Ордынский волк. Самаркандский лев

– Садись, эмир Тимур, – указал перед собой хан Туглук-Тимур. – Отведай моего кумыса. Лучшие кобылицы Могулистана дали это волшебное молоко. А как перебродило оно! Выпьешь чашу – сразу ударит в голову, и мир расцветет перед тобой!

Он засмеялся, и засмеялись все его царедворцы, сидевшие в расписных халатах и пившие кумыс.

Тимур сел, поджал ноги, испил из пиалы бодрящего напитка. Пил и думал: а не отравлен ли этот кумыс? Но и отказаться пить его – все равно что плюнуть в лицо хану. Могут и зарезать тут же. Показательно. И его соратники за воротами не спасут, и тех еще перебьют.

– Ты любишь этот город? – спросил Туглук-Тимур.

– Да, мой хан, – ответил Тимур. – Я люблю Самарканд, хотя родился и вырос в Шахризабе. В зеленом городе Кеше. Его я тоже очень люблю.

– Города! – презрительно усмехнулся Туглук-Тимур. – Великий Чингисхан заповедал нам жить вольной кочевой жизнью и смотреть на города свысока. Они точно оковы на руках и ногах свободного воина. Каменный дом для человека становится обузой. А домом должны быть земля и небо и твой шатер, который ты можешь поставить где угодно, на любой земле, которую завоевал. Мне тоже нравится твой Самарканд, он красив, но я бы не отдал за него и десяти йигачей вольной монгольской степи! Твои предки были монголами, не так ли?

– Это так, мой хан.

– Вот видишь, в твоих жилах течет самая благородная кровь в мире – кровь господ. (Определение из Ясы Чингисхана. – Авт.) И твои предки ходили в походы с моим далеким дедом?

– И это так, мой хан. Во все походы.

– Это хорошо. Не будем же менять положения вещей. Вот зачем я вызвал тебя, эмир Тимур, – уже куда серьезнее сказал хан. – Всем известно, что ты – первый бахадур Мавераннахра. Ты умен и отважен, ловок и хитер. Про тебя говорят: он как опытный дикий зверь! Силен, вынослив, отважен!

– Благодарю на добром слове, – поклонился Тимур.

– Но порой, как дикий зверь, он и коварен, – многозначительно договорил хан. – Выследит, вцепится и порвет! Только подставь шею! Тебе не откажешь и в этом, – кивнул Туглук-Тимур. – Не так ли?

Тимур поднял на него глаза: куда он клонит?

– В поединке необходимо и мужество, и ловкость, и коварство, – заметил молодой воинственный гость. – Особенно если противник сильнее тебя.

Это был и комплимент, и вызов хану могулов. Но, кажется, Туглук-Тимуру его объяснение пришлось по вкусу.

– Вот что я решил, эмир Тимур. Казан-хан, да будет Аллах милостив к его душе, объединил под своей властью весь Чагатайский улус. Тем самым он действовал по воле своего далекого предка – великого Чингисхана. Эмир Казаган, будь он проклят во веки веков, убил законного правителя этой земли и присвоил власть себе. Он плохо сделал, за что и поплатился головой. – Хан выждал паузу. – Я знаю, что ты служил ему, но кому тебе еще было служить? А еще я знаю, что в твоих друзьях его мятежный внук эмир Хусейн, но прощаю тебе эту дружбу. Тем более что дружба между вождями часто недолговечна и вступают в нее только лишь для того, чтобы укрепить свои силы сегодня. Завтрашний день может все перевернуть.

Он зрил в корень, этот хан могулов! Знал, о чем говорил.

– А теперь о главном, эмир Тимур. – Туглук-Тимур гордо поднял голову. – Потрясатель мира великий Чингисхан и мой предок тоже, и я буду следовать тем законам, которые он утвердил. Улус Чагатая должен быть един, и я пришел в Мавераннахр, чтобы утвердить это правило. Я – новый хозяин Чагатайского улуса, но охватить все великие земли своим вниманием сложно. Я буду править в Могулистане, а мой сын, Ильяс Ходжа, в Мавераннахре. Однажды ты воспротивился этому, но я простил тебя. Более того, у тебя же, эмир Тимур, будет свое великое и уважаемое место, для которого, возможно, ты и рожден.

Тимур был взволнован: куда выведет этот разговор?

Как сказал летописец: «Хан Туглук-Тимур увидел в Сахибкиране властность и величие и потому вручил управление страной ему».

– Ты знаешь эту страну во сто крат лучше меня и моего сына Ильяса. Поэтому я назначаю тебя полководцем при моем сыне, в жилах которого, как и в моих, течет кровь Чингисхана.

Это означало: мы – господа, ты нам подчиняешься и управляешь от нашего имени. Что ж, кумыс пока не убил его, размышлял Тимур, а должность ему предлагали такую высокую, о которой он еще недавно не смел и мечтать! И он не выхватил ее в случайной битве или во время дворцового переворота, а получил ее официально из рук хана. Полководец своего родного государства! Разве что под пятой ненавистных могулов.

– Заодно поучишь моего мальчика, как выигрывать битвы, – добавил Туглук-Тимур. – Ведь неприятели повсюду!

Мальчишка засопел от негодования. Над ним шутили!

– Пыл у него есть, – кивнув на сына, весело рассмеялся отец, – не хуже, чем у нашего великого предка, – да опыта пока маловато! Так что, эмир Тимур, тебе и научить моего смелого мальчика премудростям войны. Ну что, ты согласен на эту должность? Стать моим мечом и мечом моего сына?

– Для меня это великая честь, повелитель, – поклонился Тимур.

