Обнажая искренность

–Тем ни менее ты ее поцеловал.

–Технически, она меня целовала, а я ждал, когда она закончит. Чтобы избежать этого, мне пришлось бы применить силу.

–Знаешь, ты не обязан мне все это говорить.

–Не обязан, но я хочу тебе это сказать, хочу, чтоб ты знала правду. Будь кто-то другой на твоем месте, я бы и пальцем не пошевелил.

–Вот как!?

–Именно так.

–Я тебя услышала, – Эвита недолго молчала. – Признаться, я не ожидала такого от Аллы. Признаюсь, я чувствовала себя рядом с ней не до конца открыто, но, сейчас я это вижу отчетливо, мои глаза были закрыты нашей дружбой и в большей степени дружбой наших родителей.

–Тут я ничего не буду говорить, думаю ты сама знаешь, что тебе нужно делать или не делать.

–Да, так и есть. Спасибо тебе, что рассказал мне правду.

–Не за что.

Мы немного помолчали.

–Я все еще хочу угостить тебе обедом.

–Макс, прости, я не могу. У меня много дел. То есть, нет, дел у меня не много, а только одно. Я должна поговорить с Аллой и во всем разобраться.

–Я понимаю. Я позвоню позже.

–Я сама тебе позвоню.

–Хорошо.

–Пока.

Она сказала, что позвонит сама. Я не смел нарушать этот обет и хотел услышать этот звонок. Звонок все же прозвучал. Только не от того человека, от которого я его ожидал. Позвонила Алла.

–Привет, Макс! Как поживаешь? – протараторила она.

–Привет, Алла. Все прекрасно, как всегда. Не ожидал тебя услышать.

–Сюрприз! Хахах! Я звоню пригласить тебя на свой день рождения.

–Вот как. Когда сие событие?

–В эту субботу. Приглашение я тебе выслала, в нем все написано, где и во сколько.

–Не думаю, что смогу приехать.

–Это не обсуждается! И подарок не обязателен. Хотя, я уверена, что ты все равно что то обязательно подаришь и начнешь ломать себе голову что именно, поэтому подумала за тебя. Напиши для меня стихотворение. Мне будет очень приятно! Такого для меня еще никто не делал.

–Знаешь, это не так просто, как кажется.

–У тебя получиться, я уверена. У тебя масса времени. Ну все, целую. До субботы.

Алла положила трубку.

Я откинулся на диван. День рождения, этого еще не хватало, – подумал я. Хотя это возможность поговорить с Эвитой. Стихотворение. Она думает, это так просто. Вот так раз и готово. Если б было так. Я сидел на диване в полной тишине и неподвижности несколько минут. Мысли мои судорожно блуждали в поисках хотя бы чего-то, за что можно было бы зацепиться для написания стихотворения. Но я ничего не находил. Настоящее творчество льется из сердца и души. Когда эти оба молчат – нечто подлинное не родиться. Как только я перестал искать, оставив все попытки, то тут же мое сознание заполнялось мыслями к той, кто мне мила. А что если…

Листы бумаги в доме были повсюду, нашлась и ручка. Я начал писать. Теперь мне не требовалось напрягаться и искать точку отсчета. Она у меня уже была. Сознание само вырывалось наружу, желая оставить яростный след на бумаге. Я записывал слово за словом, укладывая их в строки. Не отрывая руки от листа бумаги, я писал. На миг я прервался. Пишу об Эвите и для нее, как я прочту это Алле? Миг тишины наполнил мой разум. Никак. Я прочту его Эвите, а Алла пусть думает, что оно адресовано ей. Еще несколько строк. Я закончил. Перечитал. Великолепно.

