Пойти туда...

«А я почем знаю» – подумал я, и молча махнул рукой куда-то в бок. Почему-то мне показалось, что нам туда.

Метров через триста, когда я уже был не в состоянии сделать ни единого шага, мы остановились перевести дух. Быстрый взгляд назад показал, что кружение огней из хаотичного перешло в упорядоченное, и что расстояние до них постепенно сокращается. Значит, идут по нашу душу. Прислушавшись, я даже различил высокий молодой голос:

– Добудьте мне этого Велеслава живым! За то, что убил батюшку, кожу с него сдеру и пущу себе на сапоги! Ищите! Кто найдет, – половину моей доли получит.

Больше разобрать было ничего нельзя, – все потонуло в радостных криках разбойников. Значит, сынок за папашу-главаря со мной рассчитаться решил. Надеюсь, что к тому времени как они нас догонят (а что догонят, я уже не сомневался), успею истечь кровью. Перспектива остаться без кожи на пронизывающем холодном ветру меня не радовала, простыну еще, не дай бог… Ладно шутки в сторону. Нужно отослать Асмир. Одна она еще сможет от них оторваться. Вот только как этого добиться? Любые фразы типа «Брось, брось меня. Уходи.» разобьются об ее фанатичное упрямство. Конечно, я могу не сделать больше ни одного шага, изобразить обморок и упасть… Кстати, еще шагов десять и изображать ничего не придется, – однозначно рухну без сил. Но в этом случае она, скорее всего, просто усядется рядом, и будет ждать, сжимая в руках кинжал своих героических предков. Никуда не годится. Тут меня посетила гениальная идея. Я собрался с силами, и прошептал с трудом подбирая слова:

– Асмир. Слушай меня внимательно. Вместе нам не спастись… Здесь неподалеку живет старик, он … Как это?.. Кудесник, колдун. Ты должна привести его сюда… Он поможет, собьет погоню со следа… Торопись.

Вообще-то когда я нес эту ахинею, то очень сомневался, что она мне поверит, но ничего другого придумать был не в состоянии. К моему удивлению, Асмир приняла все за чистую монету, и также шепотом переспросила:

– Куда идти?

Я махнул рукой в направлении самой густой чащи и с облегчением вздохнул, когда ее тонкая фигурка исчезла среди стонущих под ветром деревьев. Начинался дождь. Наверное, будет буря. Я со стоном опустился на траву и постарался поудобнее привалиться к шершавому древесному стволу. Преследователи перекрикивались в каких-нибудь ста метрах. Скоро, уже скоро… В руке был все еще зажат кинжал, но воспользоваться им не хватит сил. Тело быстро коченело, исхлестанное холодными дождевыми плетьми. Пожалуй, мне действительно повезет, а разбойники так и не получат награду, обещанную за живого Велеслава. Сквозь смыкающиеся ресницы я смотрел на радужные пятна приближающихся факелов, и в какой-то момент мне показалось, что они постепенно начинают смещаться в сторону. Их становилось все меньше, крики слышались все дальше… Странно. Сбиться с четкого кровавого следа они не могли даже в темноте. Тогда почему…

– Вот он, дедушка. – голос Асмир слышался из страшного далека. С кем это она разговаривает? Передо мной сгустилась изломанная тень, едва различимая на фоне дождевой завесы.

– Давненько мы не видались, Велеслав, – сказал старый волхв, – я уж думал, ты и дорогу ко мне позабыл…

Не успев удивиться неожиданному спасению, я облегченно вздохнул и потерял сознание.

Сначала вернулись звуки. До меня доносилось потрескивание поленьев в очаге, вой ветра и тихий голос Асмир:

– Я вышла из шатра, чтобы как следует смыть с себя грязь и кровь, отстирать одежду. Совсем неподалеку от родника было маленькое озеро, откуда люди аль Хусейна брали воду для лошадей. И я, стараясь не попадаться никому на глаза, пошла на его дальний край – подальше от любопытных.

Тут девушка замолчала, и старый волхв был вынужден спросить:

– Что же случилось после?

