Каникулы в эдеме

– Ай– ай! – качала головой девица. – Храбрый старейшина станет марать оружие о гулящую девицу?!

Усилием воли старейшина взял себя в руки. Ему надлежит быть осторожнее, гнев – плохой советчик!

– Чести ради, девица! – проговорил он как можно спокойнее. – Меня удивила твоя речь. Откуда ты знаешь про Горицу?

– Скоро сам узнаешь, родное сердце! Я пойду, покамест ты мне кишки не выпустил! – она обняла за плечи музыканта, и ушла, виляя стройными бедрами. Фальшивые звуки донки разносились в прозрачном осеннем воздухе. Взгляд старейшины манили крепкие икры женщины, сильная, спина, острые лопатки. Слева от позвонков алела татуировка – змея раздувает капюшон.

Он подозревал, что Горица – нечистая по крови, но доказательств тому не было. Внешне она выглядела как сат, родословную излагала бойко, без запинки. Она родом из Сунгиря, в Вервь пришла с остальными жителями. Родичей увели степняки в плен, она пряталась в лесу, пока мункаты резали защитников крепости. Ведуны свидетельствовали непорочность беглянки. Велигор взял ее под свое покровительство. Старшая жена Граля ждала ребенка, а Весна ему надоела. Красивая и холодная как рыба из прудов Семиозерья. Горячий по крови мужчина не мог утолить страсть в ее помертвелых губах и вялом лоне! В потупленном взоре новой жены он угадал неутоленный животный голод. Похоть самки в период течки. Перед тем как взять девицу в жены, он тщательно обследовал ее тело на предмет наличия болезни. По Сестринскому Хрящу ходили упорные слухи о великой хвори, которую якобы принесли дулебы с материка. Болезнь проявлялась изнуряющим кашлем, зараженного человека рвало кровью, а подмышками и в паху назревали нарывы. Лекари вскрывали нарывы, на их месте образовывались глубокие свищи. Несчастный умирал на вторую неделю болезни. Настойки из трав приносили облегчение, но выздоровление не давали. Страшная эпидемия зародилась на западе острова – в приморской крепости Бран. Там вымерла четверть населения поселения. Эпидемия закончилась неожиданно, с приходом холодов. Люди догадались, что прохладный воздух ограничивает развитие болезни. В Бране сейчас день не разжигают огонь в домах, предпочитая холод мучительной смерти.

Дорица равнодушно завела руки за голову, давая возможность ощупать влажные завитки подмышками. Упругие груди венчали крупные алые соски, а бедра источали манящий запах. Она смотрела в упор, жадный взгляд голодной рыси смутил опытного мужчину. Он с трудом подавил желание овладеть ею тут же, на глазах у вездесущих ведунов. Признаков хвори у девицы не было. На следующий день он объявил о намерении взять Дорицу третьей женой. По закону старейшина не имел право брать новую жену до той поры, пока Граля не разрешиться от бремени. Но похоть – плохой советчик, а пользоваться услугами гулящих девиц он брезговал. Странности молодой жены подчас обескураживали его. Охотники обнаружили в лесу мертвую волчицу. Раздутое брюхо и вывалившийся наружу сизый язык погибшего животного указывал на гибель от змеиного укуса. Ядовитое жало угодило в вену подле ахиллова сухожилия волчицы. Рядом скулили щенки. Саты разобрали волчат по домам, и лобастого первенца Велигор принес Дорице. Женщина приняла подарок сдержанно, принесла миску, наполненную сладким молоком, а наутро безо всякой причины свернула волчонку голову. На расспросы старейшины она не отвечала. Опустила глаза, молча глядя на изувеченный трупик. Ни в тот раз, не после, Велигор не мог найти объяснения поведению молодой жены. Слова хмельной девицы накрепко засели в голове, как дурная заноза. Саднит, ноет и наружу не вытащить!

Он тряхнул головой, и зашагал по направлению к терему. Ингер вцепился коготками в ворот куртки, ловко удерживая равновесие.

– Мункаты совершили нападение на Вервь? – спросил Ингер.

– Да…

– И ничего не взяли? Бессмысленный рейд?

– Опять верно! – усмехнулся Велигор.

– Ты захотел гуляющую?

– Кость тебе в горло, принц крови! – возмутился старейшина. – Она пришлая!

– Точно – пришлая! Нечистые всегда хотят нечистых!

Велигор благоразумно промолчал. Он действительно испытывал необъяснимое вожделение к гулящей девице. Нечистые всегда хотят нечистых – сказал крыс. Надо запомнить, и расспросить подробнее, что он имел в виду. Принц крови выказывал недюжинный ум и проницательность.

– Почему ты пожалел мальчишку? – продолжал допрос Ингер.

