

Гезер в своем знаменитом сочинении «Geschichte der Medicin und der epidemischen Krankheiten», изд. 1882 г., в 3-м томе на стр. 956, пишет:

«Всеобщее и радостное явление в истории эпидемий, это постоянное, хотя и медленное ослабление их губительного свойства в XIX столетии… Это неоспоримо наставшее уменьшение и ослабление всех эпидемических болезней произошло, главным образом, прогрессивным движением культуры, с которой вместе население приобрело и бо?льшую силу противодействия: по всей Европе осушались болота, возделывалась почва, улучшались системы построек: исчезли эпидемии чумы, злокачественные лихорадки, кровавые поносы и брюшные тифы; что же касается сыпного тифа и оспы, то об уменьшении их нечего и говорить».

По отношению к рассматриваемому нами вопросу читатель благоволит просмотреть некоторые страницы из выше упомянутого уже нами сочинения «Чудесный век» А. Р. Уоллеса, которые служат дополнением к сказанному Гезером вообще. Автор, говоря о том же предмете, хочет поставить на вид читателю, в каких крайне тяжелых, неблагоприятных санитарных условиях был всемирный город Лондон в начале XVIII столетия, и какие существенные изменения к улучшению жизни в нем населения произошли в течение 2-й половины XVIII и начала XIX века. Мы вкратце только изложим описанное им.

В приложении к излагаемой им статьи (на странице 258 русского перевода «Век чудес») он пишет:

«В начале XVIII столетия Лондон был страшно перенаселен и грязен. Дома были малы, низки и почти все имели сточные ямы сзади или под собой. Улицы были узки, из них только главные проезды были вымощены. Помои, всякие отбросы и мусор вываливались на улице по ночам и только более широкие улицы чистились… Лондонские дороги в предместье города были опасны и в дурную погоду по грязи непроходимы; только по краям больших дорог были пешеходные тропинки…

Многочисленные маленькие речки, протекавшие с северных высот через Лондон, служившие раньше источниками доставления чистой воды, сделались нездоровыми стоками и были от зловония покрыты деревянными сводами. В Лондоне было и много колодцев для питья, но в них просачивались стоки помойных ям, и вода их вызывала смертность от чумы и лихорадок…

Образ жизни обитателей Лондона был самый печальный. Дома были часто ниже уровня почвы и очень малы, свет и воздух были заслонены свешивавшимися с верхних этажей громадными вывесками… Все дома и лавки были наполнены вредными испарениями, что благоприятствовало развитию заразных болезней и причиняло страшную смертность населения, особенно детей. На кладбищах не хватало мест для зарытия трупов и их зарывали очень поверхностно.

Понижению общего здоровья способствовала пища, потреблявшаяся низшим и средним классами. За недостатком хороших дорог не было возможности в течение всего года снабжать свежей пищей обширное население Лондона, и соленое мясо с соленой рыбой служили зимой обыденной пищей. Свежей зелени тоже не доставлялось.

Вследствие такого питания было сильное распространение цинги. По словам Чейна (Cheyne) в 1724 году, „не было в Англии хронической болезни более обыкновенной, более упорной и более пагубной, как цинга“. И это продолжалось до 1783 года, по свидетельству доктора Бьюкана (Buchan).

В течение многих десятилетий XVIII века нездоровые условия жизни населения улучшались очень медленно и частично.

Действия городского управления, приведшие к поразительному улучшению жизни в конце XVIII столетия, в главных чертах были следующие:

1. В течение последней половины XVIII века весь город был вымощен гранитными плитами, проложены были подземные трубы и улучшено водоснабжение.

2. В 1785 году почти все дома Сити (центр города) были перестроены; улицы были расширены, вследствие чего получился большой доступ света и воздуха… Вокруг всего Лондона застраивались пустыри, и жители стали жить в этих предместьях, сохраняя городские дома только для торговых помещений или контор.

3. Железо все более заменяло дерево, проложены были водопроводные трубы и целые системы водостоков.

4. В то же время началось улучшение дорог, в связи с введением общественных экипажей (дилижансов).

5. Улучшение дорог отразилось на расширении границ жительств занятых в городе людей и в то же время облегчило возможность постоянного снабжения города свежей пищей (1784 год). В 1801 году Лондон увеличился пространством почти на 50 %, тогда как население мало прибавлялось. Масса народа расселилась по предместьям и в 1821 году вся эта огромная площадь была не густо населена и насчитывала едва один миллион жителей, наслаждавшихся полудеревенской жизнью… Рассеяние скученного в городе населения оказалось весьма благотворным в санитарном отношении и сейчас же выразилось сильным понижением смертности как вообще, так и заразных болезней в особенности.

