Система права и ее строение: методологические подходы и решения

В этой связи небезынтересно отметить два момента. Во-первых, вопреки позиции М.А. Аржанова и его сторонников, уже менее чем через двадцать лет сформировалась устойчивая (хотя и несколько по-разному понимаемая) позиция о наличии у каждой отрасли права особого метода правового регулирования. Во-вторых, неясно, почему необходимость выделения метода правового регулирования по отношению к каждой отрасли права ученому представлялась неприемлемой, в то время как против поисков предмета правового регулирования для каждой отрасли права он не возражал.

Продолжая свои рассуждения, М.А. Аржанов отмечал, что группировка норм права по предметному критерию ориентирует на содержание общественных отношений. В основе этого содержания, согласно господствовавшей в то время концепции, находится экономическая составляющая. Здесь в качестве базового, исходного звена выступают «…те конкретные задачи… которые наше государство решает путем создания и применения соответствующих правовых норм, путем создания и развития соответствующих правовых отношений»[56 - Аржанов М.А. Предмет и метод правового регулирования в связи с вопросом о системе советского права // Советское государство и право. 1940. № № 8,9. С. 23.]. Задачи государства аккумулируются в его функциях. Поскольку последние реализуются в различных, в том числе и в правовых, формах, то получается, что отрасль права – это некая проекция правовой подформы реализации государственных функций. В рамках этатистского подхода к соотношению государства и права подобная позиция имеет под собой определенные обоснования. Но тезис о возможности создания государством правовых отношений все равно остается более чем спорным. Каким образом, например, государство может создать родительское правоотношение? Даже при сугубо этатистском восприятии государство может лишь регламентировать его (в том числе и юридическими средствами).

Более того, существуют такие деяния, которые на протяжении всего известного человеческому роду периода вызывали негативные социальные последствия. По сути, в отношении таких деяний государство только наделяет формой и санкцией уже существующие в социуме нормы. Некоторые правовые предписания отображают саму сущность права. По сути, они неотменяемы и, в этом смысле, не создаются, а лишь юридически оформляются государством. Отрицая целесообразность распределения нормативного правового материала по методологическому основанию, М.А. Аржанов говорил:

«Попробуйте классифицировать право в зависимости от форм выражения воли, от самостоятельности или равноправия участников правоотношений… Конечно, такая классификация, вообще говоря, может быть и осуществима, но каковы будут ее ценность и значение… Она была бы подобна той классификации книг в библиотеке, по которой книги распределялись бы не по их содержанию, не по отраслям знания, а, допустим, по форме или стилю изложения, или по формату, или по году издания, или по цене, или по художественности оформления… Безусловно, такого рода классификация книг мыслима и в действительности… Такого рода классификация определяется специфической задачей, которая не может быть положена в основу классификации книг в библиотеке. Здесь книги должны быть распределены по их месту в науке, в отдельных ее отраслях, в соответствии с задачами, которые возлагаются на библиотеку»[57 - Аржанов М.А. Предмет и метод правового регулирования в связи с вопросом о системе советского права // Советское государство и право. 1940. № № 8, 9. С. 22.].

В целом замечание образное и меткое. Но при его повторном прочтении возникают некоторые возражения.

Во-первых, если предмет правового регулирования М.А. Аржанов рассматривал в качестве единого критерия, то метод правового регулирования он почему-то постоянно расчленял на отдельные составляющие, не давая им совокупной оценки. Такой подход не может дать надлежащего представления о рассматриваемых критериях, т. к. здесь они характеризуются с различных позиций. Ведь и в самом методе правового регулирования также выделяют компоненты, составляющие (субъекты права, их поведение (т. е. практическая деятельность), объекты правовой регламентации и юридического воздействия, факты, обусловливающие те или иные социальные отношения[58 - См., напр.: Общая теория государства и права. Академический курс. В 2 т. / Под ред. проф. М.Н. Марченко. М., 1998. Т. 2. Теория права. С. 234; Теория государства и права: Курс лекций/Под ред. Н.И. Матузова и А.В. Малько. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2000. С. 399.]). Принято выделять и характерные черты предмета правового регулирования (устойчивость и повторяемость общественных отношений, их социальная значимость и регулируемость, т. е. возможность подпадать под действие права). Очевидно, что составляющие предмета правового регулирования сами по себе, по отдельности тоже недостаточно определенны и не идентичны целому, т. е. не вполне отображают совокупные сущностные свойства искомой категории.

