Обнажая искренность

–К моему большому сожалению, на мой взгляд, все дело в том, что люди, создающие кино, да и вообще люди, имеющие отношение к искусству, думают о деньгах вместо того, чтобы думать о творчестве. Актеры любуются самими собой, тем, как прекрасно, по их мнению, они выглядят на сцене, на публике. Великий Станиславский говорил таким: «Не верю» и был очень мягок в своих выражениях. Сценаристы, режиссеры аналогично, думая о деньгах, стараются выдать «что-нибудь», создать «wow» эффект, только бы получить высокий гонорар. В итоге мы наблюдаем посредственность на экране и недовольство в кинотеатрах. Я не помню, когда в последний раз видел нечто по-настоящему стоящее. В конечно итоге актер полностью воплощается в своего героя, становиться им. Нет актера, остается только актерская игра. Вот это и есть подлинное искусство. А не то позерство, которое мы наблюдаем на протяжении уже многих десятилетий. Есть, конечно, фильмы достойные, но в целом ситуация такова.

После моих слов повисла тишина. Господа кинематографисты были словно в ступоре, словно озадаченные они сидели, потупив взгляды, и переглядывались между собой. Я наблюдал, и внутри меня было ликование. Я смеялся от того, что высказал им все, что думаю и плевать на все. Жечь мосты, они горят красиво!

–Что ж, Максим, мы вас услышали. Благодарим вас за визит, мы обдумаем все, обсудим дальнейшие действия и дадим вам обратную связь.

–Хорошо. Всех благ.

Я встал и вышел. Через несколько дней мне позвонил Миша.

–Макс, ты чего им там наговорил при встрече? Они рвут и метают! Говорят, что ты смешал с дерьмом весь кинематограф. Что там произошло?

–Они спросили, что я думаю об искусстве и о кино – я ответил.

–Почему ты не солгал? Почему не сказал то, что они хотели услышать?

–Пошли они все нахуй! Слащавые засохшие лицемеры, возомнившие себя богами искусства. Мнят себя королями кинематографа, а когда слышат мнения, отличные от их мнений, осуждают и делают все возможное, чтобы это подавить и уничтожить. Ссыкуны, боящиеся посмотреть правде в глаза. Снимают полное говно и еще удивляются, почему кино в таком положении.

–Макс, ты ведь знаешь, какие деньги стоят на кону! Ты ведь представляешь, о каких суммах идет речь? Ты мог промолчать, оставить свое мнение при себе, никуда бы оно не делось, зато работал бы и получал за это охренеть какие круглые суммы.

–Да пошел ты! Если ты можешь засунуть свой язык себе в зад, прикинуться пай-мальчиком, плюнуть на свое достоинство ради денег, то я – нет!

–Ладно, ладно, не горячись.

–С этого все и начинается. Сначала ты пренебрег собой ради работы, потом ради должности повыше, потом ради больших денег, а потом ты пренебрегаешь собой ради, блять, какой-то мертвой, но зато блестяще популярной, хуйни, и даже не замечаешь, как превратился в ничтожество, способное вылизать любую жопу, только бы срубить побольше денег или съесть кусок по-вкуснее.

–Не по-детски ты завелся, братец.

–Расставляй приоритеты. Кто ты? Тот, кто готов прогнуться ради денег, тот, кто пренебрегает любимой женщиной ради одноразовой дырки с тугими сиськами или у тебя все же есть хоть капля достоинства?

–Ты перегибаешь.

–А ты не въезжаешь! Все завязано на одном. Кто ты есть! Что ты из себя представляешь! Есть в тебе достоинство или его нет. Быть верным самому себе – это достоинство. Любить искренне и по-настоящему одну женщину – это достоинство. Заявлять на весь мир кто ты и кем выбираешь быть вопреки брани и кнутам толпы – это достоинство. Овцы всегда ссыкливы, покуда боятся быть осужденными толпой, боятся остаться без корма, бояться быть «не такими, как все», бояться быть собой, быть уникальными, поэтому они готовы преклонять головы, готовы предать самих себя.