– После я услышала голоса. Двое мужчин переговаривались совсем рядом. Я различила голос нашего проводника. Другой был мне незнаком. Они говорили о ночном нападении на лагерь. О том, что подмешают в вино араба сонного зелья, и о том, что Велеслава велено взять живым. Я очень испугалась…

– За него?..

– Да, за него. За себя я уже разучилась бояться. Стала тихонько пробираться назад, да ненароком наступила на сучок…

– И тебя услыхали. Верно?

– Куда верней! Они в лесу, как у себя дома, а я в степи росла. Живо догнали, я даже кинжал из сапога выхватить не успела. Заткнули рот, оттащили еще дальше и принялись привязывать к дереву, но обыскивать не стали. И тихо так посмеивались: ее, мол, тоже в живых надобно оставить – пригодится. Одно я лишь сумела – прикинуться обеспамятевшей. Падаю, из рук выскальзываю… Ругались они, ругались, а после посадили на землю и наспех примотали веревками, потому что услышали, как стали проводника в лагере кликать.

– Кто ж освободил тебя, дитятко?

– Сама. И так извивалась, и эдак, только к ночи из пут выпросталась. Бегу к лагерю и вижу – опоздала. Я к шатру Салима, гляжу: Велеслав ползет, и разбойник над ним ножом замахивается. У меня словно крылья на ногах выросли. Успела, хвала Огню небесному и земному…

– Твое племя поклоняется Огню? – в вопросе волхва за версту был слышен профессиональный интерес.

– Да, так учил пророк Заратуштра.

– Что ж и у нас на Руси почитается Огонь Сварожич. Только я другому богу служу – Велесу.

В разговоре возникла пауза, и я кожей ощутил, как вспыхнул в Асмир огонек недоверия, если не сказать страха. Вот уж чего не ждал от отважной гордячки.

– Прости неразумную, коли по незнанию обижу тебя, старче… Но когда мы проезжали через Киев, стольный град земли вашей, слыхала я, будто Велес божество злое и для людей пагубное…

– То все неправда, дитятко, – вздохнул старый волхв, – Велес не зол и не добр, в нашем скудном людском разумении. Как не бывает злой или доброй вода, питая посевы и смывая жилища, как не бывает злым или добрым огонь, согревая в лютую стужу и сжигая дотла целые города. Так и Велес – он скотий бог, бог леса и поля, торговли и богатства. Он ведет мертвых и исцеляет живых. Мы волхвы исстари его слуги. Стольный князь Владимир решил, что может возвысить одного бога и запретить другого. Так он возвеличил громовика-Перуна, одного среди равных. Идола же мудрого Велеса, что прежде стоял на Подоле пустил вниз по реке Почайне, будто похоронил старика. А теперь Перун сам последовал за ним, и Распятому молятся в стольном Киеве. Но не у нас. Негоже отворачиваться от Богов своих пращуров, они тоже могут отвернуться. Как отвернулся Велес от Велеслава.

– Может ли это быть? – удивилась Асмир.

А мне, недвижно лежащему на застеленной шкурами лавке, вдруг стало ясно, что старик говорит чистую правду. Когда-то я был здесь частым гостем. Таким частым, что даже сейчас, умирающий от потери крови, чувствовал себя как дома. Спокойно и радостно.

– Мать Велеслава долго не могла разродиться. Ребенок должен был умереть, да и сама она тоже. Тогда-то и призвали меня. Лекарская сноровка моя была тут бессильна, оставалось лишь просить помощи Бога. И я стал просить. Он долго не отвечал, а когда ответил – повелел, чтобы ребенок был с малолетства посвящен ему. Потому и дали благополучно родившемуся мальчику имя Велеслав – славящий Велеса.

– И он помог нам сегодня?

– А-а-а, ты поняла… Да, помог. Несмотря на то, что Велеслав, который должен был стать волхвом и сменить меня в этом святилище, отказался от своего служения, и отдал себя драчливому Перуну. Он считал, что только так может вернуть долг старому Освальду, что заменил ему отца. Но Велесу чужда мелкая ревность, в его владении вечность. Он вновь, как двадцать два лета назад, спас Велеславу жизнь. Иначе, ты не нашла бы дороги к моему жилищу, а кружила вокруг до самого утра. Те, кого Велес не захочет пропустить, не смогут и близко пройти к святилищу.

