Зелье для Ее Величества. Усадьба

Его высокоблагородие Николай Григорьевич Штерн был хорошим организатором, не лишенным ищейской чуйки, с мужицкой хитрецой и жесткой хваткой. Но он терялся, когда какое-нибудь преступление было совершено мало-мальски не по шаблону. Тогда он загонял людей в шаблон, заставляя сознаваться без вины. Но это если дело касалось простых смертных. В случаях, когда в деле оказывались замешаны люди благородного происхождения, он доверялся Розинцеву, у которого был врожденный талант устанавливать и распутывать причинно-следственные связи. А это дело вот так, просто первому встречному, не пришьешь, тут изловить надо. Да это если он один, а если секта?

– Ну, Иван Михайлович, скоро?? – все не унимался шеф. Оно и понятно: быстрей с глаз долой эту сцену, повторится или нет такое действо, неизвестно, а вот увидит кто если – нехорошо будет.

– Да, Ваше высокоблагородие, можно увозить тела.

– Эй! – крикнул тот четверым младшим чинам, расположившимся возле кареты для арестантов. – А ну живо покойников в карету и ходу отсюда!

– В Божедом? – поинтересовался Розинцев.

– А куда же еще?

– И что там скажем? Что Розыскная экспедиция занялась сбором покойников? Или что пятерых за раз убили?

Шеф нахмурился. Нехорошо выходило.

– И что вы предлагаете, господин Розинцев?

– Предлагаю продержать их до ночи в карете, а ночью развезти по разным частям города. Пусть их кто другой найдет.

– Толково, – после некоторых размышлений кивнул шеф и пошел давать новые указания подчиненным. Такой вариант его вполне устраивал – торгашу никто не поверит, гренадеры ничего не видели, он их нарочно подальше расставил, его люди приучены молчать. Если кто из начальства и задаст вопрос – предъявит палку с черепом, мол, принял все меры для сокрытия святотатства.

Обратно в присутствие ехали молча. Шеф – все еще встревоженный, но повеселевший, Розинцев – задумчивый. Шеф не мешал думать. Свою часть дела он сделал – не допустил огласки, а как следствие и волнений, но понимал, что человека этого или людей надобно сыскать, мало ли чего еще удумают. Розинцеву этот момент был лестен. Он знал, что сейчас его высокоблагородие по одному его щелчку пальцев перевернет весь город и округу. Правда, если впустую, то…

По приезде, не сговариваясь, так же молча прошли в кабинет начальства. Расположились. Слуги подали шефу поднос с графином наливки и закуской, Розинцеву чай с лимоном и бутерброды.

Шеф, смакуя, выпил рюмочку и, закусив бутербродом с икрой, наконец спросил:

– Ну, что думаете, Иван Михайлович?

Несколько помедлив, Иван ответил:

– Все эти люди, – кивнул он условно в сторону поляны, – умерли в разное время, в разных местах и от разных причин.

Брови Штерна вскинулись.

– Кто-то их собрал, привез на поле, разложил и вбил кол, ну, или кол заранее вбил и потом разложил – это неважно.

– Из каких размышлений такие выводы?

– Судите сами, Николай Григорьевич. Одного несколько раз пырнули ножом в живот, и одежда вся в грязи. Второго убили одним ударом ножа в спину, и одежда у него не испачканная. У третьего проломлен затылок, причем дня два как уже. Четвертый явно умер от перепоя, а пятый не знаю от чего. Но. Четвертому и пятому после смерти зачем-то перерезали глотки.

– Эк скоро вы все разглядели! А я, признаться, был в некоем потрясении, как в тумане прям! Стало быть, не сатанинское убийство??

– Не групповое убийство, это точно, но не могу сказать, что не обряд.

– Как же это так?

– Ну вот, к примеру, кто-нибудь одержимый решил вернуть людей с того света – насобирал покойников и повез обряд проводить.

– Господи! – ужаснулся такой мысли шеф и размашисто перекрестился. – Еще нам чего не хватало, чтобы умерших оживляли!

– Николай Григорьевич, вы же понимаете, что все это воспаленное воображение выжившего из ума человека или группы людей?

– Ну так что с того, – отошел от воображенной жуткой картины шеф. – Это сейчас у нас удачно вышло концы в воду спрятать. А ну-ка дальше такое непотребство творить начнут? Да еще раз получаться не будет, так и кровь лить начнут, как вон в книгах богопротивных пишут.

Иван слегка покривился:

– Это я для примеру сказал, что оживить пытались. Может, духа какого вызывали. Тут дело в другом.

– Это в чем же?

– Я, конечно, не знаток ритуалов, но мне они по-другому представлялись.

– Например?

– Во-первых, обряд должен проводиться вдали от посторонних глаз, чтобы не помешал кто. Во-вторых, с определенной вдумчивостью, неспешностью, с использованием свечей, факелов, украшений и еще там чего. А тут все как наспех. У самой дороги, хоть даже и ночью – мало ли людишек по ночам слоняется. Ни факелов, ни воска, ни краски.

– Может, это специально-аскетичный обряд.

– Может. Но не у дороги же. Получается, приехали, разложили, что-то там пробормотали и уехали. Странный обряд, вы не находите?

– Я нахожу, что у сумасбродов все странное!

Иван кивнул, соглашаясь.

– Что делать-то будем, коли погоня не удастся? – Шеф снова стал приходить в волнение.

– Думаю, одна ниточка у нас есть.

– Какая? – резко подался вперед Штерн.

– Который с разбитой головой и неизвестно от чего умерший – их явно из Божедома взяли, куда покойников свозят. Очень уж у них положение тел одинаковое, как перед похоронами. Да и окоченение уже было.

– Ага!! – вскочил Штерн, который как ищейка почувствовал след. – Сейчас мы тех смотрителей примерно допросим, я лично из них душу вытрясу, и кому отдали тех покойников, скажут! Скажут, как миленькие! – провозгласил шеф, потирая руки и входя в азарт от возможного скорейшего раскрытия такого громкого дела.

«Коли поймаем, тогда можно будет и покойников по городу не разбрасывать, а доложить, как все и было», – подумал Иван.

Шеф тем временем уже отдавал команды:

– Степан! Степан, мать твою за ногу!!

– Слухаю, Ваше высокоблагородие! – отчеканил влетевший в дверь слуга.

– Отправь людей в мертвецкую, всех кто там есть – живо в допросную, ночных сторожей сыскать и тоже сюда волочь. Понял?

– Точно так, Ваше высокоблагородие!

– Ну пошел, пошел, родной, да поторопи там всех, не то живо у меня плетей отхватят!!