–В очередной раз ты рушишь мой мир, ставя все с ног на голову.

–Ровно наоборот, дружище. Ставлю тебя с головы на ноги, чтобы стоял ты твердо и уверенно. Рушу твой мир, чтобы ты стал сильнее там, где сломалось, чтобы ты создал новый мир крепче и сильнее разрушенного.

–Ладно, погорячились мы. Прости меня. Я люблю тебя, мужик.

–Тебе не за что извиняться, дружище. И я тебя люблю.

–Хер с ними с этими ублюдками.

–Именно так.

–Пойду налью себе выпить и переварю все, что услышал от тебя, голова кругом.

–Давай, особо не налегай на бухло.

–Ладно, на связи.

Глава 6

Утро показалось поздно, нежно коснувшись моего лица и сладко озаряя мою комнату сквозь жалюзи. Я открыл глаза, вставать не хотелось, вместо этого я остался в постели и думал, чем сегодня займусь. Телефонный звонок. Миша.

–Привет, Макс, как ты? Собирайся и приезжай ко мне в офис, есть отличное предложение для тебя.

–Хорошо, сейчас буду.

Приняв душ и одевшись, я приехал в офис к Мише. Поднявшись на этаж, я вошел в его кабинет и увидел ее. Алена Варшевская.

–Миша, какого хуя!? – с чувством проговорил я.

Миша растерянно на меня посмотрел, слегка разведя руки в стороны, мол ничего не мог поделать.

–Что, даже не поздороваешься со мной, Максим, – протянула тяжелым голосом Алена, в котором были еле слышны ноты грусти.

–Прости, Макс, этой женщине было трудно отказать.

–Главное вовремя откажись, когда к тебе кто-нибудь захочет пристроиться сзади.

–Макс…поговори с ней, у нее к тебе есть прекрасное предложение.

–Ты так и продолжишь делать вид, что меня здесь нет!? – с претензией в голове выпалила Алена.

–Ладно! – произнес я, усаживаясь в кресло напротив, – выкладывай, что у тебя.

–Ну хорошо, раз ты так намерен общаться, быть по-твоему. Есть сценарий, нужна шлифовка.

–Не интересно.

–Макс, ты еще не услышал сумму гонорара, – практически шепотом проговорил Миша.

Алена протянула мне листок бумаги. Я развернул его и увидел цифры. Признаюсь, они меня удивили. Зная высокие планки стоимости подобных услуг, эта цифра была гораздо выше. Отказываться было просто глупо, учитывая всю легкость данной работы. Только вот не спроста это все.

–Ну, что скажешь.

–Ты приходишь ко мне и просишь отшлифовать текст. Ты и все те люди, которым это нужно, вы знаете, должны знать, как я пишу, мой стиль.

–К чему ты?

–К тому, что я отредактирую этот текст в своем стиле и это будет точка – никаких потом переделываний, переписываний и редактирований. Если не устраивает – ищите другого.

–Меня устраивает. Я знаю, как ты пишешь, именно поэтому обращаюсь к тебе.

–Хорошо. Оставляй текст, я приступлю сегодня же. Быстрее начну – быстрее ты от меня отстанешь.

–Я так тебе не приятна?

Я промолчал.

–Текста при себе нет, он у меня дома. Если хочешь начать сразу же, придется заехать ко мне и забрать его.

–Ты можешь завезти сценарий завтра сюда в офис.

–Не получиться. Завтра утром я улетаю.

–Отлично…

–Четы ты боишься? Заедешь сегодня вечером, и я отдам тебе текст.

–Ладно, – отрезал я, – я заеду и заберу текст.

–Чудно. Тогда до встречи.

Она вышла и исчезла.

–Макс, да что с тобой? Шикарная девушка практически в открытую клеится к тебе, а ты ее так нещадно отшиваешь.

–Миша, друг мой, после стольких разговоров и многочисленных объяснений, ты все так же ничего не понимаешь.