6. Другое важное обстоятельство, повлиявшее на улучшение народного здоровья, была перемена в образе питания: картофель, чай, кофе, свежие овощи, фрукты, молоко, сахар и свежее мясо заменили однообразную пищу и навсегда прогнали цингу, существование которой влияло, без сомнения, на роковой исход других болезней».

Вышеизложенным мы разъяснили до очевидности совершенную безосновательность общераспространенного мнения о том, что уменьшение смертности и ослабление злокачественных оспенных эпидемий XVIII столетия находится в каком-то отношении с прививками Дженнера. Благоприятные условия к уменьшению эпидемий и к оздоровлению народонаселения Швеции начались (как мы видели по диаграмме) еще с 1774 года и, улучшаясь постепенно, в 1802 году дали результат всем видимый. Мнение Гезера, выраженное в общем для всех государств, иллюстрируется Уоллесом наглядно на Лондоне. Ко всему этому мы приглашаем читателя взглянуть на таблицы, приложенные в конце сочинения упомянутого автора. Большая часть их представляет кривые эпидемий вообще инфекционных болезней и отдельно кривые оспенных эпидемий. Эти последние почти параллельно совпадают во всех повышениях и понижениях с первыми.

Таковые же или подобные описанным в Лондоне улучшения с целью оздоровления условий жизни населения в течение упомянутого времени последовали и в других европейских городах. Несмотря на разъяснение до очевидности всего этого вопроса (ослабления оспенных эпидемий), члены Королевской комиссии в Лондоне и теперь не допускают того, чтобы оспа могла быть приравнена ко всем прочим заразным болезням. Этим они только иллюстрируют свою «курьезную неспособность» (Уоллес), иначе сказать, свое тупоумие в размышлении об этом вопросе. В этом случае они разделяют общую участь с большинством наших современных первоклассных ученых… Такое затемнение стольких великих светил науки, как Роберт Кох, Рудольф Вирхов, Макс Петтенкофер и др., и наших высокопочтенных учителей, как Пирогов, Здекауер, Экк и другие, можно только объяснить унаследованным верованием, всосанным с молоком: вопросы, касающиеся оспопрививания, фиксированы в них неприкосновенными, как бы заслоненные, окутанные непроницаемым густым вуалем наследственного векового гипноза!

2. По второму вопросу о смягченной и безвредной оспе Дженнера остается сказать немного

Как уже разъяснено было в первой главе, ныне прививаемая т. н. коровья оспа есть та же человеческая, в прежнее время случайно вызываемая больными доильщицами на сосцах и на вымени коровы, а ныне снимаемая с детских ручек или с подобных оспенным прыщей, искусственно вызванных на теленке. По изменении в XIX веке характера самих эпидемий, и прививки оспы потеряли свою прежнюю злокачественность и сделались, по сравнению с прежними (инокулированными) в XVIII веке, доброкачественными. В этом смысле мы можем считать ныне прививаемую оспу смягченной, менее вредной относительно силы оспенного яда.

С 20-х годов XIX века (как мы видели) стали разыскивать самородную коровью оспу, но таковой за несуществованием ее в природе найти не могли; тогда стали делать попытки вызвать ее на корове прививкой с детских ручек, чтобы хотя искусственно воспроизвести на вымени коровы выращенную оспу, для привития потом детям (retrovaccinatio). Такие манипуляции, однако же, с больным животным, как мы уже видели, очень затруднительны, и притом корова всегда нужна для молока, потому человеческую оспу стали разводить на телятах и получали прыщи, имеющие подобие оспенных. Затем, так как этим способом (retrovaccinatio) никакого освежения, улучшения качества прививаемой оспы не замечалось, а были нередко более сильные воспалительные явления по привитии детям и иногда опасные заболевания и случаи смерти, то телячья оспа была забракована и возвратились вновь к привитию с ручки на ручку. Позднее уже, когда стало вполне известно врачам и признан был даже оспопрививателями (в 60-х и 70-х годах XIX столетия) перенос сифилиса, тогда стали разводить искусственно оспенные прыщи на обритом от волос животе теленка, и оттуда уже прививали детям. Такие прививки признаются обеспечивающими от сифилиса, но смягченными их никто не может считать.

Смягчение вирулентности какого-либо животного яда, как мы знаем из новейшей литературы по опытам Пастера и Коха, таким путем не достигается, оно получается действием тепла и кислорода воздуха.