Настала суббота. Вечер. Я раскрыл шкаф, огляделся. Вот этот подойдет! Достал из шкафа костюм и надел его. Посмотрел на себя в зеркало – похож на типичного «классического» мужчину в костюме. Придется потерпеть один вечер. Пару нажатий на флакон одеколона. Я готов. Приехал я чуть припозднившись, просто не было никакого желания быть там, двигала мною лишь надежда встретить Эвиту. В холе была толпа, все искусственно-глянцево одеты, натянутые улыбки, как признак одобрения пышного банкета хозяйки. Все выглядело искусственным, и было таковым, вплоть до людей.

–Макс, наконец то ты приехал. Я уже подумала, что ты обидишь меня своим отсутствием.

–Не то чтобы я об этом не думал.

–Идем, я тебя представлю. Гости заждались твоего подарка, который ты мне обещал.

–Технически, ты его мне навязала.

–Ну, Макс, не будь занудой, идем.

–Алла вытащила меня на сцену, в зале раздались сухие аплодисменты. Алла взяла микрофон и начала:

–Дорогие гости, друзья, позвольте представить вам моего хорошего друга и по совместительству прекрасного писателя – Максима Орловского!

–Надеюсь, все пройдет хорошо, Макс,– шепнула она мне на ухо.

Еще один гвоздь в мое отношение к ней. Ей была важна ее репутация, и она боялась, что я могу ее подмочить. И я мог, я был непредсказуем и это пугало ее. Поэтому она так убедительно меня попросила был паинькой.

Я стоял у микрофона перед толпой народа, обступившей меня полукругом. Людей было много и глаза каждого были устремлены на меня, наполненные искусственной улыбкой и ожиданием «чего то новенького». Я тянул, не начинал, я искал всего одни глаза, те самые, для которых я написал стихотворение, которое держал в руках. Я пробега глазами то влево, то вправо, штудируя так быстро и тщательно, как только мог, но долгожданных глаз я не находил. Гости стали перешептываться, задетые долгой паузой. Ну что ж, подумал я, пусть ты это не услышишь, но я все равно прочту это для тебя.

–Ну что же ты, Макс, начинай,– произнесла Алла, коснувшись до моего плеча.

И я начал. Я читал написанные строки, слово за словом, накладывая их друг на друга. Я читал так, как не читал никогда прежде, словно Эвита стояла напротив и внимала каждому моему слову. Слова и строки исходили изнутри меня, словно мелодия, словно исповедь, словно молитва и признание. Чувства рвались изнутри, желая сжечь дотла все вокруг огнем сердца. Внезапно мой взгляд, словно побужденный невидимой силой, устремился в толпу. Просто, ни с того, ни с сего. Не было никакого чувства, ни предчувствия, только чистая неосязаемая неведомая сила. Ощущая на себе сотни взглядов, я увидел одни единственные глаза. Это была Эвита. Она стояла, смотрела на меня и улыбалась. Не было никакого сомнения – она понимала, что стихотворение написано именно для нее. Улыбка растеклась на моем лице, глядя в ее бездонные глаза, сверкающие светом. Секунда паузы. Я продолжил. Теперь же слова, произносимые мною, проистекали по другому. Радостью наполнились они, сменившую легкую грусть. И вот конец – я замолчал. Комната звенела тишиной и стуком захваченных сердец. Я поднял глаза. Эвита смотрела на меня, не отводя взгляд, я смотрел на нее в ответ, словно этот взгляд был у нас одним на двоих. Гости стали аплодировать, выкрикивать слова похвалы, а я все смотрел в ее глаза, словно стоя у источника, пил из него, утоляя жажду, тонул в нем. Внезапно, я почувствовал, как чья то рука касается моей шеи, затем обнимает мою голову и разворачивает к себе. Не осознавая, что происходит, не контролируя ситуации, я, ведомый манипуляцией, развернул голову и, не успев понять, что происходит, почувствовал прикосновение влажных губ к своим губам. Алла. Она поцеловала меня. Поцелуй был коротким, но я почувствовал в нем сухую злую страсть. Она отлипла. Заглянув в ее глаза, я увидел в них злое желание обладать. Я обернулся к тому месту, где несколько секунд назад стояла Эвита. Ее уже там не было. Алла все еще обнимала меня рукой за шею и под громкий гул аплодисментов махала рукой и раздавала воздушные поцелуи. Я снял ее руку со своей шеи. Заглянув в ее глаза, я понял, она сделала это специально. Она видела Эвиту, видела, как я смотрел на нее, как читал для нее и возревновала. Ударом под дых она заявила свое мнение, увидев в подруге соперницу.