–В смысле…

–Все, я уехал.

Вечер. Я приехал на адрес, который прислала мне Алена, поднялся, позвонил в дверь.

–Уже иду, – послышался ее голос.

Ожидание было затяжным. Что это? Очередной выкрутас самовлюбленной девчонки, желающей показать свою важность передо мной? Наконец, она открыла.

–Входи.

–Я не буду разуваться, просто отдай мне текст, и я уйду.

Сказав это, я стал замечать, что квартира украшена горящими свечами, разбросаны лепестки роз, горели благовония, играла спокойная мелодичная, даже романтичная музыка.

–Судя по всему, ты ждешь гостей, тем более не буду тебя задерживать.

–А что, если я жду тебя…

–Что значит меня?

–Этот сюрприз я приготовила для тебя, Максим Орловский.

–Алена, давай все проясним раз и навсегда. Мне приятно твое внимание, но сердцу не прикажешь, пойми это. Невозможно заставить человека любить! Если тебе реально на столько трудно, то я могу попробовать заставить свое тело помочь тебе, если тебе это нужно, но это будет сугубо в медицинских целях, ради помощи.

–Какой же ты все-таки засранец, Макс! Ты как будто на зло это говоришь. Почему ты меня так обижаешь?

–Я тебя не обижаю, ты обижаешься сама. Сказать почему? Потому что я отказываюсь делать то, что ты хочешь, быть тем, кет ты хочешь меня видеть, вот почему. Удивлена?! Именно из-за этого во мне появляется нечто, желающее делать «на зло».

–Засранец однажды, засранец навсегда!

–Прости.

–Можешь все-таки зайдешь, я старалась. Ничего не нужно делать, просто выпей со мной. Что ты пьешь?

–Хорошо, Алена, я зайду и выпью с тобой, а потом уйду. Я пью чай.

–Чай?

–Лучше зеленый.

–Прости, Макс, но порой мне хочется тебя убить.

–Иногда я вызываю у людей такие чувства, да.

–Знаешь, Макс, а я ведь впервые вот так готовлюсь к приходу мужчины, украшаю комнату, свечи эти, благовония, – прикурив сигарету, начала она. – До тебя я ни для кого ничего подобного ни делала. Я даже волновалась, потому что не знаю, как это делается, не знаю, понравиться это или нет. Обычно подобное делаю для меня.

–Все хорошо, Ален, ты молодец и мне очень приятно, что ты для меня украсила квартиру. У тебя здорово получилось.

–Правда?

–Правда, ты молодец.

–Я не знаю, как ты это сделал, что ты со мной сделал, но мне впервые захотелось сделать такое для мужчины и я чувствую себя странно.

Я взглянул на нее. Это было оно, то самое – проблеск надежды, говорящий о том, что человек не безнадежен. Этот проблеск я почувствовал в ней. Ее сердце словно вздрогнуло, встрепенулось, подало признаки жизни, проявило желание стряхнуть с себя вековые оковы сна. Увидев это, мне захотелось ему помочь.

–Приятно, говоришь?

–Да. Это чувствуется так…странно.

–Знаешь, Алена, я сам удивляюсь, что говорю это, но я горд за тебя.

–Вот как!? – искренне удивившись, спросила она. – Почему же?

–В тебе открылось нечто очень важное. На столько важное, что все остальное блекнет перед ним в одночасье.

–И что же это?

–Твое сердце. Запомни этот момент на всю жизнь, это твой первый шаг.

–Первый шаг к чему?

–К самой себе, конечно.

Алена приблизилась ко мне, приложила к моему лицу свою ладонь и попыталась меня поцеловать. Я отпрянул.

–Неужели я настолько тебя не привлекаю!?

–Дело не в этом, Алена, ты прекрасна, но ты должна понять, что сердцу не прикажешь.

–Но ты приказал! Приказал моему сердцу проснуться! – прокричала она.