Во-вторых, предложения многих ученых сводились к тому, чтобы систематизировать нормы позитивного права и по предмету и по методу правового регулирования, а не только по методу правового регулирования (или какой-то из его составляющих). При этом несложно заметить, что из последней части процитированного нами высказывания М.А. Аржанова также следует допущение того, что специфика отрасли права может отражаться как в предмете, так и в методе ее правового регулирования.

Кстати говоря, позволим себе заметить, что место книги в науке подчас установить не менее трудно, чем установить специфику воздействия права в целом и отдельных юридических норм в частности на социальные отношения. Вместе с тем в рассуждениях ученого, если не считать ссылку на авторитет А.Я. Вышинского, не представлено аргументов в пользу того, что деление права на отрасли отражает структурное строение системы права и является исключительно верным.

Итак, М.А. Аржанов полагал, что именно предмет (но не метод) правового регулирования должен выступать в качестве критерия классификации норм права по отраслям права. Это объяснялось следующими причинами: предмет правового регулирования носит материалистический характер (имеет в своей основе содержание общественных отношений), выявлен диалектическим методом (учитывает различные аспекты правовых явлений), отвечает потребностям практики и согласуется со сформулированным А.Я. Вышинским определением права.

Не отвергая значимости приведенных ученым доводов, отметим, что его аргументация представляется не вполне убедительной. Указаниями на те или иные мировоззренческие подходы можно обосновать все что угодно. В таком ключе говорить о достоверности посылки и вывода можно всегда. Однако это не обеспечивает достоверности и ценности сформулированного вывода. В рассматриваемом случае уязвимость вывода проявилась весьма наглядно и отображается в многочисленных дискуссиях о структуре системе права.

Одним из наиболее весомых возражений М.А. Аржанова против метода правового регулирования являлось указание на его зависимость от предмета правового регулирования, на то, что метод правового регулирования определяется предметом правового регулирования. И действительно, перед определением того, «как» регламентировать, необходимо знать, «что» именно следует регламентировать.

В этой связи, М.А. Аржанов полемизировал с С.Н. Братусем. «Надо, прежде всего, отдать должное автору, – говорил М.А. Аржанов, – он [С.Н. Братусь – Д.М. Азми] стремится быть последовательным во всех пунктах своей концепции, не скупится на сооружение различного рода логических конструкций, долженствующих выдерживать на себе тяжесть построенной им теории»[59 - Аржанов М.А. Предмет и метод правового регулирования в связи с вопросом о системе советского права // Советское государство и право. 1940. № № 8, 9. С. 23.].

Представляется, что М.А. Аржанов изменил условия и необоснованно упростил подход своего оппонента к пониманию метода правовой регламентации. Изменение заключается в том, что С.Н. Братусь рассуждал применительно не к какому-либо абстрактному, а в рамках уже имеющегося, уже выработанного в рамках Совещания подхода. Он не искал в принципе возможного критерия распределения правовых норм по отраслям права, но на основе сведений о действии существующих юридических правил выводил основание соответствующего обособления и объединения. В свою очередь упрощение позиции ученого состоит в не учете того, что С.Н. Братусь рассматривал метод правового регулирования именно как правовую форму (отображающую правовое содержание), а не как механический набор приемов и способов воздействия на социальные отношения.

По М.А. Аржанову, метод правового регулирования определяется предметом и целью правового регулирования. По словам ученого: «…в зависимости от того, что и с какой целью необходимо регулировать, решается вопрос и о том, как, каким способом и методом регулировать»[60 - Аржанов М.А. Предмет и метод правового регулирования в связи с вопросом о системе советского права // Советское государство и право. 1940. № № 8, 9. С. 24.]. Но под методом правового регулирования принято понимать именно совокупность приемов и способов юридической регламентации. Отделение способа от метода, есть не что иное, как обособление части от целого.