–Не стоило этого делать! – произнес я твердо, глядя ей в глаза.

–Я же тебе говорила, Макс, я всегда получаю то, что хочу.

–Ты слишком самоуверенна.

Я развернулся и направился к выходу, не теряя надежды нагнать ушедшую Эвиту. Выйдя на улицу, я огляделся. Ее, конечно же, уже не было. Меня догнала какая то девушка.

–Максим, не уходите, пожалуйста, – промурлыкала она. – Я ваша поклонница, я прочла все ваши работы. Можно, пожалуйста, автограф?

–Конечно, – ответил я.

Она протянула блокнот.

–Как вас зовут?

–Карина.

–Красивое имя.

–Спасибо.

Легкая волна смущенья обагрила ее щеки. Я поставил подпись и написал свое имя.

–Вот, держите.

–Спасибо большое вам Максим.

–Всегда пожалуйста. Можно на “ты”.

–Ладно, спасибо большое тебе.

–Всегда пожалуйста.

–Максим, я хотела тебя пригласить выпить чего-нибудь со мной, но потом вспомнила ваш поцелуй с Аллой. Неужели заядлый холостяк Максим Орловский встретил, наконец, даму сердца?

–Нет, но я определенно знаю, где ее искать. И это не Алла. Поцелуй был неожиданный и не взаимный с моей стороны..

–Ах, вот как!? А Алла об этом знает?

–Она узнала об этом в тот же миг.

–Уверена, ее это взбесило, – не раздумывая произнесла она, словно находясь сама с собой, потом осеклась, вспомнив, что стоит рядом со мной и добавила: – Ой, прости, я не это хотела сказать.

–Не извиняйся. За правду не следует просить прощения. По видимо, ты хорошо ее знаешь.

–Спасибо, – произнесла Карина, выдохнув и выдохом этим признав меня «своим». – Я могла бы многое о ней рассказать. Такую собственницу еще поискать. Ой, только прошу тебя, все это пусть останется между нами.

–Будь спокойна, наш разговор это только наш разговор.

–В жизни ты еще милее, чем о тебе говорят.

–Спасибо, Карина.

–Мое предложение все еще имеет полную силу!

Она улыбалась, как улыбается девушка, готовая и желающая одарить мужчину своей любовью. Желающая раскрыться перед ним и знающая, что он оценит ее по достоинству. Я заглянул в ее глазах и увидел в них свое прошлое, увидел самого себя всего несколько лет тому назад. Мне вспомнилось, как я гулял, как кутил, как старался подарить каждой девушке всего себя, раскрывая ее, показывая ей ее же уникальность и одновременно полностью растворяясь в ней. Что же было сейчас? Сейчас я видел предложение в ее глазах, они кричали. Предложение вернуться в ту прошлую жизнь, предложение остаться, предложение продолжить жить так, как жил раньше. Вот он этот момент. Я отчетливо его вижу. Вся вселенная сейчас вобралась в этой юной девушке, пылающей молодостью и соблазном, предстала передо мной, предлагая мне выбор, задавая мне вопрос. Если я пойду с ней, я знаю, что меня ждет и что будет дальше. Я продолжу праздновать жизнь, как я это делал всегда. Продолжу любить каждую, внутри оставаясь пустым, томимый неисполнимой надеждой и ею же и убиваемый. Но если же я выберу и ступлю на другую, на новую тропу, то там меня ждет неизвестное. Невиданное и опасное, до смерти пугающее и рискованное. А жива ли жизнь без риска? Неизвестное, будоражащее кровь, манящее меня своей глубиной и невинностью. Страшно ли мне оставлять столь пригретую и полюбившуюся мне жизнь? Способен ли я оставить позади тысячи сердец, бьющихся в унисон со стонами блаженства ради одной единственной женщины? Пик выбора – перелом моей жизни. Ответ не заставил себя ждать. Да! И вся моя жизнь была подготовкой к этому! Без единой капли сомнений, провожая улыбкой прошлое, я принял решение.