Дженнеровская т. н. коровья оспа может быть названа смягченной не потому, что она пропущена через организм теленка (от этого напротив она получила нежелательные качества – непостоянство в действии, слишком сильные воспалительные местные и общие явления или неуспешное привитие), а потому, что она по сравнению с прежней оспой (инокулированной, XVIII столетия) более слабая, так как сила, злокачественность оспы в XIX столетии ослабела. Сила эпидемии всякой болезни подвержена многочисленным изменениям, и одна оспа может быть на другую непохожей.

Этим мы оканчиваем рассмотрение вопроса, насколько мы обязаны Дженнеру нашим настоящим благополучием…

IV

Перейдем к описанию дальнейшей счастливой судьбы дженнеровской прививки. Принятая всеми государствами как драгоценное открытие, она применяется нерушимо уже целое столетие. Пора однако же, давно уже пора дать ответ в том, что было сделано, подвести итоги всего столетия: оспа до сих пор не уничтожена и от нее и по сие время умирают люди привитые и не привитые по-видимому одинаково, без всякого различия и в иные годы, по сравнению, ничуть не менее, чем в XVIII веке.

По мере всё большего распространения новой санитарной меры всё более встречались и случаи заболеваний натуральной оспой и случаи смерти привитых. Тогда поднят был вопрос о том, что прививки не предохраняют на долгие годы и поэтому необходимо повторять их, и только вопрос был о том, в какие сроки производить вторичную прививку оспы.

Срок предохранительного действия сначала принят был произвольно в 20 лет, потом 15, затем потребовались еще более кратчайшие сроки в 10 лет, а потом очевидные факты по необходимости заставили низойти и до 5-ти лет[13 - Kolb «Zur Impffrage», стр. 41.].

Во многих государствах, где оспопрививание всех родившихся детей уже признано было обязательным, вторичное прививание (revaccinatio) признано было тоже таковым. Относительно ревакцинации, однако же, выводы доктора Архангельского на основании большого числа наблюдений, а именно 22 411 вакцинированных и 20 177 ревакцинированных (в эпидемию 70-х годов), показали, что успех ревакцинации с возрастом вообще утрачивается, так что в сорокалетнем возрасте восприимчивость к ревакцинации почти совершенно исчезает[14 - Сборник сочинений изд. Мед. департаментов 1872. т. 2. «Ревакцинация и оспенная эпидемия». С.-Петербург.].

Наблюдения доктора Клесса в Вюртемберге с 1854 по 1868 годы показали, что успех ревакцинации в различных возрастах различный: 1) самая большая восприимчивость к ревакцинации замечается в возрасте от 14 до 22 лет; 2) в следующее за сим десятилетие восприимчивость все уменьшается, но к старости вновь возрастает, даже повторное привитие в возрасте 70–80 лет может быть успешным; 3) ревакцинация во 2-м периоде детского возраста, от 5 до 10 лет, часто бывает успешной, между тем как заболевание натуральной оспой в этом возрасте наблюдаемо было как редкость – такие явления показывают, что восприимчивость к принятию вакцины и к заражению оспой совсем неодинаковы![15 - G. Cless «Impfung und Pocken in W?rtemberg» 1871.]

Факты заболевания оспой вторично привитых появлялись все чаще и чаще во время оспенных эпидемий; вторичное привитие вакцины оказалось также недостаточным и повело к третичному и еще более частому привитию, так что в настоящее время выработалось воззрение, что при появлении оспенной эпидемии необходимо, не доверяя прежним привитиям, снова привить оспу… Через новое привитие (по словам оспопрививателей) уничтожается всякая возможность заболевания (при наступлении новой эпидемии) и потому этими мерами, по мнению их, можно в самом начале прекратить всякую оспенную эпидемию (Рейтц «Критический взгляд», стр. 29). Эти повторные, третичные и прочие прививки оспы напоминают сцену одной из комедий Мольера: экзаменующийся докторант, спрошенный профессором, что он должен делать, в случае если не помогают ни кровопускание, ни слабительные, ни клистиры, отвечает: ресеньяре, репургаре, ре-клистериум донаре[16 - Повторные кровопускания, повторные слабительные, повторная дача клистиров.].

Но и столь учащенные прививки оказались не выполнившими ожиданий, тогда приверженцы оспопрививания измыслили еще новое средство сделать действие прививок более сильным и более продолжительным прививкой не на одной руке и не по одному уколу или надрезу, а на обеих руках многими уколами или надрезами. И вот бедным беззащитным (от глупости людской) детям стали наносить поранения на обеих руках, сначала в 3-х, а затем в 4-х и в 6-ти пунктах на каждой. Столь значительные повреждения, наносимые слабому организму младенца, имели результатом учащение и усиление рожистых процессов, флегмозных воспалений и гангрены со смертными исходами. В берлинской медицинской еженедельной газете (Berlin. Klin. Wochensch. № 48, 1871) напечатана была статья директора оспенной больницы Святого Лазаря в Берлине доктора Альбу («Ueber 500 Vaccinationen und deren Folgen»), в которой он говорит, что из 500 детей, по-видимому совершенно здоровых, только 86 перенесли вакцинацию без видимого вреда, все же остальные 414 детей заболели еще до отпадения вакцинных струпьев. В продолжение первого года из них умерло 103[17 - В. Н. Рейтц «Критический взгляд на оспопрививание», 1873, стр. 9.].