Позиция М.А. Аржанова весьма показательна на примере осуществляемой им «занимательной критики» С.Н. Братуся. Так, обращаясь к вопросу о соотношении семейного и избирательного права, М.А. Аржанов писал: «Действительно, что означает „свобода выбора цели" лица при вступлении в брак? О какой цели, или о цели в каком смысле идет здесь речь?.. Допустим, что здесь могут быть разные особые цели и лицо свободно в выборе какой-либо одной или нескольких таких целей, например, совместное изучение иностранных языков, или занятия специальными видами спорта… Но ведь те отношения, которые могут возникать в связи с осуществлением такого рода специфических целей, никакого отношения к семейному праву не будут иметь… В чем отличие той цели, которую гражданин ставит себе при выборах в государственные органы, от цели, которую он ставит себе, вступая в брак?»[61 - Аржанов М.А. Предмет и метод правового регулирования в связи с вопросом о системе советского права // Советское государство и право. 1940. № № 8,9. С. 25.].

На самом деле, абстрагируясь от источникового и обыденного различия в указанных сферах, стоит сказать, что разница состоит в том, представлена ли цель непосредственно индивидуалистическими мотивами лица или же их опосредованными проявлениями.

Далее М.А. Аржанов отмечал, что потребность в рассмотрении структуры системы права с позиций деления права на отрасли обусловлена стоящей перед обществом задачей конструирования правового порядка (посредством оптимизации законодательства и правоприменительной практики). «Это именно и предопределяет конкретные требования, предъявляемые… к систематизации права»[62 - Аржанов М.А. Предмет и метод правового регулирования в связи с вопросом о системе советского права // Советское государство и право. 1940. № № 8,9. С. 26.].

Отсюда можно предположить, что отраслевая модель права призвана синтезировать и нормативно-правовое регулирование, и правоприменение. Получается, что изменение социальных целей и задач способно привести и к трансформации отраслевой модели. Тогда возникает вопрос: изменится ли при этом структура системы права? Пытаясь ответить на него, М.А. Аржанов говорил: «Особенности правовой системы данного общества заключаются и выявляются, прежде всего, в самом конкретном составе норм права во всей их совокупности. Социалистическая система права в целом и в отдельных частях состоит из норм, которые по своему социальному и историческому существу специфичны для социалистического общества и немыслимы в предыдущих, эксплоататорских обществах. Далее этот конкретный состав норм группируется и подразделяется, т. е. систематизируется, в соответствии с особенностями общественного, в данном случае социалистического, строя»[63 - Аржанов М.А. Предмет и метод правового регулирования в связи с вопросом о системе советского права // Советское государство и право. 1940. № № 8, 9. С. 27.]. Получается, что отраслевая модель производна от правовой системы. В таком случае она не является константной, т. к. зависит от задач правого порядка, а не от того, каковы структурные элементы системы права.

Вопроса о том, обязательно ли система права должна быть представлена всегда и только именно отраслями права М.А. Аржанов не затрагивал.

Мы же отметим по данному поводу следующее. Если рассуждать о системе права как об исчерпывающем наборе взаимосвязанных отраслей права, то ее изменение следует признать возможным, т. к. в различных правовых обществах актуально выделение несколько разных нормативных правовых массивов. В качестве примера можно привести высказывание самого М.А. Аржанова о том, что «..в социалистическом праве есть такие отрасли, как колхозное право, которых не знало и не могло знать эксплуататорское право, и в нем, с другой стороны, отсутствуют такие отрасли права, как церковное»[64 - Аржанов М.А. Предмет и метод правового регулирования в связи с вопросом о системе советского права // Советское государство и право. 1940. № № 8, 9. С. 28.]. Еще проще ответить на поставленный вопрос при отождествлении системы права с систематизацией правовых норм (но это представляется нам неверным). Такая систематизация может производиться по различным основаниям даже в рамках одного и того же правового порядка. Вопрос заключается только в том, какой из критериев получит наибольшее признание и распространение, будет считаться оптимальным.

Непосредственно о самой структуре права М.А. Аржанов не рассуждал. Однако одно из высказываний все же отображает его позицию по данному вопросу: «Если взять, так сказать, „номенклатуру", перечень отраслей советского права, то в нем есть элементы, сходные с элементами перечня отраслей буржуазного права… Но сходство это лишь внешнего порядка, ибо при социализме внутренний состав… отраслей… их взаимоотношения между собой, как во многом и их внутреннее строение, носят специфический, особый… характер. Конечно, во внутреннем строе некоторых отраслей советского права (например, государственного права), в их системе, может иметь место и кое-что общее с внутренним строем, с системой этих отраслей права при капитализме. Например, такие разделы советского государственного права, как избирательное право или разделы о высших и местных органах власти… Аналогичные примеры можно привести и из многих других отраслей»[65 - Аржанов М.А. Предмет и метод правового регулирования в связи с вопросом о системе советского права // Советское государство и право. 1940. № № 8,9. С. 25.]. Отсюда следует, что в составе позитивного права всегда присутствуют такие элементы, наличие которых, даже при изменении каких-либо аспектов содержания, закономерно и статично. Именно они и носят структурный характер.