–Спасибо большое за приглашение, Карина, но я вынужден отказать. Я собираюсь догнать и разыскать женщину, которая мила моему сердцу.

–Я поняла тебя, Максим. Мой Бог, как бы я хотела, чтобы вот так же прекрасный мужчина разыскивал меня.

–Он тебя уже разыскивает, будь уверена. И совсем скоро ты его повстречаешь, будь готова и внимательно смотри по сторонам.

–Спасибо, Максим.

Я развернулся, и уже было начал шаг, как Карина меня окликнула.

–Максим!

–Да!?

–А знаешь, Максим, я думала, что ты совсем другой. О тебе многое говорят, говорят разное, что ты самовлюбленный эгоист, ставящий себя выше людей. Но сейчас я вижу, что все они ошибаются.

Я улыбнулся и слегка поклонился, мысленно пожелав этой девушке искренней любви. Сел в машину и поехал без направления.

Странно, но в этот раз я не обдумывал ничего из произошедшего. Ни поступок Аллы, ни уход Эвиты, ни предложение Карины. Я заметил это за собой и был немного удивлен, потому как имею привычку обдумывать ситуацию до самых мелочей, рассматривая ее вдоль и поперек. Как тот или иной ее участник поступил, что он сказал, о чем он подумал и главное – какую цель преследовал. О чем подумала Эвита, когда увидела поцелуй? Что она почувствовала и почувствовала ли вообще что-нибудь? Я не знал. Я знал единственное – Аллу я больше видеть не хочу. Я ехал ни о чем не думая, разум мой был словно очищенное от облаков небо. Странное чувство и, что удивительно, довольно приятное. Я словно здесь и будто бы меня нет. Так бывает, когда последняя надежда на определенный исход события обрывается, в очередной раз давая понять, что человек не властен над жизнью. Растворилось все, осталась только пустой чистое пространство. Вдруг мой слух разрезал телефонный звонок. Я не повел и бровью в его сторону, словно его и не услышал. Да и какая разница, кто там звонит, я не хотел ни с кем разговаривать. Так прошло около минуты, телефон все еще звонил. Тут я подумал, что, возможно, это звонит кто-то из друзей и, возможно, ему нужна моя помощь. Нащупал телефон в кармане и достал его. На дисплее было имя – Эвита.

–Неожиданно. Я…,– произнес я.

–Похоже, нам есть о чем поговорить, Максим,– уверенным тоном заявила она.

–Встретимся?

–Да, сейчас пришлю адрес.

–Я буду.

Она повесила трубку.

Место это было садом, расположенным при ресторане. Люди гуляли, дышали свежим воздухом. Мне здесь нравилось. Вдруг я почувствовал нечто, похожее на шестое чувство, слово предчувствие и интуиция в одном лице. Я оглянулся, и в десяти шагах от меня стояла Эвита. Она смотрела на меня и улыбалась.

–Я увидела парня, рассматривающего деревья и звездное небо, и меня словно что-то подтолкнуло подойти. Это оказался ты.

–Это же «что-то» заставило меня оглянуться.

Улыбка распустилась на моем лице. Я смотрел на Эвиту и видел ту же улыбку, но только она сдержала ее, не дав проявиться.

–Нам надо поговорить, Макс. Одно из нелюбимых мною вещей в жизни – это недомолвки.