–Я очень рад, что сумел сподвигнуть твое сердце к пробуждению. Это очень ценно. Пожалуй, большую ценность я и не представлю. Береги это в себе, сохрани это.

–Но почему, Макс!? – прокричала Алена, закрыла лицо ладонями и заплакала.

Я не мешал ей, не успокаивал, даже не касался ее, чтобы как-то утешить. Вся эта боль должна была выйти из нее, и она выходила, а я наблюдал. Когда выпады боли успокоились, я произнес:

–Глубоко осознай, дорогая, как ты живешь, есть ли в твоей жизни чувства, которые делают тебя счастливой? Да, холодный расчет, острый ум помогают, например, в карьере, но в жизни и в отношениях, в частности, холодный расчетливый ум тебе не помощник, скорее наоборот. Он велит тебе быть закрытой, держать глухую оборону, защищаться, подозревать всех вокруг и его можно понять, он оберегает тебя, но… дело в том, что «держа глухую оборону» ты остаешься абсолютно мертвой, безжизненной, в тебе нет того, что делает человека живым, что побуждает человека жить полной жизнью, смеяться, радоваться простому дню и, разумеется, любить. Любопытно то, что в самой глубине души, там, в самом своем естестве ты являешься ничем иным, как самой Любовью. Понимаешь? И когда ты проживаешь это чувство, погружаясь в него целиком и полностью, становясь с ним одним целым – ты проживаешь себя, ты являешься тем, кто ты есть на самом деле.

Алена уже дано не плакала, она смотрела на меня во все глаза и слушала, приоткрыв рот. Я наблюдал и видел, что нечто внутри нее откликается, она еле заметно дрожала, дрожало ее сердце.

–О мой Бог! – вымолвила она. – Кажется, я только что осознала, какой же была сукой.

–Перестань себя винить, это только навредит. Знай, ты можешь выбрать заново.

–Выбрать заново!?

–Именно! Какой ты хочешь быть теперь? Просто выбери заново.

–Что!? Так просто?

–Жизнь вообще проста, если самому ее не усложнять.

Алена потянулась и обняла меня, я обнял ее в ответ. Словно маленькая девочка, обнимающая своего любящего папу, она благодарила меня своими объятиями.

–Спасибо тебе, Максим.

–Всегда пожалуйста! – сказал я.

–Не хочешь остаться? – мягко спросила она.

–Нет, Алена, мне нужно ехать. Забираю сценарий и еду.

–Что мне теперь делать?

–Помогать своему сердцу открываться все больше.

–Как?

–Любить. Дарить окружающему миру свою любовь.

–Трудно понять.

–Умом не понять то, что чувствует сердце. Чувствуй, просто чувствуй свое сердце, и оно подскажет тебе верное направление, оно всегда искренне, оно никогда не лжет. Ты обязательно встретишь «правильного» парня и, когда это произойдет, ты поймешь и увидишь, что пазл сложился как нельзя лучше, увидишь, что вся твоя жизнь вела тебя к этому моменту. И увидишь, наконец, то, что все это только начало твоей новой жизни.

–Спасибо, Макс, – мило произнесла она, улыбнувшись мне, и искренность была в ее глазах.

Алена отдала мне бумаги, и я уехал домой.

Глава 7

День сменялся днем, я сидел дома в полном уединении, не выходил из дома и все время писал. Через несколько дней у меня закончилась еда, учитывая, что ел я не чаще одного раза в день, постоянно делал практики, которыми меня обучили мастера, и писал. Заехал Миша.

–Привет, дружище! Как ты тут? Я тебе еды привез, так и знал, что ты сидишь без еды. Мог бы заказать себе что-нибудь?

–Мог бы, но я знал, что ты приедешь и привезешь еды, которую приготовила с любовью Диана.

–О да, любви тут хоть отбавляй, – проговорил Миша, накрывая на стол. – Все вегетарианское, как ты любишь.

–Спасибо тебе и Диане!

Мы присели и хорошенько пообедали.

