Vineter

Попробуйте как-нибудь перед тем как начать жадно пить этот волшебный напиток, просто насладиться его «букетом». Подышите вином. Позвольте ему раскрыть вам все его бесчисленные грани. И только потом, не торопясь, терпеливо сделайте первый маленький глоток. И снова подышите, погрузитесь глубже.

Совершенно не обязательно быть экспертом, чтобы научиться наслаждаться вином. Просто проявите терпение, дайте ему возможность обнажиться. Каждая капля вина обладает всем богатством его свойств. Необходимо только позволить им проявиться. Будьте терпеливы, большое кроется в малом.

Вряд ли этот совет подойдет для шумной компании гуляк, искомым эффектом которой от употребления вина является легкая временная дисфункция неокортекса, переводящая организм в режим автоматического управления надежным как паровоз рептильным мозгом, то есть в состояние животного. И это тоже вариант. Иногда просто необходимый для того, чтобы тот самый неокортекс в итоге привести в рабочее состояние, тернистым путем абстинентных страданий. Всему свое время.

Честно скажу, что ходил обоими путями и в каждом нашел свою ценность. Но если уж мы говорим о вине, как о благородном напитке, путь наслаждения, конечно, предпочтителен.

* * *

Никогда не воспринимал круассан и кофе как полноценный завтрак. Только как его логическое завершение. А потому пренебрег утренней трапезой в отеле и отправился на поиски кафе или ресторана, где бы мне могли предложить полноценный прием пищи a la carte. Еще одно важное правило – вчерашние алкогольные излишества, даже с лучшими из напитков, необходимо искупить сытным плотным завтраком. Конечно, если только последствия излишеств сразу не оказались плачевными. Ну, с кем не бывает.

Но мое утро было прекрасным, и я бодрыми широким шагами мерил парижские улицы, выбирая подходящее заведение. Ото всех из них веяло уютом, комфортом, домашним теплом и историей поколений. Пожалуй, можно было безошибочно остановиться на любом и не прогадать. Но человек существо ищущее, сложно определяющееся. Оттого я незаметно промахнул несколько кварталов и уже ведомый физическим ощущением внутренней пустоты, заполнить которую должна была французская гастрономия, сделал резкий поворот и не глядя на название общепита вошел внутрь. Меню – вот истинная пытка для дикаря.

«Воспитанный борщом, умрет от бланманже.

И разобраться вряд ли сможет он в высокой кухне.»

Эти строчки родились в тот момент в моей голове. Все эти «конфи» и «а-ля куда-то там» навеяли мне ассоциацию с путником в пустыне, который даже упершись лбом в колодец, умер от жажды не разобрав надпись «не по-нашему».

Ну правильно, перед поездкой в Париж я готовился к вину, то есть пить, и совсем забыл, что придется еще и есть. Да уж, стоило бы хоть мало-мальски поднатаскаться. Ведь в моей практике были статьи про наш местный модный общепит, но, чувствую, глубины я не взял.

К счастью, официант говорил на английском, и я получил свой вводный урок по французской кулинарии прямо на месте. И надо отдать должное официанту, он был тем самым человеком, который способен шестилетнему ребенку объяснить основы термодинамики.

Звали этого многогранного специалиста Жером. Так вот Жером, описывая каждое из блюд, с особым придыханием переходил к той части, которая была связана с вином, рекомендованным в качестве наиболее подходящего к ним сопровождения. Не скрою, искушение было чрезвычайно велико. И пару раз я чуть было даже не поддался. Но не с утра же. Хоть и утро выдалось достаточно позднее, и тем не менее.

Я конечно знаком с мнением о том, что вино является неотъемлемой частью французской культуры. И дети во Франции впитывают любовь к вину вместе с молоком матери. Видимо потому, что они, матери, с вином не расстаются. Но я оказался не готов совершить такой резкий культурный переход и все-таки воздержался.

Неторопливая полуденная трапеза свершилась, и отблагодарив Жерома за науку и гостеприимство, я отправился восполнять пробелы в ознакомлении с достопримечательностями «города света».

Но как я не пытался увлечь себя изгибами фасадов зданий, прочие изгибы оказались мне намного милее. В тот день Парижу предпочел я парижанок.

Не спеша фланируя по улицам, я с удовольствием и абсолютно бесстыдно разглядывал француженок сквозь солнечные очки.

На стыке интересов мужского и антропологического, я сделал несколько небанальных, как мне тогда показалось, открытий. Одно из них мне особенно пришлось по душе. Суть его в том, что у француженок своя, особая форма губ. Они красиво очерчены, напоминают лепестки цветов и выглядят трепетно нежно. Поймав себя на этой мысли, я стал буквально впиваться взглядом в лицо каждой проходящей мимо девушки и с нескрываемым удовольствием вновь и вновь подмечал для себя эту их особенность. Стремительно накапливающиеся эмпирические данные подтверждали гипотезу.