Начинался дождь. Мы зашли в ресторан и присели за столик у окна. Капли барабанили по асфальту, собираясь в лужи. Рождаясь, проживая быструю мимолетную жизнь, и вновь сливаясь воедино в целым. Подошел официант.

–Здравствуйте! Что желаете? – произнес он.

–Я уезжаю, Макс,– словно приговором ударила она. – Я уезжаю на неопределенное время, на долгое неопределенное время.

Официант стоял с блокнотом и ручкой в руках в ожидании заказа. Я смотрел на нее и не находил слов. Я словно онемел, словно забыл все слова. Я мог только смотреть. Она молчала. Официант повторил свою фразу.

–Чай, пожалуйста! – выдавила Эвита и голос ее слегка дрогнул.

–Какой именно чай вы пожелаете? – переспросил официант.

–Зеленый! – произнес я сразу после его вопроса.

–Какой именно зеленый? – не отставал он. – У нас есть …

–Любой! – отрезал я чуть повышенным тоном, дав понять, что ему нужно уйти.

Наконец, он все понял и удалился, одарив нас легким поклоном.

Мы смотрели друг на друга не отрывая взгляд. Как удивительно, что я не хотел ничего говорить в этот момент, ничего спрашивать, ничего предлагать и ни в чем убеждать. Куда она едет, как долго там будет и вернется ли вообще. Странно, но эти вопросы не возникли в моей голове. Я просто смотрел на нее, и больше мне ничего не было нужно. Только смотреть, только быть здесь сейчас рядом с ней. На ее лице я видел еле заметную слегка тревожную возбужденность, открытость и готовность выразить все, что есть внутри и что делает быть выраженным. Внимая ей, я ждал, пока она даст волю своим чувствам, я хотел, чтобы она это сделала, заранее принимая все, чтобы она не сказала.

–Макс, я хочу тебе кое-что сказать, – начала она прямо. – По натуре своей я прямой человек, я люблю говорить прямо, как есть. Но иногда бывает сложно произнести желаемые слова. Это трудно, не знаю почему.

Трудно, потому что не знаешь, будут ли твои чувства взаимны, – подумал я.

–Наверное, потому, – продолжила она, – что есть некая доля неуверенности в том, что слова и чувства будут понятны и приняты, – словно прочла мои мысли, произнесла она.

–Так вот…

–Я хочу уехать с тобой, – перебил ее я.

–Ты что? Хочешь уехать со мной? – почти замерев от удивления, произнесла она.

–Да! Если ты, конечно, не будешь против этого. Я хочу поехать с тобой.

–Но ты ведь даже не знаешь куда я еду и на какой срок.

–Это не имеет значения. Имеет значение лишь то, хочешь ли ты, чтобы я поехал с тобой.

Удивление на ее лице сменилось легкой улыбкой. И улыбка эта была отражением внутренней радости, пусть еще и совсем маленькой, но уже имеющей потенциал вырасти в нечто удивительное. Мы молча смотрели друг на друга, выдерживая паузу, наполненную консистенцией внимания и предвкушения. Прежде, чем она заговорила, я все прочел по ее глазам.

–Да, Максим Орловский, я хочу, чтобы ты поехал со мной! – спустя минуту эмоционально заявила она.

Я был рад это услышать. Я был искренне рад. И видел, что она этому рада тоже. Удивительна жизнь во множестве своих проявлений. Кто-то кричит, стуча себя в оголенную грудь, клянется любить до смерти и спустя время уходит, даже не попрощавшись. Кто-то напропалую рассказывает, что встретил свою родственную душу, а спустя время кричит о ненависти к ней. А кому-то достаточно посмотреть в глаза и, не произнося ни слова, увидеть в них самого себя.

–Я решила поехать в Питер. Там у меня подруга. Мы давно не виделись, и я хочу съездить к ней, повидаться, она давно зовет.

Я молчал и слушал ее.

–Что скажешь? Ты не против Питера? – произнесла она.