–Поехали к нам, у нас с Дианой гостья из Питера, поклонница твоего творчества. Очень хочет с тобой познакомиться.

–Поехали, как раз давно с Дианой не виделся, да и полезно выйти из дома.

Мы приехали к Мише.

–Привет, Макс! – прокричала Диана и бросилась ко мне на шею.

–Привет, дорогая! Я уже начал забывать, какая ты прекрасная. Спасибо тебе за чудесную еду. Мы обедали, и я прямо чувствовал твою любовь, с которой все это приготовлено.

–Ооо, спасибо Макс, ты всегда умеешь сделать девушке приятно. Кстати, знакомься, моя подруга из Питера Катя.

Катя подошла, улыбнулась, и мы пожали друг другу руки.

Первый взгляд на нового человека – в глаза. Большие голубые кукольно-выразительные глаза, дополненные, словно десертом, легкой улыбкой, обнажающей белые зубы. «Губы, словно две створки ворот Рая» – так ты выразился, Хэнк? Спустя много лет наблюдений за людьми, порой одного взгляда достаточно, чтобы «разглядеть» человека. И я ее разглядел. Не испорченная невинность смотрела на меня сейчас, лишь слегка припорошенная острой грубостью жизни и тяжестью каменных сердец бывших парней. Сердце горит надеждой дарить любовь, изливать ее – на мужа, на ребенка, на природу, на жизнь. Словно заряженная любовью батарейка, она была готова питать любого, кто будет способен коснуться ее сердца, которое, в свою очередь, было совсем не привередливо. По-видимому, сказывалось долгое одиночество, берущее свое начало из детства, приправленное легкой нелюбовью к самой себе. Она хотела, чтобы ее спасли, абсолютно не осознавая, что способна спасти себя сама и явиться спасением для всех окружающих.

Расположившись на мягких диванах, беседа шла весело и активно. Гости бродили, общались друг с другом, наливали себе выпить. Играла приятная музыка, атмосфера была приятна. В один момент на диване сидели только мы с Дианой.

–Макс, присмотрись к этой девочке.

–Диан, мне лестно, что ты проявляешь ко мне заботу, но, может, я сам буду выбирать?

–Не будь засранцем! Никто не заставляет тебя на ней жениться, просто пообщайся. Я волнуюсь за тебя, мне не нравится, что ты один.

–Я не один.

Диана посмотрела на меня, и я понял, о чем говорил ее взгляд.

–Ну хорошо, я один. Но лучше быть одному, чем с кем попало.

–Эта девушка не «кто попало», Макс. Я это говорю.

–Да, Диан, если это говоришь ты, то это имеет значение.

–Спасибо, дорогой, что ценишь мое мнение. На мой взгляд, тебе нужны отношения. Зная тебя, я говорю, что она хорошая девушка.

–Хорошо, Диан, я с ней пообщаюсь. Только бы все это не вышло боком.

–О чем это ты?

–Надеюсь, ни о чем.

После этих слов, словно почувствовав, к нам подошла Катя.

–Чем ты занимаешься, Катя? – спросил я.

–Я юрист.

–Юрист?! Правда? Ни за что бы не подумал.

–Ну, я выучилась на юриста, думая, что это мое, потом поработала несколько лет в этой сфере и сейчас понимаю, что это совсем не мое.

–«Свое» найти, как правило, очень трудно, тебе удалось?

–Знаешь, пока нет. Пробую себя то в одном, то в другом деле, но пока безрезультатно.

–Продолжай в том же духе, ты молодец.

–Спасибо. А ты сразу нашел свое призвание?

–О, нет, было много разного, и прекрасного, и ужасного. Чем только не занимался, включая незаконную деятельность, пока не пришел к тому, что есть сейчас.

–Любопытно, должно быть богатый обширный опыт.

–Не на столько, как хотелось бы.

–Наш Макс мудр не по годам, – произнесла Диана и слегка похлопала меня по щеке. Я ей улыбнулся словно кот, которому почесали шею.