Несостоятельность дженнеровской прививки как санитарной меры по отношению к оспе сделалась очевидной. Для поддержания оспопрививания осталось одно средство – статистика, и оспопрививатели еще более усердно стали собирать свой числовой материал, но какая это была статистика людей, не имевших понятия о ценности больших чисел, несведущих в этой математической области теорий вероятностей. Сравнивали разнородные величины, отмечались голые числа под двумя рубриками привитых и не привитых, без всякого отношения к возрасту, полу, роду занятий и прочим условиям жизни, не принимали во внимание ни климата, ни периода временных общественных потрясений (как войны и т. п.), да еще все это с предвзятой мыслью и полной уверенностью, что труды их увенчаются успехом, и они зажмут рот дерзким еретикам, позорящим столь неприкосновенную святыню. При этом они не стеснялись и своими действиями умалчивали о том, что противоречило их расчетам – так, показываемые ими непривитые умершие были большей частью дети первого возраста, подверженные огромной смертности, которым частью по слабости здоровья и не прививали оспы[18 - Об этих злоупотреблениях см. брошюру В. Н. Рейтца «По поводу обязательного оспопрививания», 1876, стр. 20.]. Они злоупотребляли не только умалчиванием, но не стеснялись изменять целые группы чисел цитируемых ими авторов. Так, в диссертации нашего соотечественника докторанта Веревкина «История оспы в России» на стр. 65 «вкрались» (как деликатно выразился профессор Рейтц в своем сочинении «Критический взгляд на оспопрививание», стр. 31) «непозволительные опечатки». Цитируя из работ Бульмеринка (Bulmerincq) число заболевших оспой в венских больницах, им напечатаны цифры невакцинированных вместо цифр вакцинированных и наоборот: у Бульмеринка сказано, что из 3 191 всех оспенных больных в венской больнице (Allgem. Krankenhaus) было вакцинированных 2 837 (8/9), а невакцинированных только 354 (1/9), а по автору наоборот: 2 837 невакцинированных, а 354 вакцинированных. Такая же опечатка вкралась и в цитированном автором отчете другой венской больнице – Виден (Wieden). Подобная же опечатка в пользу оспопрививания вкралась и в сочинении профессора Куссмауля (стр. 70): вместо числа 13 364 из сочинения Cless'а (стр. 60) написано 23 364.

Статистика приверженцев оспопрививания всегда во всех государствах была покровительствуема правящими властями и всеми больничными начальствами.

«В Германии и Англии справки и формальные дознания обнаружили уже немалое число случаев, в которых успешно привитые, умиравшие от оспы, заносились в рубрику не привитых: доктор Ойдман (Oidtmann) представил фотографические снимки с большого числа оспенных листов (Urpockenlisten) в их оригинале; почти все носили следы поправок: на листах умерших от оспы, где первоначальная пометка была „привит“, прибавлено „не“ (непривит). После многих таких изобличений, причинявших много толков, было отказано противникам оспопрививания в проверке оспенных скорбных листов»[19 - Л. Е. Бразоль «Мнимая польза оспопрививания», 1884, стр. 37.].

Несмотря на частые повторные прививки и на многочисленные уколы, привитые продолжали болеть так же, как и непривитые, тогда признано было, что непривитыми только и поддерживались оспенные эпидемии. С них будто бы начинается всякая эпидемия и затем уже заболевания становятся очагами ее распространения, потому прививки должны быть обязательны для всего населения. В 1882 году вышло сочинение доктора Бёинга «Thatsachen zur Pocken und Impffrage». Сочинение это, немало удивившее защитников оспопрививания, написано врачом города Урдингена (Uerdingen) на Рейне, специально занимавшимся вакцинацией населения.

Исследование было предпринято с целью выяснить пользу оспопрививания, но выводы оказались не соответствующими желанию и поколебали его убеждение. Им собраны были самые точные сведения за эпидемию 1871 года о семи прирейнских городах – Uerdingen, Lank, Osterath и Crefeld, первые с малочисленным населением (3000–4000), последний имеет до 60 000 жителей.