Зелье для Ее Величества. Усадьба

Палач привычным движением заломил жертве руку и поволок к пытошному стулу.

Тот стал верещать:

– По какому праву?! Я буду жаловаться! Это беззаконие!!!

Иван посмотрел на стены, которые исковерканным гулким эхом возвращали слова несчастного, не собираясь впитывать его страх и ужас. «Интересно, а камни могут запоминать те крики, которые на них воздействуют или меняться под их воздействием?» – мелькнула в голове Ивана почти научная мысль.

– А зачем его на стул? – мотнул он головой в сторону смотрителя.

– Да вот думаю, должны за такими людишками грешки всякие водиться. Это ж кто в здравом уме пойдет в покойницкую служить? Может, его бес одолевает, а может, дела какие богопротивные творит!

– Так может, он и так расскажет?

– Так-то он с три короба наврет, чтобы от пытки увильнуть. А под пыткой-то как на духу все расскажет. Под пыткой-то не врут!

Иван прикинул, а если ему вот так, по нелепому обвинению, начнут суставы выламывать, оговорит он себя или будет орать, что не виноват? Передернулся и отогнал эту мысль.

Вопящего несчастного между тем уже усадили на стул и обездвижили, прикрутив к креслу по рукам и ногам.

– Ну, родной, будешь мне рассказывать о делах своих подлых? – спросил Штерн, наклонившись к нему.

– Ничего такого я не делал!! – выкрикнул тот. – Вы за это ответите! У меня есть хорошие связи!!

– Это всегда хорошо, когда есть покровители, – поучительным тоном обратился Штерн к Ивану, – такие вот голубчики чего только про них не расскажут, и потом тот человек у тебя – вот где, – продемонстрировал сжатый кулак, – хотя, конечно, тут с умом подходить надо, бывают такие покровители, что… – и он многозначительно промолчал.

Повернулся к пытошному стулу:

– Давай, Ильюша, нечего тут тянуть.

Иван отвел глаза, обвиняемый в темных делишках взвыл. Потом еще раз. Ивана начало мутить.

– Ну что, голуба, будешь говорить или мы продолжим?

– Хорошо, хорошо, я все скажу! – прокричал тот.

– Говори.

– Я продавал одному человеку покойников!

– Что за человек?

– Он не называл своего имени, всегда ходил во всем черном, лицо снизу закрывал шарфом, а сверху надевал маску. Только глаза и видел – черные.

– Какого росту?

– Выше среднего человека.

– Сколько покойников продал, почем?

– Около десятка, платил по рублю, требовал, чтобы свежими были.

– Зачем они ему?

– Он не говорил!

– Когда в последний раз был?

– После Рождества не видел его больше!

Штерн кивнул чему-то своему, угукнул.

– Какие еще богопротивные дела делал, нехристь?! – повысил голос его высокоблагородие.

– Боле никаких! Ну разве что по гривеннику беру, чтобы покойного покраше сделать для похорон.

Штерн скривился, сплюнул на пол.

– Тьфу ты, какой мерзостный человечишка, да и служба тоже. Ладно, иди отсюда с богом да помалкивай, не то вмиг на каторгу пойдешь! Понял, что ли?!

– Да, да, Ваше высокоблагородие, – истово закивал головой тот, – буду нем как могила!

Штерн расхохотался:

– Могильщик нем как могила, – скаламбурил он и продолжил смеяться, утирая слезы.

С тем и стали подниматься наверх. Вышли на улицу. Стоял теплый и яркий день, остро пахло осенней листвой. «Какой же Мир построил Бог, и какие мы в нем вырыли норы», – подумал Иван, памятуя пытошную.

Штерн поцокал языком, постучал тростью по мостовой:

– А не выгорает у нас дело-то, господин губернский секретарь! – шеф всегда так говорил, когда чувствовал, что не зависит от талантов Ивана.

– Это почему же? – удивился Розинцев. – Кто взял покойников, мы знаем, да еще этого покупателя тел можно поймать да выспросить примерно.

– Господин Розинцев! – прикрикнул на него шеф. – Я не буду вмешиваться в дела Тайной канцелярии… тьфу ты – Тайной экспедиции! Раз они так сделали, значит, зачем-то им это нужно, а может, и не им, а кому повыше! И мы в это дело своего носа совать не будем. Вам ясно?!

– Так точно, Ваше высокоблагородие! – вытянулся в струнку. – А как быть с покупателем этим?

– Да никак. Лекарь какой-нибудь строение тела изучает или извращенец какой, – махнул рукой Штерн, – если хотите, то караульте, а мне до него решительно никакого дела нету.

Шеф был раздосадован. Столько перенервничать с утра, ухватиться за ниточку и выяснить, что это хвост дракона – такое кому хочешь настроение испортит.

Вскоре они услышали цокот копыт, и во двор их ведомства въехал посыльный Тайной экспедиции. Шеф немного побледнел, Иван тоже несколько оторопел – неужто уже прознали!

– Пакет для его превосходительства барона Штерна от его высокопревосходительства господина Шешковского! – официально объявил посыльный, вручил пакет Семену и, отсалютовав, отбыл. Стало быть, ответа глава Тайной экспедиции не предполагал.

– Ну давай поглядим, чем нас тут порадуют, – с мрачноватой иронией произнес шеф. То, что в пакете ничего радостного нет, было понятно. С таким-то утром и день не задастся.

Прошли в беседку в небольшом парке, специально построенную для шефа, чтобы в погожий день не дышать кабинетной пылью, а также чтобы было где отобедать хорошеньким деньком в прекрасном расположении духа.