–Я очень даже «за», люблю этот город, – произнес я.

Улыбка озарила ее лицо еще шире. Я увидел, что она была рада. Но потом улыбка исчезла и на ее место пришла задумчивость.

–О чем ты думаешь? – спросил я.

–Об Алле.

Я не стал поднимать, произошедшую недавно, ситуацию, не стал говорить об этом, приводить оправдания или приносить извинения. Я знал, что это ни к чему, да и не стал бы этого делать. Оправдывается тот, кто чувствует вину. Вины на мне не было, и она это знала. Эвита прекрасно знала, кто такая Алла и на что она бывает способна.

–Признаться, – начал я, – после того, как я немного лучше узнал Аллу, я удивился, что вы с ней подруги. Вы же абсолютно разные.

–Наши родители дружили. Эдакая семейная дружба, знаешь? Когда твои мама и папа общаются с другой семьей, то и тебе навязывают общение с их детьми. Именно этими детьми и была Алла. Она считает, что ей все дозволено, все можно и все, что бы она ни захотела, будет исполнено по щелчку ее пальцев – ее так воспитали. Ей не чуждо, порой, прибегать к грязным мерам.

–Это я уже понял, – отметил я.

–Я знаю, на что она способна, и поэтому не держу на тебя зла.

–Ты про…

–Да, я про ваш с ней поцелуй.

–Мы можем обсудить этот инцидент подробнее, если нужно.

–Подробнее? А нужно ли? Я знаю, какая она, я немного знаю тебя, но достаточно. Чтобы понимать, что ты искренен со мной.

–Я очень рад, что ты видишь это. Это очень важно для меня.

Эвита улыбнулась, затем продолжила.

–Единственное, что меня сейчас тревожит, так это то, что мы вот так просто собираемся уехать. Это выглядит, словно побег, словно мы трусы и бежим от трудностей.

Внутри я ликовал, слушал ее, и сердце мое билось учащенно. Сильная женщина, мудрая, чистая и открытая. Уже зная ответ на ее еще не заданный вопрос, я восхищался ею.

–Ты не считаешь, что мы должны остаться и разрешить ситуацию, а только потом уезжать?

–О какой ситуации ты говоришь, Эвит? Что, по-твоему требует разрешения? Тот момент, что Алла поцеловала меня?

–Разрешение ваших с ней отношений.

–О каких отношениях речь? Их нет.

–Люди, видевшие ваш поцелуй и слышавшие слова из ее уст, считают по другому.

–Ни за что не поверю, что тебя волнуют мнения окружающих не знакомых тебе людей.

–Ты прав, не волнуют. А тебя не волнует, что о тебе будут говорить?

–Почему это должно меня волновать? Эти люди не играют никакой роли в моей жизни.

–Все равно у меня чувство, словно мы сбегаем от какой-то проблемы.

–Прежде всего никаких проблем нет, а есть только то, что некие люди пытаются сделать пакость. У них этого не получается, но они отчаянно стараются снова. Все что мы делаем, ты и я, это игнорируем их. Нет никакой борьбы, тем более войны, просто игнорирование и уход. Когда в тебя бросают грязью, ты отходишь в сторону, что грязь не попала в тебя и, разумеется, даже в мыслях не имеешь намерения взять эту грязь в свои руки, чтобы воевать, тем самым испачкавшись сам.

–Объяснил очень понятно и метафорично, спасибо. Я понимаю, о чем ты, – произнесла Эвита и глаза ее загорелись, щеки налились соком спелости и широкая улыбка радости расплылась на лице.

–Я тебя обниму, можно, – смотря наивно-детскими глазами, спросила она.

–Буду бесконечно рад обнять тебя, – ответил я, и сердце мое чуть ли не выпрыгнуло наружу.

