Двойник поневоле

– Одолжите жетон, пожалуйста… – спросила Лера у мужчины.

Тот, недовольно сопя, отошел в сторону.

– Жетон не одолжите?

Часы показывали шестнадцать тридцать.

Как Серый ухитрился напасть на след? Или показалось? И человек на улице внешне похож на Серого? Бывают схожие между собой типажи людей. Нет. Ошибка исключена. Красный – жесток, Желтый – силен, Белый – холоден. Коричневый – умен. Каждый из них отличался определенными чертами характера, и тем не менее выбор пал на Серого. В мире ничего не происходит случайно, каждое из мельчайших, кажущихся на первых взгляд незначительными, явлений, – будь то встреча со знакомым человеком на улице или услышанная, но забытая мелодия, – увязаны в сложный узел, сплетенный из тысячи нитей, представляющих собой феномен человеческой судьбы. Временами она бывает щедрой и благосклонной, иногда беспощадной и неумолимой.

– Вы не одолжите жетон?

Худой мужчина с нервным лицом протягивал купюру.

– Возьми! – буркнул он и, не слушая слов благодарности, удалился.

Незнакомый человек дал пятисотрублевую купюру. Мир и люди часто оказываются не такими, какими кажутся на первый взгляд. Черный показался ей нереально красивым парнем и конченым шизиком, но Альберт считал, что все это из-за гипноза.

– Когда он на меня смотрит, я улетаю! – признался он после первой встречи.

Альберт же и привез ее в тот загородный особняк.

– Зависимым личностям без кайфа нет лайфа! – смеялся он.

Какая к черту зависимость? Ну, покуривала травку, закидывалась «спидами», когда ходила в клуб. Все поменялась после того, как она попробовала «гречку» (как опытные наркоманы называли героин). В первый миг ее испугала волна блаженства. Большинству наркоманов требуется некоторое время, прежде чем кайф завладевает ими. Женщина-психолог сказала что-то насчет чувствительности рецепторов головного мозга. Лера попала в число избранных, – ее роман с героином начался с первого свидания. Весь следующий день она ждала, когда Альберт раздобудет дозу. Наркоманы называют это состояние «приходом». Кожа покрывается сладостными мурашками, в груди разрастается ком, и пучина восторга окутывает разум.

– Это слишком хорошо, чтобы быть правдой, – призналась она любовнику, когда они ночью лежали в кровати.

– Бери от жизни кайф!

Альберт был худым и нервным. То, что творил с ним Серый, не поддается описанию. Черный назвал это искуплением.

Она протянула купюру в окошко.

– Сколько жетонов? – Искаженный динамиком женский голос напоминал звук чревовещателя.

– Один…

– Мельче денег нету?

– Нет…

– Карта?!

– Нет!!!

В окошко вылетел металлический кругляк жетона и сдача. Лера смела в ладонь, сунула в карман. Повернулась в сторону турникета. Спазм сжал кишечник, когти страха впились в грудь. Серый стоял молча и неподвижно, спешащие пассажиры обтекали его фигуру, как вода камень. Не касаясь, словно подсознательно боясь заразиться неизлечимой болезнью. Обыкновенный человек, среднего телосложения, с узким лицом и темными, как револьверные дула, глазами. Страх парализовал ее на месте, не было сил бежать или звать на помощь. Серый протянул руку к ее животу, что-то кольнуло. Словно комар укусил. Адреналин хлынул в кровяное русло, способ реагирования «бей и беги» взял на себя руководящую роль. Она метнулась к турникету, швырнула в прорезь жетон, загорелся зеленый индикатор. Девушка толкнула плечом кого-то, услышала поток ругани, несущейся вслед. Она бежала по эскалатору; инстинкт самосохранения гнал ее вперед, как зайца, пытающегося спастись бегством от настигающего хищника. Уже внизу споткнулась о ступень, чуть не упала, что-то теплое и липкое стекало по внутренней поверхности бедра. Мысль о том, что она обмочилась от страха, столкнувшись лицом к лицу с Серым, не удивила ее.