Старейшина вздрогнул, словно ударился локтем. Трудно было привыкнуть к чрезмерной осведомленности грызуна!

– Не понимаю!

– Ты отказался пытать стража, – терпеливо пояснил принц. – Скажи, почему?

– Тебе какая радость?

– Мне все равно. Но на Совете служителей люда тебе аукнется твоя доброта!

– Кость им в горле! – проворчал Велигор. – Я пожалел малого…

Верховный старейшина говорил правду. По закону, следовало отдать провинившегося стражника кату, затем казнить. Милость старейшины могла проявиться в выборе щадящего выбора умертвления. Немногие доживали до казни после пыток. Мучить, но не убивать. Кат намекал на обряд жертвоприношения, он сделал вид, будто не понял, о чем идет речь. Служители люда задут ему вопрос. Почему он пощадил мальчишку? Минутная слабость? Или в поступке верховного старейшины кроется умысел? Особенно горазды были спрашивать ведуны. Они скрывали глаза под пологом капюшонов, слышны были только вкрадчивые голоса.

– Что опасного в страже?! – воскликнул он, ведя мысленный спор с ведунами.

– Поглядим… – загадочно ответил Ингер.

Над входом в терем висел полотняный штандарт, белую ткань покрывала узорчатая вязь строк. Там были начертаны имена старейшин и воевод. Отцы основатели поселения – Рэм Гордый и Лемм Одноглазый заложили Вервь в день и час возрождения Руяна. С того дня минуло сто сорок шесть високосных зим, – таково мнения астрологов. Летописцы неукоснительно заносили в список имена всех правителей Сестринского Хряща. Будет ли там и его имя? По спине пробежал холодок. Велигор одернул рубаху, положил ладонь на рукоять кинжала. Лезвие ковали по его личному заказу, клинок был в меру тяжелым, налитый к острию. Дол глубокий, ровный, чтобы кровь жертвы свободно вытекала наружу. Пяту венчала оскалившаяся голова волка.

Скоро полдень. Солнце тепла не дарило. Чрезмерно холодная осень в нынешнем году!

Донесся детский смех, свист, восторженные крики. По дороге вели этерийца. Руки были накрепко связаны за спиной, стражник целился копьем в голову горбуна. Этериец был обнажен до пояса, пестрые узоры татуировки покрывали могучий торс, золотого оттенка глаза бессмысленно смотрели в пустоту. Он покорно шел навстречу своей участи, зная, что ждет его дальше. Долгие истязания и мучительная смерть. Окончательную судьбу пленника решат ведуны, а они последнее время были настроены кровожадно. Снисхождения ждать не приходится. Многие бедняги после пыток и клеймения ударялись в бега. Их участи не позавидуешь. Лес изобиловал опасностями. Мозглы, ящеры, медведи. Немногим удавалось добраться до побережья. И там не безопасно. В пещерах обитали оборотни, нелюди. Почему этериец, вся провинность которого была заключена в ином цвете глаз, горбе и шести пальцев на руках не предпринял попыток к бегству?

– Будь внимателен, старейшина! – пискнул Ингер. – Этот бродяга может оказаться тебе полезен.

– Дряхлая польза от ничтожного этерийца! – воскликнул Велигор, скорее повинуясь традиции, нежели веря в то, что он говорит.

– Иногда тот, от кого ты ничего путного не ждешь, способен изменить ход истории! – пропищал Ингер.

Старейшина остановил процессию.

– Вера и верность! – салютовал стражник.

– Где его взяли?

– Подле южной стороны поселения. Я – Радгар сын Хвоста из рода Енотов! Я учуял движение в кустах, немедля поведал кормчему, родное сердце! – хвастливо сказал воин.

– Получишь награду, Радгар!

– Вера и верность! – заорал стражник, вне себя от восторга.

Велигор обратился к пленнику.

– Твое имя, этериец!

– Мешок… – этериец ответил хмуро, не поднимая окровавленного лица. – Такое мое имя, – Мешок…

Мальчишки радостно рассмеялись. В пленника полетели камешки, огрызки овощей.

– Безродный! Безродный!

В понимании мальчишек, субъект, лишенный связи с родичами, не заслуживал право жить.

– Тихо! – прикрикнул стражник.

– Ты чистокровный? – продолжил допрос Велигор.

– Чистокровный…

– Чистокровные этерийцы достойны унижения, побоев, но не смерти! – он обернулся к стражникам.

– Точно! – радостно кивнул Радгар. – Этот рыскал подле ворот, как шкодливый лис, кость ему в горло!

– В былые времена им обривали голову, и отпускали прочь, – пробормотал старейшина. – Теперь все жаждут крови! Что ты искал возле ворот, Мешок? Ты рыскал для степняков?

– Н–нет… Я боюсь мункатов.