Алла

Вечер закончился, все гости разошлись. Алла сидела в полном одиночестве, держа в руках бокал, в котором на этот раз было нечто покрепче, чем обыденное шампанское или вино, в нем был виски. Глоток. Чистый, не разбавленный и безо льда. Сегодня ей было нужно более сильное «лекарство».

Очередной дрянной день рождения, на котором все улыбаются, поздравляют, славят именинницу, пригласившую их, а после уходят и так же моментально забывают ее. «Что я делаю не так?» – думала Алла, цедя сквозь зубы горький напиток, твердо веря, что он способен излечить ее этим вечером. «Каждый раз я собираю много людей, всех своих вымышленных «друзей» и каждый раз все заканчивается именно так – одиночество и бокал алкоголя, стремительно убывающего одновременно со мной.»

Алла сидела, согнувшись от бессилия, устав от бесконечного вечера, который стал совсем невыносим сразу после того, как уехал он. До его приезда в ней еще теплилась надежда на что-то настоящее, на нечто, что способно ее «воскресить», оживить ударом дефибриллятора ее замерзшее и крепко спящее сердце. Эта надежда поддерживала в ней бодрость, эту бодрость она черпала сама, иссушая остатки до последней капли. До костей продрогший во что бы то ни стало желает согреться. Так же и Алла жадно глотала остатки чувств внутри самой себя. Еще один глоток, сморщилась, горькая дрянь, но способная помочь забыть.

Совершенно искренне не понимая, почему он ей отказал, почему предпочел другую, внутри Аллы росло негодование. «Неужели я безобразна?» – спрашивала она у себя. В одно мгновение окружающие ее люди, ее мнимые друзья перестали ее заботить, словно они были просто манекенами в ее жизни. Теперь она думала только о нем. Где была сейчас та Алла, которая одним взмахом ресниц заставляла падать ниц окружающих ее мужчин? Что с ней случилось? Алла думала об этом и не могла дать себе ответы. Почему этот конкретный мужчина ее привлекает, она понять не могла. Копнуть глубже, заглянуть в самое свое нутро, самую суть себя она не решалась. Стоило об этом помыслить, как дикий ужас охватывал ее. Всю свою жизнь, рассказывая самой себе и другим о себе же, пряча пороки и выпячивая достоинства, атакуя и захватывая умы и тела людей, главенствуя и гордясь собой, сейчас она сидела без движения, смотря на дно бокала, и совершенно не понимала кто она и чего стоит в этой жизни.

–Да пошел ты к черту! – прокричала Алла, схватила бокал и запустила его в стену. Потратив на это остаток своих сил, она облокотилась на стол, понурив голову, закрыла голову руками и навзрыд заплакала. Вековые страдания женщин вырывались сейчас из нее, обдирая до крови ее сердце, оставляя на нем жесткие следы, рубцы и порезы. Сейчас она дала себе волю, по-настоящему дала, полностью себя отпустив. Всегда сдержанная, сейчас она рыдала словно маленькая девочка во взрослом теле, проклиная себя и свою жизнь. Наконец конвульсии закончились, Алла подняла голову.

Подобные моменты знакомы каждому из нас. Ты рыдаешь всем своим существом, абсолютно позабыв обо всем на свете, когда боль содрогает все твое существо. Словно прорванная плотина, слезы смывают все страдания на своем пути, что скопились в избытке и больше нет сил терпеть. После того, как эта лавина боли частично иссякает, перед каждым встает выбор. Выбор чрезвычайно важный – вернешься ты снова в те страдания, что нес до сих пор, продолжая быть тем, кем был и делать то, что делал, получая тот же результат, те же страдания, которые получил сейчас и получал всегда или же выбрать заново, спросив себя: «Как я могу изменить все это? Что я могу сделать, чтобы чувствовать себя лучше? Ведь наверняка есть что-то лучше, чем все «это». С этого нового вопроса, заданного самому себе, начнется твоя новая жизнь, раскрывающая тебе самого себя. И в этот самый момент Алла сделала свой выбор.