Альберт кричал громко и пронзительно, не верилось, что человеческая глотка способна издавать подобные звуки. Ближе к утру крики перешли в сдавленное хрипение, внутри у него что-то булькало, звук был похож на тот, что издает кипящий на медленном огне суп.

Электронные часы отсчитывали время, прошедшее с момента ухода поезда. Две минуты десять секунд. Средний интервал между поездами. Волна горячего воздуха давила из черной темноты тоннеля, как поршень. Лера опустилась на скамью, в голове стоял непрерывный звон. Она устала. Ей страшно. Серый отстал. Или прячется среди людской толпы, скопившейся при входе на эскалатор. Заиграла музыка. Торжественная мелодия в минорной тональности. Альберт учился в музыкальной школе, он со знанием дела сообщил, что автором композиции является Рихард Вагнер, немецкий композитор. Почему музыка играет в холле метрополитена? Или ей это грезится? Из вязкой пелены накатывающего обморока выплыло хмурое лицо матери. Ее голубые глаза смотрели холодно и осуждающе.

– Я всегда знала, чем это закончится, Валерия! – В голосе звенело мрачное торжество, как в музыкальных аккордах музыки Вагнера. – С той поры, когда ты стала походить на этого кобеля, своего папашу!

Лера растерянно улыбнулась. Она ненавидела себя за страх и раздражающую слабость, появляющуюся всякий раз, когда материнские кулаки взметались, словно разъяренная женщина, как древняя фурия, призывала небеса покарать непокорное дитя.

– Девушка! – окликнул ее чей-то голос.

К ней склонялась незнакомая женщина, высокая и худая. Глупо. Все глупо. Чем может помочь полиция? Мелодия вошла в стадию кульминации. Альберт сообщил название композиции, но она тотчас его забыла.

– Вам плохо? Ей показалось, что голос прилетел издалека.

Гул поезда нарастал, давление волны теплого воздуха усилилось.

– Вы поранились?

Почему поранилась? Ей стало смешно, она улыбнулась. Провела слабеющей рукой по животу.

– Вызовите врача! – кричала женщина.

Поезд замедлял ход. Голова закружилась, темнота накатила вместе с приступом мучительной тошноты, и в тот же миг резкая боль пронизала низ живота, пальцы пропитались горячей кровью.

– Я ранена… – сказала она удивленно, подняла глаза, встретившись взглядом с симпатичной черноволосой женщиной.

– Позовите врача! – громко крикнула женщина.

Музыка оборвалась.

2

Оформить заявку на проведение расширенной экспертизы не заняло много времени. Бодров позвонил жене, надеясь обрадовать ее известием о предстоящем визите к теще. Пока в динамике смартфона шли гудки, он пытался изгнать мерзкие мысли, копошащиеся в голове, словно черви в гниющих отбросах. Лена ответила на исходе минуты ожидания.

– Алло! – Ее голос был возбужденным и задыхающимся, словно женщина занималась на беговой дорожке в спортзале.

– Привет! – Николай включил стоящий на столе ноутбук, на мониторе загружались программы. – Я освободился.

– Здорово… – ответила жена, – и что будешь делать?

– Ты хотела поехать в гости к Анне Петровне!

– А-а-а… – протянула Лена, словно вспоминая что-то несущественное. – Забыла утром сказать. Мама заболела.

Красные прожилки над левой частью черепа супруги напоминали кипящую магму в разломе горной породы.

– Ладно, – сказал Николай, машинально водя «мышкой», – я тогда с Базиным пиво попью.

– Пока…

Связь оборвалась. Бодров редко врал. Даже допрашивая подозреваемых, старался не внушать людям призрачных надежд. Сослуживцы не знали о его способностях. Редко кому удавалось сохранять хладнокровие в разговоре с представителем власти, к тому же Николай считал, что, вторгаясь в астральное поле человека, он совершает акт насилия, превосходящий по уровню физическое воздействие. Сформулировать мысль, что Лена изменяет ему, оказалось совсем не просто. Тема, подходящая для сальных анекдотов, рассказанных в компании под пивко, сопровождаемая хохотом, под бравадой которого угадывается потаенный мужской страх – быть отвергнутым и униженным. Вечный мужской ад: у тебя не встал, и ты сдачи не дал!