Вечер продолжал преображаться диалогом, мы общались, смеялись.

–Знаешь, Макс, я тут недавно твои работы перебирала, помогала Мише и наткнулась на кое-что очень интересное. Не знаю, что это было, но, словно ведомая невиданной силой, взгляд мой зацепился за эти строки. Я взяла лист в руки и стала читать. О мой Бог, мое сердце чуть не разорвалось – как же это было прекрасно, как чувственно. Я сохранила это у себя, прочту это сейчас вам.

Диана подбежала к столу, взяла страницы и вернулась.

–Итак…ух, у меня аж мурашки.

“У вас было такое, что вы желаете женщину так сильно, так неистово, что сила этой страсти распадается на два совершенно противоположные чувства: тебе хочется обнажить ее и наслаждаться, словно она богиня воплоти, или же разорвать зубами всю одежду на ней, взять ее, словно она вещь и впиться зубами и членами во всю глубину ее чрева, не щадя и ни оставляя ни кусочка после себя? Когда ты становишься полностью безумен от желания, когда возбуждение пульсирует струей крови тебе в мозг, когда нет сил даже на миг осознать происходящее… ты готов наслаждаться этой женщиной часами, днями, годами, вечность за вечностью и всегда. Она, затмевая все вокруг, держит гордый стан в походке королевы, поправляет локон, упавший на лицо, побуждая упасть оземь слабых духом, сраженных на повал. Ты видишь это, и амнезия пеленой веков ложиться на глаза. У тебя было такое, что ты всем своим естеством желаешь облизать каждый сантиметр ее тела, словно оно таящее у тебя в руках мороженое, медленно, наслаждаясь каждым мгновеньем, каждым изгибом? Когда ты страстно и яростно желаешь вкусить ее мягкость, прелесть, и вкус ее цветка, окунуться в ниагар влаги ее чрева, утопать в нем, орошать его своей любовью, слушая вырывающиеся стоны из ее уст, подтверждающие томления бури, которую ты жаждешь разделить вместе с ней. Когда ты готов рвать любого, лишь только посмотревшего на нее, чтобы остаться единственным перед ней, бросить к ее ногам весь мир. Готов отпустить ее в любой миг, вырвав и уничтожив свое сердце, желая ей того же, чего она сама желает для себя, дабы она была счастливой. У тебя было такое, когда любая не удел, когда и помыслить не смеешь о том, что вообще возможна красота кроме нее и что есть истина кроме этой? Копна волос, ниспадающая на плечи, как у львицы, прядь волос, роскошно лежавшая на виске. Ее взгляд, пленяющий своею чистотой и невинностью, не устремлен ни на кого и удостоится его лишь избранный. Руки элегантно сжимают бокал вина, деликатно намекая на мастерство, осанка утонченная, изгибы тела сравнимы лишь с красотой планет, блеск бедер заставляет терять дар речи, ступни желаешь первыми испробовать на вкус, острые каблуки устремлены в пол, словно две стрелы в сердце смельчака. Кто она? Никто не знает. Лишь ловит взгляды восхищенья себе в след. У тебя было такое? У меня…никогда.”

Диана закончила. Тишина томной тяжестью раздумий воцарилась словно туман. Я вспомнил это эссе, оно было написано довольно давно, когда я был моложе и пылал страстью. Сексуальность была для меня всем, позже она стала превращаться в любовь.

–Как же это прекрасно…, – произнесла Диана. Глаза ее были закрыты, она словно смаковала послевкусие прекрасного вина, имеющего особый букет.

–И правда очень красиво и очень чувственно, – произнесла Катя, – мне очень понравилось.

–Спасибо, мне приятно. Это из раннего.

–Почему это нигде не опубликовано? – спросила Диана.

–Не знаю. Должно быть просто затерялось на пути к величию, – произнес я и самодовольно улыбнулся.

–Любишь ты себя, дорогой, – хлопнув меня по плечу, сказала Диана, – и ты действительно великолепен.

