Сводные поневоле

Но нет. Друг согласился. Мы условились, что в следующий визит Евы я их познакомлю. В спокойной обстановке, ненавязчиво, не разглашая условий нашего договора. Я был уверен – отец одобрит мой план. Вот только вернуться сестре пришлось гораздо раньше.

И как только я разгреб более-менее дела, свалившиеся на меня после смерти отца, вспомнил о том, что обещал Алану.

Думать, что тогда погорячился, я себе запретил. Тем более, что отец перед самой смертью взял с меня обещание не просто позаботиться о Еве.

Я дал слово. Так что теперь дороги назад не было.

– Она ведь не в курсе? – спросил Бестужев.

– Конечно, нет.

Стоило только представить, что сегодня я сказал бы этой фурии о том, что ей предстоит выйти замуж за того, кого я выбрал, то наверняка бы она ругалась куда больше. Нет уж, пусть пока побудет в неведении. А возможно, Алан ей понравится, и их отношения в принципе получат вполне естественное развитие.

О том, что эта мысль отравляла меня неуместной ревностью, я старался не думать.

– Ты ведь придешь на похороны? – уточнил я у друга.

– Конечно.

– Тогда там я вас и познакомлю.

– Не очень-то радостный повод, – заметил Бес.

– Я же не говорю вам бежать на свиданку, – огрызнулся в ответ. – Всего лишь представлю тебя ей. Потом уже найдем еще повод.

– Твое право, – легко согласился Алан. – Я никуда не тороплюсь.

Я нахмурился и посмотрел на него.

– Если ты передумал…

– Нет. Но и бежать бегом по венец тоже не хочу, уж извини, – усмехнулся он. – Уверен, у нас будет достаточно времени, чтобы узнать друг друга.

Внутри противно резануло от его слов. Но так было правильно. Поэтому я согласно кивнул и постарался выбросить опасные мысли из головы.

– 3 Ева -

Пересекаться с братом не было ни малейшего желания. И до вечера я так и просидела в своей комнате, пытаясь совладать с эмоциями. Разговор с Никасом сорвал все установки, над которыми я работала так долго. Словно и не было ничего.

Он снова это сделал – подчинил меня себе, даже не прикладывая усилий. И я лишь в очередной раз убедилась, что единственно верным решением было порвать все связи.

Теперь, когда отца не стало, сделать это будет легче.

В комнате все оставалось так, как я оставляла. И только отсутствие пыли говорило о том, что в нее регулярно наведывается горничная.

Как и в мастерскую мамы.

Каждый раз, приезжая домой, я приходила туда и могла просидеть чуть не целый день. Потому что хоть и прошло четыре года, мне по-прежнему было больно. По-прежнему ее не хватало.

И в этот раз собиралась попрощаться навсегда. Поздним вечером я решилась на вылазку. Сначала заглянула в кухню, где прихватила бутылку вина и бокал, а потом отправилась в мастерскую.

В доме царила тишина. Я была уверена, что Никаса либо еще нет дома, либо он заперся в кабинете отца. Трудоголик чертов.

В любом случае я не хотела, чтобы мы столкнулись. Хватило на сегодня и одного разговора.

В мастерской царил полумрак. Не стала включать свет – достаточно было того, что окна не зашторены. Я прошла к одному из них и, поставив бутылку с бокалом на подоконник, прислонилась лбом к стеклу.

Сколько радостных минут я здесь провела, наблюдая за тем, как работала мама? Когда она брала в руки кисть, то словно светилась вся. Она жила этим, дышала. Наблюдать за ней было одно удовольствие.

Не сдержавшись, всхлипнула, стараясь не расплакаться окончательно. Но подозрительный шорох отвлек мое внимание, и я резко обернулась.

Черт. Возле стены едва различался силуэт.

Он был здесь…

– Что ты здесь забыл?! – с вызовом спросила я.

– Мне тоже ее не хватает, – очень тихо ответил Никас, сделав пару шагов ко мне.

– Тебе? Это моя мама! Слышишь?

Брат оказался слишком близко. Теперь я могла различить черты его лица, взгляд.

– Не здесь, Ева, – устало попросил он. – Лаура бы этого не хотела.

То, что он говорил таким тоном, обезоруживало меня. Весь запал ругаться как-то иссяк. Да и что скрывать – он был прав. Мама всегда старалась помирить нас, если происходила ссора. Она вообще была очень солнечной, светлой. Объединяющей, что ли.

У нее всегда находились нужные слова, даже если я думала, что мой мир рухнул.

И без нее стало куда холоднее в этом доме.

Ник подошел ближе и встал возле окна, задумчиво глядя на сад. Под окном мастерской до сих пор росли пионы, которые мама так обожала. Отец все еще следил за тем, чтобы сад не приходил в запустение. И от понимания этого факта  в груди противно заныло.

Молчание становилось гнетущим. Оно давило все больше. Мы словно два врага, которые случайно пересеклись на святой земле, и теперь не знали, как себя вести.

Не выдержав напряжения, я молча налила вина в бокал и ополовинила тот за один раз.

Брат скосил на меня взгляд, но ничего не сказал. Так же молча забрал у меня бутылку, и я уже ждала, что не вернет. Но вместо этого он приложился прямо к горлышку и сделал внушительный глоток.

Так мы и стояли – молча пили вино, передавая друг другу бутылку и думая каждый о своем.

– Ты совсем по мне не скучал? – внезапно спросила я, когда алкоголь уже затуманил разум и ослабил контроль. Сейчас мне не хотелось сражаться.

Вместо ответа Никас поставил бутылку на подоконник и развернулся ко мне. Его пристальный взгляд заставлял нервничать. Потому что я не понимала, о чем думал брат, почему смотрел так, будто видел впервые.

Он протянул руку к моему лицу и заправил прядь за ухо, провел по волосам кончиками пальцев – настолько невесомо, что я всерьез подумала, что мне могло и показаться.

Между нами почти не осталось расстояния – качнись вперед, и произойдет что-то волшебное.