– Ну вот, слава Аллаху, мы и договорились! – обрадовался хан. Но он что-то недоговаривал. Хитро оглядел своих сановников. – А если я тебе поручу найти твоего друга – эмира Хусейна, первого заговорщика моего улуса – и привести его ко мне? Что скажешь на это, эмир Тимур?

Все затихли. Эмир Хусейн бежал из Мавераннахра от гнева и мести злобных могулов. Никто не простил его деду убийства хана Казана, никто не простил самому Хусейну его сопротивления.

– А какова будет участь моего товарища? – спросил Тимур.

Тень недовольства легла на лицо хана.

– А уж это как решу я, твой господин.

Тимур вздохнул.

– Мне бы не хотелось вести своего друга на верную смерть. Но если бы я попросил тебя за него и ты был бы милостив, а Хусейн поклялся бы никогда не выступать против тебя, вот когда бы я с радостью нашел его хоть на краю света и привел к тебе.

– Если бы ты! Ели бы я! Сколько «если бы»? – покачал головой Туглук-Тимур. – Хану надо подчиняться беспрекословно, храбрый эмир Тимур! Ну да что нам спорить – будем веселиться! Я в Самарканде, Мавераннахр покорен и лежит у моих ног, а твой меч, Тимур, принадлежит отныне мне. Сейчас будет пир! Музыканты будут ублажать наш слух, а прекрасные танцовщицы и гурии – взгляд и плоть! – Он похлопал в ладоши, призывая обещанные зрелища и веселье. – Да будет так!

Тимур облегченно вздохнул. Нет, травить его, кажется, пока никто не собирался.

Это была чистая правда. Хан Туглук-Тимур, сполна оценив военные таланты эмира Тимура, посчитал, что такого человека лучше иметь в друзьях. И сыну будет у кого поучиться. И Тимуру эта должность была очень кстати – он поднялся еще на одну ступень в иерархии местной аристократии. Практически стал в Мавераннахре вторым человеком после ханского сына Ильяса Ходжи. Но мальчишка ненавидел его, и окружение молодого хана тоже едва терпело своевольного чагатая, уже не раз бившего их в сражениях.

Было Тимуру на тот момент всего двадцать пять лет.

Время от времени Тимур приезжал в Шахризаб для беседы с шейхом Шемсом Ад-Дин Кулалем. Праведник наблюдал со стороны за деяниями своего духовного питомца. И вот в очередной раз он слушал его недалеко от мечети, в садике, у журчащего фонтана. Тимур говорил о постоянных испытаниях, которые выпадают на его долю. Война следует за войной, мира нет, кругом козни, почти все желают ему смерти. Как быть? Как вынести эту ношу?

Длиннобородый шейх кивал воину, похожему на грозовое облако, а потом сказал:

– Тимур, послушай меня. Величие Господа Бога состоит в том, что тех, кого он выделяет из своей паствы, он же подвергает бесчисленным испытаниям. Поэтому за всяким счастьем следует несчастье и за тяжелым трудом следует отдохновение, ибо таково установление Аллаха. Господь Бог, велик он и свят, если кому-либо из своих рабов дает власть и счастье, он испытывает его несчастьями забот. Пророк Юсуф (Юсуф – библейский Иосиф. – Авт.), приветствие ему, – шейх воздел черные от загара руки к небу, – пока не пережил несчастья и трудности, оказавшись в колодце, куда его бросили родные братья и откуда его извлекли чужие купцы, не достиг власти и царства. Адам, отец всего человечества, пока не познал полную лишений жизнь голышом, не достиг милости Господа в виде одеяния из слов: «И избрал его Господь». И наш пророк, лучший из всех пророков, наилучшие приветствия ему, пока не перенес лишений и несчастий переселений, не познал вкус победы. Чем ты лучше Юсуфа, Адама и нашего пророка? Скажи мне, Тимур?

– Ничем не лучше, – покачал тот головой. – Я и в подметки им не сгожусь, учитель. Но я все понял! Спасибо тебе.

– Видишь, мудрость входит в тебя, отважный Тимур. С каждым новым словом, каждой новой мыслью, с каждым новым биением сердца. Не упускай этого великого дара – понимать и усваивать уроки Создателя. Аллах любит тебя, можешь не сомневаться в этом!

Уходя из мечетного садика Шахризаба, одного Тимур не сказал шейху Шемсу Ад-Дин Кулалю. Терпеть невзгоды и лишения, ожидая милости Господа, – была не его доля. Тимур знал это наверняка. Одни лишь белые одежды скромного избранника Господа – это были не его одежды. Он лучше других владел мечом, он был воином. Он был тем хищным ястребом, который кружит в небе, высматривая добычу. Бросается и разит врага. Подчас беспощадно.

Иначе он просто не мог жить. Не умел. И не хотел.

Глава вторая

Адовы муки

1

Они потерялись надолго – Тимур и Хусейн. Пока Тимур был увлечен битвами с врагами хана Туглук-Тимура, выполняя обещанную роль полководца при его сыне, и еще более увлечен победами над неприятелем, потому что ему везло, Хусейн исчез из поля зрения друга. И тогда, во время очередного затишья, Тимур с избранными друзьями и хорошо вооруженным отрядом в полусотню человек отправился искать родственника. Его правой рукой отныне был Хаджи Сайф ад-Дин, славный бахадур. Жена, Ульджай Туркан-ага, напросилась с ним – она тоже беспокоилась о брате и не хотела оставаться в Кеше одна. Детей оставили на заботливую Кутлук Туркан-агу.

Тимур искал друга с добрыми новостями.

Он встретил Хусейна далеко от дома – в пустыне Хивака, у колодца Сагидж, напоившего многих путников, проходивших по этим местам. Хусейн сидел в тени худого деревца. Его окликнули. Он откинул капюшон. Хусейн стал еще чернее лицом. Глаза его блестели еще ярче, но совсем невесело.