–Спасибо. Столько комплиментов за сегодняшний вечер. Складывается ощущение, что кто-то хочет затащить меня в постель.

Мы рассмеялись, Катю залила краска смущения. Милое зрелище, очень искреннее и, признаться, достаточно редкое в настоящее время.

–Очень жду твою следующую книгу, – сказала Диана, – скоро она увидит свет?

–Процесс в процессе, а сроки я сказать не могу.

–Понимаю. Я очень жду.

–Подарю тебе экземпляр из первой партии.

–С автографом! – радостно воскликнула Диана.

–Обязательно.

Вечер исчерпывался, Катя взяла такси и уехала.

–Ты взял у нее номер телефона, Макс? – спросила Диана.

–Нет.

–Почему!? Она тебе не понравилась?

–Она приятная девушка. А не взял потому, что нужный момент еще не подошел. Просто поверь, знакомство, скажем так, должно «настояться».

–Вот как? Ну тебе виднее, ты людей знаешь, особенно девушек и, порой, лучше, чем они сами себя знают.

Я улыбнулся.

–Она хорошая девушка, правда, ты и сам это видишь.

–Вижу, ты права.

–Рядом с тобой она еще более преобразится, ты это сам прекрасно знаешь.

Диана замолчала, погрузившись в себя, словно обдумывая что-то.

–Ну а если говорить открыто, Макс, то я до конца не могу понять, что ты так настойчиво ищешь?

–Хороший вопрос, Диан. Я часто его себе задаю, точнее, задавал. Наверное, это должно просто случиться. Мое сердце должно воскликнуть рядом с ней. Любовь. Диан, вот что я ищу.

–Но ведь любовь растет, за ней нужно ухаживать, растить ее. Сначала люди притираются друг к другу, а потом у них появляются чувства.

–Есть нечто более глубокое, нежели то, о чем говоришь ты. Эти «притирки», о которых ты говоришь, это искуственность. Притираться нужно тем, кто не осознает себя и не чувствует партнера. В настоящем союзе царит взаимопонимание и полное приятие партнера. Но и это еще не все, есть нечто еще более глубокое. Оно разговаривает без слов, касается без жестов, думает без мыслей. Когда ты смотришь в глаза человеку и видишь самого себя. Когда вы вдвоем – одно целое. Когда, смотря друг другу в глаза и не произнося ни слова, все понимаете, просто знаете себя.

–Кажется, я понимаю, о чем ты.

–Конечно, понимаешь, в тебе есть это и в Мише есть. Вы двое прекрасно знаете друг друга, как самих себя. Вы можете смотреть друг другу в глаза и все понимать без слов.

–Так и есть.

–Подошел Миша и присел к нам.

–Мы тебя любим, дорогой, – произнесла Диана в мой адрес.

–И я вас люблю, друзья, – ответил я с любовью.

Диана потянулась к Мише, ко мне и мы обнялись крепкими объятиями, и я особенно остро почувствовал, что эти люди мне очень дороги, что они моя семья. Диана отпрянула, и я увидел слезы на ее лице. Я аккуратно вытер две слезинки, и мы искренне улыбнулись друг другу и рассмеялись, понимая все без слов.

Я встал, поцеловал Диану в лоб, пожал Мишу руку, надел куртку и вышел на улицу к машине. Пропищал телефон – Диана прислала Катин номер телефона. Я поехал домой, сел за компьютер и исчез среди бесконечно бегущей строки размышлений.

На следующий день я набрал Катю. Она была рада меня слышать и с удовольствием согласилась встретиться. Вечером я заехал, и мы направились куда-нибудь поужинать. Я вел машину и чувствовал, как моя спутница горит радостным любопытством. Щеки ее горели румянцем, глаза блестели. Я ей определенно симпатизировал и чувствовал это. Что ж, осталось узнать эту девушку по лучше. Приехав, мы зашли в кафе и присели за столик, расположенный в глубине зала, чтобы никто нам не мешал. Подошел официант, мы сделали заказ.