Позднее, по возвращении домой, я поделился своим наблюдением с другом, который довольно долго жил во Франции. Мои околонаучные изыскания он прокомментировал с той точки зрения, что французский язык артикулярный или как еще говорят «губной», а это требует постоянной работы тех самых губ, от чего, возможно, не без помощи эволюции, они и стали такими особенными на мой взгляд.

Каких-то специальных объяснений мне в общем-то и не требовалось. Достаточно было самих этих отчаянно красивых губ.

Часов эдак около шести вечера, я обнаружил себя где-то на набережной Сены. Было очевидно, что эксперимент меня изрядно увлек. Настроение по понятным причинам было романтическим. А куда в Париже может привести такое настроение? Туда, где мелодия аккордеона выводит классический «A Paris…», голуби на брусчатке перелетают с места на место в поисках людской «подати», пахнет свежим хлебом и сидят влюбленные пары. Проще говоря, в ресторан. Будем продолжать научный эксперимент, так сказать, стационарно. И на помощь мне безусловно должен прийти основной предмет исследования, заявленный в рамках моей зарубежной экспедиции. Какой? Правильно – вино.

Думаю, вы догадываетесь, что мне не пришлось потратить много времени, чтобы в центре Парижа найти ресторан. А вот на то, чтобы найти место в ресторане, все-таки время потребовалось. И вот он я уже сижу за скромного размера столиком, на так называемой уличной веранде ресторана, название которого хоть убейте не вспомню. Будь я человеком семейным, находящимся в командировке в столь «опасном» для мужчины месте, по мнению любой жены, как Париж, уже совершал бы традиционный контрольный звонок домой. В ходе разговора чеканным трезвым голосом сообщил бы, что работаю усердно, городишка так себе, да и посмотреть вокруг вообще не на кого. В общем симпозиум идет по плану – скучно, но продуктивно. Кстати, вы знали, что вольный перевод слова «симпозиум» с греческого языка означает «пить вместе». Собственно, у самих древних греков симпозиумом называлась завершающая часть вечерней трапезы, в которой участвовали только мужчины, занимавшиеся распитием вина в полу лежачем виде под звуки философских бесед. Современная интерпретация симпозиума куда более сложная и носит официальный флер. Сначала выбирается важная для человечества тема, затем определяется географический объект, которому выпадет честь принимать у себя эту лицемерную вакханалию. Туда съезжается значительное число ученых мужей, днем изображающих титаническое умственное напряжение, а вечером регрессирующих до исходного животного состояния, местами скотоподобия. Чем дольше длится симпозиум, тем с каждым днем все труднее и труднее ученым мужам изображать титанический умственный труд. Скорее этим самым трудом становится именно изображать.

Будучи же свободным от брачных или около того уз, я был избавлен от необходимости оправдательных телефонных бесед и мог со спокойной душой эпикурействовать. Вкушая терпкие сухие вина и поглощая изобретательные закуски французских поваров, я абсолютно без оглядки рассматривал окружавших меня очаровательных парижанок, ну или кем бы они там ни были.

На очередном повороте своего «перископа» натыкаюсь взглядом на пуговицу пиджака, стоящего передо мной мужчины.

– Не помешаю? – поинтересовался на английском незнакомец, указывая рукой на свободный стул рядом с моим столиком.

– Нисколько. – коротко ответил я, мысленно начиная расстраиваться из-за прерванного уединения. Ну что поделать… В Европе, судя по слухам, принято всеобщее единение в процессе приема пищи. Собственно, «братство» было одной из трех декларированных ценностей французской революции, наравне со «свободой» и «равенством». А посему, будучи гостем страны, я не мог попереть против ее устоев.

Мой нежданный компаньон комфортно расположил себя на стуле и, как ни в чем не бывало, неторопливо и с удовольствием оглядел окружавшую нас публику. Отдав распоряжение пролетавшему мимо официанту, он решил осчастливить меня продолжением беседы:

– А я Вас узнал. Вы были вчера на винном аукционе. – с искренней улыбкой произнес он, продолжая вполглаза изучать гостей ресторана.

– Отпираться бессмысленно. Был. – подтвердил я. И приглядевшись к собеседнику, увидел знакомые черты. Поскольку столики в этом ресторане своим размером предполагали посадку исключительно в полу бок, а мой нежданный сотрапезник как раз сидел в нужном ракурсе, мне не составило труда его вспомнить. Это был тот самый, привлекший мое внимание посетитель аукциона, который так интенсивно делал пометки в своей копии каталога вин, хоть и не принимал в торгах никакого участия.