Невеста. Цена мира

Он мягко массирует низ моего живота, а затем слегка раздвигает мне ноги. Меня пронзает ужасом от того, что вот сейчас все и случится.

Кажется, я превращаюсь в статую – каждый нерв в теле напряжен до предела. А уж когда пальцы Чезаре, скользнув под белье, проводят по моей плоти, внутри все сжимается от понимания, что пути назад не будет. Перед глазами все размывается, и я перестаю различать хоть что-то. В ушах шумит, и я ничего не могу разобрать.

Мое тело горит, оно против того, что происходит, но выхода нет.

Я в ловушке.

Чувствую неприятное давление между ног. И хотя я готовлюсь лежать, не двигаясь, невольно пытаюсь отстраниться, чтобы избежать неприятных ощущений.

В этот момент Чезар подается вперед и практически накрывает меня своим телом. Убрав пальцы от моей промежности, он ими же проводит по моей щеке, стирает слезы.

– Я настолько тебе противен? – тихо спрашивает он.

Понимаю, что должна пояснить, должна ответить, что со мной такое. Но горло сжато тисками страха. Я знаю, что теперь, имея все права, Чезаре может делать все что угодно. Никто не остановит его от жестокого обращения со мной.

Никто…

Он, кажется, уже и не ждет ответа, задумчиво опускает взгляд на мои губы, проводит по ним пальцами, а я от каждого прикосновения вздрагиваю и как будто теряю часть себя.

Затем Романо шумно вдыхает, прикрыв газа. Не видя той тьмы, что клубится в его взгляде, я чувствую себя в большей безопасности.

Муж внезапно отталкивается и, отстранившись, поднимается.

– Иди в ванную, Сандра.

Я ошарашенно смотрю на него, не понимая такой перемены.

– Быстро, – чуть повышает голос Чезаре, и я подскакиваю словно ужаленная.

Несусь к двери в ванную комнату и, закрыв ту за собой, сползаю на пол. Меня трясет так, что зубы стучат.

Зачем он отправил меня сюда? Чтобы что? Оттянуть неизбежное? Или надеется, что я успокоюсь и потом сделаю все, как надо?

Мой взгляд останавливается на душевой кабине. Тут есть и она, и сама ванна. Но я все же выбираю первый вариант. Раздеваюсь и встаю под горячий душ, чтобы согреться.

Не знаю, сколько времени я так провожу, но мне удается убедить себя, что ради семьи я должна сделать все правильно. Мне кажется, что моя истерика позади, когда, наконец, возвращаюсь в спальню. Замираю, растерянно глядя на мужа, который разобрал постель и уже лег с одной стороны. Верхнее освещение выключено, и только небольшое бра с его стороны горит, давая довольно скудный свет.

– Ложись в постель, – отстраненно произносит Чезаре. Он сам лежит на спине, запрокинув руку за голову. Медленно подхожу к кровати, каждый шаг – словно по минному полю. Страшная догадка, что Романо под одеялом абсолютно голый, озаряет меня. Сама я надела комплект из довольно откровенной ночнушки и халата, приготовленный для меня в ванной. Не удивлюсь, если мама и это выбирала с прицелом, чтобы мужу захотелось продолжения.

Она как-то так и обмолвилась, что жена должна уметь обольщать мужа в спальне.

Скинув халат, я осторожно забираюсь под одеяло и ложусь настолько близко к краю кровати, насколько это вообще возможно.

Слышу тяжелый вздох за спиной. Жду, что муж предъявит свои права и возьмет меня так, как и полагается мужчине в день свадьбы.

Однако ничего не происходит.

Вскоре дыхание Чезаре замедляется, и я понимаю, что он действительно заснул. А я не могу поверить, что этот жестокий циничный мужчина меня пожалел. Я же помнила о том договоре, что если не будет доказательств моей невинности в первую ночь, то моя семья заплатит кровью.

В этот момент меня прошивает ужасной догадкой, что все это – ловушка, а я в нее попалась, как глупый зверек.

Резко развернувшись, я, собрав все свое мужество, подвигаюсь к Романо и осторожно прикасаюсь к его плечу. Реакция следует мгновенно – он перехватывает мою руку. Довольно ощутимо в первый момент, что я даже вскрикиваю от боли. Затем, узнав, Чезаре смягчает хватку.

– Ты должен получить доказательства, – сбивчиво шепчу. – Я невинна, и…

– Спи, – резко обрывает меня муж. – Просто спи.

– Но моя семья… – отчаянно шепчу, сглатывая слезы.

– Я сказал – спи, – веско роняет он. – Все с ними будет в порядке.

Что-то в его голосе дает мне уверенность, что так и будет. Осторожно отползаю подальше, ложусь так, чтобы не коснуться случайно супруга. Замираю в ожидании, все еще не веря своей удаче.

В голове бьется одна мысль:

“Он меня пощадил. Чезаре пощадил меня…”

Я долго не могу уснуть, хотя усталость в итоге берет свое. Однако утром меня ждет новое, не менее шокирующее обстоятельство, которое я просто не могу игнорировать.

13 Сандра

Меня будит странный шорох. Сонно моргаю, не понимая, где нахожусь. В комнате задернуты шторы, и я не сразу вспоминаю, что вообще-то не дома.

Замираю, едва ловлю запоздалую мысль, что теперь я замужем. А значит, в постели не одна.

Тем более что я чувствую тепло чужого тела.

Мне требуется время, чтобы сообразить, что во сне я придвинулась ближе к центру кровати, и теперь Чезаре совсем рядом.

Замираю, прислушиваясь к тишине, которую нарушает только мерное дыхание мужа. Очень медленно и осторожно я разворачиваюсь к нему лицом.

У меня в голове до сих пор не укладывается, что муж пощадил меня вчера и не стал трогать. Я готовилась к боли и принуждению, готовились, что это станет самым ужасным вечером в моей жизни.

Но Чезаре не тронул меня. И сейчас во мне столько противоречивых эмоций, что я растеряна и дезориентирована.

Романо лежит на спине, повернув голову в мою сторону. Его глаза закрыты, и у меня, наконец, есть возможность рассмотреть его, не испытывая давления темного взгляда хищника.

Шрам, перечеркивающий его щеку, выглядит не так устрашающе, как мне показалось в первую нашу встречу. Он не очень красиво сросся, и вероятно, это можно было бы поправить с помощью процедур в клинике пластической хирурги, но что-то подсказывает мне, что Чезаре никогда туда не пойдет.

Лицо мужа так расслаблено, что мне даже не верится – каждый раз, когда я его видела, он выглядел собранным и при этом отстраненным. Словно отгородившимся от всех стеной.

Высокий лоб, густые темные брови. Аристократичный нос и чуть полноватые губы. Легкая щетина едва заметная на подбородке и щеках.

Меня будоражит и пугает мысль, что я нахожусь так близко к человеку, способному без раздумий лишить другого жизни. К тому, кто опасен и жесток. Но в данный момент он беззащитен и уязвим. Словно я открываю другую сторону медали, которая оказывается совершенно иной. Хотя беззащитен – это, конечно, явное преувеличение. Наверняка инстинкты у Романо работают превосходно.

Поддавшись странному желанию, протягиваю руку и уже практически касаюсь шрама, как вдруг Чезаре резко прихватывает меня за запястье, а сам открывает глаза.

В первый момент он весь напряжен, словно готов прыгнуть на противника. Едва в его взгляде мелькает узнавание, как хватка слабнет, и, кажется, тьма в глазах становится тише.