– Не опоздала ли я? Он такой бледный. И до сих пор не пришел в себя.

– Не знаю, – проворчал волхв, – Кровь-то я заговорил. Но потерял он ее слишком много… Будем ждать. Если доживет до утра – выхожу.

– Можно ли еще что сделать? – дрожащим голосом спросила Асмир. Плачет? Обо мне?

– Можно попытаться, – решился старик.

И тут мне, наконец, вспомнилось как его зовут. Мураш. Нелепое, смешное имя, если не знать, что муравьи издавна считались посвященными Велесу. Я улыбнулся и открыл глаза. В неверном свете очага все вокруг выглядело каким-то нереальным. Голова моя кружилась, и казалось, что рога, беспорядочно натыканные в стены избы, исполняют какой-то танец, весьма смахивающий на вальс.

– Очнулся, хвала Велесу! – обрадовался Мураш, – на вот, испей.

И протянул мне благоухающий ковш, в котором за версту угадывались ароматы сосны, мяты, солодки, пастушьей сумки и крапивы. Как я смог различить их, для мне загадка, никогда не имел дела с травами, а вот поди ж ты… Не зря, видать, Велеслав здесь с малолетства ошивался.

Я хотел приподняться, чтобы выпить отвар, но не смог даже повернуть голову. Тогда волхв, бормоча в мой адрес какие-то не особо лестные эпитеты, принес полую камышинку, и чуть согнув, опустил одним концом в ковш, а другой поднес к моим губам.

– Пей, неразумный. Эк тебя угораздило. Почему сам-то кровь не заговорил? Совсем что ли память потерял? – ворчал он, наблюдая, как я глотаю эту горькую гадость. – Погоди, погоди-ка!

Его глаза, прятавшиеся за седыми кустистыми бровями, вдруг обрели навсегда казалось потерянный цвет, став пронзительно синими.

– Да-а-а, дела-а-а… – протянул он, пристально оглядывая меня с ног до головы. – Никогда еще такого не видел. Сказал бы кто-нибудь – не поверил.

– Что? Что с ним такое? Да не молчи ты, дедушка! Он умирает? – встревоженной пичугой подлетела Асмир.

– Нет. Пока, нет. Я уж решил, будто у меня не ладно с глазами. Вот гляжу на него и вижу не одного Велеслава, а сразу двух. И коли первый спит, убаюканный сонным зельем, то второй… Вот почему ты не смог остановить кровь, ты просто не знал как.

Тут я впервые порадовался, что сил у меня не осталось даже на разговоры. Иначе как бы смог объяснить произошедшее? Сам ведь так ничего и не понял.

А Мураш все зыркал на меня и молча шевелил сухими старческими губами. Потом встал, принес сосновую ветку, запалил от очага и принялся быстро размахивать надо мной, очевидно, решив потягаться в скорости с вертолетным винтом. Звуки, которые он при этом издавал, напоминали одновременно шипение разъяренных обитателей серпентария и утробное завывание стаи голодающих волков. Бледная Асмир, ничего не понимая, забилась в самый дальний угол, и невидимая в темноте шептала что-то на своем языке. Может быть молилась.

Казалось попытка экзорцизма, которую предпринял старый волхв, должна была вызвать у меня обычную в таких случаях реакцию, а именно приступ жизнерадостного веселья. Но… Но вместо этого с каждым его взмахом, каждым вскриком, по спине моей пробегали противные мурашки. Что-то тяжело навалилось на грудь, так, что дышать стало практически невозможно, а перед глазами мелькали, как кадры анимационного кино, фрагменты моей тридцативосьмилетней биографии. Наконец, все закончилось. Мураш отложил почти полностью сгоревшую ветку, и тяжело опустился на лавку рядом со мной. Стало очень тихо.

– Как он? – высунулась из угла не на шутку перепуганная девушка.