М.А. Аржанов признавал, что компоненты системы права не равнозначны. Кроме того, он отмечал, что поиск теоретических обоснований систематизации невозможен без обращения к сравнительному правоведению: «…необходимо… чтобы подход к систематике права был… всесторонний, чтобы он учитывал не только особенные, но и общие (внешние) черты права так, как они существуют и развиваются в исторической действительности»[66 - Аржанов М.А. Предмет и метод правового регулирования в связи с вопросом о системе советского права // Советское государство и право. 1940. № № 8,9. С. 27.]. Здесь у ученого снова встречаются акценты на наличии универсальных характеристик правового строения.

Резюмируя следует сказать, что именно М.А. Аржанов обосновал предмет правового регулирования в качестве критерия дифференциации юридических норм по отраслям права. При этом рассуждения ученого о системе права не лишены неточностей. В частности, он не отделял вопроса о структурном строении права от проблематики систематизации юридических норм. Ученый постулировал исключительную объективность отраслевой модели, построенной на основании только одного фактора – предмета правового регулирования. Представляется, что идея о необходимости распределения норм права по отраслям права только по предмету правового регулирования не позволяет установить, какими достаточными свойствами должно обладать содержание, точнее, совокупность составляющих его общественных отношений, чтобы образовать самостоятельную отрасль права.

Но наиболее важно для нас то, что учение М.А. Аржанова о системе права содержит немало конструктивного. Ученый четко разграничил системы права, законодательства, юридической науки и учебного курса. Он отметил наличие в системе права как общих, так и особенных черт и указал на необходимость их определения. Кроме того, М.А. Аржанов охарактеризовал соотношение между принципом классификации норм права и самими компонентами такой классификации права.

Другой участник первой дискуссии, – М.М. Агарков[67 - Агарков М.М. / К дискуссии о системе права // Советское государство и право. 1940. № 9. С. 197.], отделял систему права от систематики права. Система права подразделялась ученым на два крупных элемента, различие между которыми он проводил по цели правового регулирования. Первый элемент основан на властном государственном целеполагании, второй – на целеполагании личностной автономии. Здесь мы сталкиваемся с идеей о двойственной структуре системы права. Но, согласно М.М. Агаркову, такой подход применим лишь к доктринальным исследованиям структурного строения системы права. В вопросах же систематики нормативного правового материала следует исходить только из оптимальной для практики дифференциации юридических норм. Таким образом, систему права М.М. Агарков трактовал в двух аспектах. В первом аспекте под нею понималось внутреннее строение, упорядоченная совокупность составляющих право элементов. Во втором – нормативный правовой материал, распределенный по неким правовым массивам (по отраслям, институтам права) на основании избранного критерия.

Систематика нормативного правового материала, согласно позиции ученого, должна осуществляться на базе только одного критерия. Таким критерием М.М. Агарков признавал предмет правового регулирования. Однако в своей работе правоведу не удалось провести последовательного разграничения отраслей права вне методологического показателя. В целом, М.М. Агарков не отрицал значения метода правовой регламентации для решения проблемы выделения отраслей права. Но он считал, что это значение (его удельный вес), недостаточно для признания формального основания самостоятельным отраслеобразующим фактором. Метод правового регулирования способен помочь как при обосновании разграничения правовых норм, так и при аналитической оценке уже произведенного распределения. Но не более того.

Присоединяясь к идеям о динамизме системы права, М.М. Агарков указывал, что главным показателем, определяющим качество этой системы, является ее адекватность существующим общественным отношениям. Само же количество элементов системы решающего значения при этом не имеет. С данным умозаключением можно было бы полностью согласиться в том случае, если бы вопрос о наличии (отсутствии) той или иной отрасли права не вызывал в правоведении стольких споров. До тех пор пока дискуссии ведутся, данное положение, разделяемое нами и, как нам представляется, верное по своей сути, не согласуется с фактическим положением дел, с интересами многих исследователей.

В свою очередь, другой участник дискуссии, – Е.А. Ровинский, характеризовал систему права через ее функциональное назначение. По мнению ученого, основной функцией системы права следует считать практико-преобразующую. Собственно-познавательные аспекты ученым во внимание не принимались. В целом, позиция Е.А. Ровинского характеризуется схожим пониманием систем права и законодательства.

Наличие подобных интерпретаций во взглядах представителей первой дискуссии о системе права обусловлено, по нашему мнению, по меньшей мере, двумя факторами:

– изначальной определенностью вектора (направления) рассмотрения проблемы, постулированием того, что существует только один верный путь ее решения;

– незрелостью, не разработанностью самой теории структурного строения системы права.

Позитивные аспекты воззрений Е.А. Ровинского представлены идеями о динамизме и взаимосвязанности всех компонентов системы права. «С каждым годом расширяется сфера государственного воздействия на общественные отношения, расширяются в связи с этим и законодательный материал, и сфера правовых отношений. Усложнение хозяйственных связей и общественных отношений влечет за собою и усложнение правового регулирования этих отношений, что в свою очередь приводит к отпочкованию, к выделению ряда новых областей. То, что было пригодно пять-десять лет назад, уже недостаточно сейчас. Нельзя поэтому систему права представлять, как нечто неподвижное… Нельзя представлять себе, что отрасли права отгорожены друг от друга неподвижной демаркационной линией»[68 - Ровинский Е.А. / К дискуссии о системе права // Советское государство и право. 1940. № 9. С. 200.].

Примечательно, что в приведенном высказывании, датируемом еще 1940 г., отмечается одна из основных проблем современной правовой системы. Мы имеем в виду то, что расширение сферы государственно-правовой регламентации общественных отношений достигает иногда уже прямо-таки угрожающих пределов. Сейчас в России полностью или частично действует несколько тысяч федеральных законов.

Особенно актуальным вопрос о качестве нормативных правовых актов становится в связи с количеством вносимых в них изменений. Так, например, только за период с 1 января 2010 г. по 1 января 2013 г. в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации было внесено тридцать восемь изменений[69 - По данным справочных правовых систем.]. Растущий как снежный ком массив нормативного правового материала меняет свое содержание или исчезает из сферы действующего позитивного права, даже не успев получить рациональной, продуманной научно-практической оценки и апробации. Представляется, что на данном этапе крайне важна систематизация нормативного правового материала, необходимо блокирование новых дублирующих и (или) детализирующих норм права и нормативных правовых актов.

Детализация вызывает возражения по той причине, что норма права должна носить типовой, стандартизированный, модельный, усреднено-поведенческий, а не разъясняющий или технико-процедурно-ситуационный характер. Это предполагается даже этимологией термина «норма»[70 - Норма – «руководящее начало, правило, образец…. установление, признанный обязательным порядок, установленная мера, средняя величина чего-нибудь». См.: Большой энциклопедический словарь/ URL: http://slovorus.ru/index.php.]. В настоящее же время число норм права настолько многочисленно, а их содержание часто настолько противоречиво, что стало утрачиваться само значение понятия «норма права».

Даже среди специалистов ведется дискуссия о том, не являются ли предписания локальных актов нормами права, а сами эти акты – нормативными правовыми[71 - Другие представители юридической науки (к мнению которых присоединяется и автор настоящей работы) выражают несогласие с причислением локальных актов к юридическим источникам. См., напр.: Теория государства и права: Учебник для вузов / под общ. ред. проф. О.В. Мартышина. М., 2007. Примечательно, что среди представителей общей теории права, даже сторонники причисления локальных актов к юридическим источникам ведут речь, по меньшей мере, об учредительных документах организаций. Представители же отраслевых направлений юридической науки признают юридическими источниками и иные, менее значимые внутренние документы юридических лиц. См., напр.: Носов С.И. Акционерное законодательство России: история, теоретический анализ, тенденции развития. М., 2001. С. 122; Кравченко Р. С. Корпоративное управление: Обеспечение и защита прав акционеров на информацию (российский и англо-американский опыт). М., 2002. С. 74.]. Подобные рассуждения вызывают у нас недоумение. Достаточно отметить лишь то, что указание на локальный характер акта предполагает узость его действия в пространстве и по субъектам права, в то время как неотъемлемым признаком нормы права является общеобязательность. Этот признак означает, что норма права обязательна для всего населения государства либо для его индивидуально-неопределенной, но, в любом случае, категориальной части, выделенной ввиду специфики соответствующего правового статуса. На уровне международного права этот признак означает, соответственно, обязательность правовой нормы для всех субъектов международного общения или для той их части, которая признала за соответствующим правилом поведения свойство юридической обязательности.

Итак, единственным критерием, позволяющим производить обособление отраслей права, Е.А. Ровинский считал предмет правового регулирования. «Метод всегда играет подчиненную роль по отношению к предмету»[72 - Ровинский Е.А. / К дискуссии о системе права // Советское государство и право. 1940. № 9. С. 200.], т. к. применительно к разным субъектам в рамках одной и той же предметной области могут действовать разные приемы и способы правового регулирования. Но это не имеет значения до тех пор, пока существует целостность содержания юридического воздействия, до тех пор, пока имеется единство предмета правовой регламентации.

Большая заслуга в разработке проблемы системы права и ее структуры принадлежит выдающемуся советскому правоведу С.Н. Братусю. Сформированные ученым положения характеризуются глубиной рассмотрения и широтой постановки соответствующих вопросов, нетривиальностью (с учетом конкретно-исторических обстоятельств) предлагаемых решений. Заслуживает внимания и критическая оценка ученым тех тезисов, которые, благодаря выступлениям А.Я. Вышинского и М.А. Аржанова, были приняты большинством участников дискуссии, условно говоря, в качестве данности. Можно условно сказать, что позиция С.Н. Братуся стала неким противовесом официозно установленному подходу к пониманию системы права.

Рассуждения С.Н. Братуся соответствовали разделяемым ученым взглядам на определение права. В целом это определение совпадало с тем, которое сформулировал А.Я. Вышинский: «Право является формой выражения и закрепления производственных и иных общественных отношений. Право как совокупность норм (правил поведения) имеет своим содержанием поведение… Господствующий класс допускает и санкционирует лишь такое поведение… которое обеспечивает порядки, выгодные и угодные господствующему классу… Конкретное правовое отношение есть общественное отношение, за участниками которого закон признает известные права и обязанности»[73 - Братусь С.Н. О предмете советского гражданского права // Советское государство и право. 1940. № 1. С. 36.].

Соглашаясь в целом с приведенным выше высказыванием, отметим, что оно касается именно позитивного права. Но ведь есть и

такие правила поведения, которые будут правовыми независимо от их выгодности господствующему классу.

По крайней мере, на государственной стадии существования общество не знает случая отсутствия заинтересованности публичной организации политической власти в нормативной юридической регламентации некоторых деяний. Эти же деяния подвергались нормативному воздействию и в догосударственных обществах. Речь идет, например, о краже, кровосмешении, мене, дарении (и пр.).

С.Н. Братусь, на наш взгляд совершенно верно, отмечал, что право не может быть познано вне учета его формы. Но это не означает, что содержание и форма права отождествляются. «Нормированное государственной властью поведение людей само выступает в определенной форме (законах, обычаях, судебных решениях, как правомочие или правообязанность в конкретном правоотношении)… То, что является формой по отношению к данному содержанию, в свою очередь является содержанием иной формы… Право, как реально существующее явление, познается через соответствующие понятия и категории, отражающие ступени нашего осмысливания и раскрытия сущности права… В понятии отражается объективная реальность. Юридические понятия и категории, которыми оперирует законодательство и юриспруденция, представляют собой формы отражения в нашем сознании тех или иных сторон и граней права как общественного явления. Но образование и анализ понятий и категорий права еще не дают полного понимания его сущности»[74 - Братусь С.Н. О предмете советского гражданского права // Советское государство и право. 1940. № 1. С. 36.].

Именно представленное видение и послужило С.Н. Братусю методологической основой исследования строения системы права. При этом С.Н. Братусь весьма удачно охарактеризовал понятие системы права посредством одного из высказываний В.И. Ленина: «… человеческие понятия субъективны в своей абстрактности, оторванности, но объективны в целом, в процессе, в итоге, в тенденции, в источнике»[75 - ЛенинВ.И. Философские тетради. М., 1936. С. 199.]. Ученый указывал, что понятие системы права сконструировано человеческим разумом по причине своей научно-практической актуальности.

С одной стороны, под системой права С.Н. Братусь также подразумевал лишь систематику юридических норм. С другой стороны, ученый отмечал не только практическую, но и доктринальную значимость вопроса о системе права. «Личная и общественная собственность не будут поняты лучше, если они будут рассматриваться в одном институте. Они объединены общими принципами социалистического права, но соединение их в одном институте могло бы только повредить научной классификации материала»[76 - Братусь С.Н. / К дискуссии о системе права // Советское государство и право. 1940. № 9. С. 203.]. Для дифференциации правовых норм ученый предлагал обращать внимание на предмет, метод и цель правового регулирования, на принципы права и специальный понятийный аппарат. Но в юриспруденции почему-то принято указывать лишь на то, что С.Н. Братусь обосновал значение метода правового регулирования как критерия выделения отрасли права.

Говоря о предмете (содержании) правового регулирования и методе правового регулирования (как элементе правовой формы), С.Н. Братусь отмечал, что каждая норма права имеет своим непосредственным объектом конкретный вид общественных отношений. Под объектом правового регулирования здесь понимается, соответственно, поведение субъектов права[77 - Подробнее о монистической концепции объекта правовых отношений, сторонником которой является и автор настоящей работы, см.: Иоффе О.С Советское гражданское право//Избранные труды. СПб., 2004. Т. 2. С. 558.]. Значит, совокупность норм воздействует на определенную сторону (совокупность конкретных видов) общественных отношений. Различие в объектах регламентации обусловлено разницей в видах социальной деятельности. Эти виды имеют различное содержание (предмет), отображающееся в форме правового регулирования.

Ненадлежащие способы и приемы правовой регламентации неминуемо сказываются на результате юридического воздействия, на его качестве. Поэтому при систематизации правовых норм следует учитывать не только их содержание, но и юридическую форму. Иными словами, – не только предмет правовой регламентации, но и метод правовой регламентации. Обе названные категории отображают одно и то же целое, обе они отображают правовое регулирование.

Выделял С.Н. Братусь и еще один критерий определения отрасли права – цель правовой регламентации. По замечанию ученого, предмет правового регулирования определяется именно целью правового регулирования. «В практических целях в один комплекс иногда объединяются разнородные по своему характеру правовые нормы, выражающие, по существу, далеко не одинаковые по своей природе отношения. Но в виду того, что эти разнородные правовые нормы подчинены законодателем единой цели и заключены нередко в едином законодательном акте, возможно выделение разнородных по своей юридической природе отношений в самостоятельную отрасль»[78 - Братусь С.Н. О предмете советского гражданского права // Советское государство и право. 1940. № 1. С. 39.].

Во время первой дискуссии не был четко поставлен вопрос о соотношении отраслей права и отраслей законодательства. Вместе с тем, указанное высказывание посвящено именно данной тематике. В настоящее время критерием разграничения отраслей законодательства считается как раз таки предмет правового регулирования. Еще С.Н. Братусь считал, что отрасль законодательства может быть комплексной в том случае, когда нормативный правовой материал объединяется исходя из желаемого результата (т. е. по цели). Но комплексность эта возможна именно в отраслях законодательства, в законах и подзаконных нормативных правовых актах, но не в отраслях права[79 - См. также: Братусь С.Н. Предмет и система гражданского права. М., 1963.].

С.Н. Братусь считал, что определению отрасли права способствует также выявление ее ведущего принципа и определение специфики корреспондирующего понятийного аппарата. «Такой путь научной систематизации позволяет нам классифицировать правовые отношения в соответствии с их юридической природой и, вместе с тем, вскрыть за юридической формой те общественные отношения, регулирование которых осуществляется именно в данной форме… Такое решение вопроса способствует научной разработке юридических понятий, категорий и институтов, выражающих то общее, что характеризует, хотя и разнообразные на первый взгляд, но в своей сущности однотипные, и потому объединяемые в сфере регулирования одним принципом общественные отношения»[80 - Братусь С.Н. О предмете советского гражданского права // Советское государство и право. 1940. № 1. С. 38.].