На все 4 стороны
– Рита, может достать фонарик? – предложил Дин.
– Зачем? Сейчас полнолуние, по мне так этого вполне достаточно. И вообще, учитесь слушать свое тело. Оно приведет вас куда нужно.
– Даже так? Интересно. Значит карты и навигатор не нужны?
– Верно! Судя по тому, что вы заблудились, они вам не особо помогли.
– Да, но следуя вашей логике, наши тела специально привели нас сюда?
– Не исключаю, – сказала Рита. – Спросите об этом гуру.
– Кого? – переспросил Дин.
– Гуру! Вы не знаете, кто это?
– Гуру-шмуру! Понятия не имею. Я не верю во всю эту чепуху.
– А во что вы верите?
– Я математик! И верю только в логику и то, что можно проверить и доказать! – уверенно сказал Дин. – И здесь я оказался случайно. Я всего лишь сопровождаю непутёвую сестру.
– Дин, вы преодолели сотни километров, чтоб попасть сюда не просто так, а для какой-то цели!
– Бред! Я люблю путешествовать.
– А как же теория вероятностей? Ведь в основе массовых случайных событий лежат определенные закономерности. Вы с равным успехом могли поехать или остаться дома. Неужели вы станете оспаривать теорему Лапласа?
Дин задумался, но буркнул, что это ерунда.
Добравшись до деревни, Рита поселила Дина и Кейт в домик, больше напоминавший сарай. Стены и крыша жилища были сделаны из глины и соломы. Никаких кроватей и мягких диванов – только земляной пол и пара тканных циновок. Но для изможденных путников это было не важно. Они мертвецки устали и хотели спать.
На другой день, рано утром, пока солнце ещё не встало путники уже стояли у ворот деревни. Незнакомка, скрытая дупаттой, привела к ним Базу.
– Он покажет вам дорогу. Счастливого пути! – сказала Рита.
Базу жестом показал следовать за ним.
– Спирит, ой, точнее Рита, в общем, спасибо вам ещё раз, – махнув рукой, сказала Кейт и поспешила за мальчиком.
– И всё же, что вы здесь делаете? Рита, вы хорошо образованная девушка и, если честно, не очень-то смахиваете на религиозных фанатиков, ищущих смысл жизни в чтении мантр, – сказал Дин, который не спешил уходить.
– Чуть больше года назад я, как и вы, шла в ашрам, не понимая, зачем мне это. Начался ливень. Я сбилась с пути, но ноги сами привели меня в эту деревню. Гуру сказал, что это святой дух послал меня сюда. Ибо здесь мой дом и здесь я должна обрести свое предназначение!
– Серьезно? Вы во все это верите? Это же…
– Дин, здесь я нашла ответы на все свои вопросы. И я счастлива! Надеюсь, вы тоже…
– Эй, ну где ты там?! – крикнула Кейт.
– Вам пора идти! Желаю вам найти свой путь!
Когда луна вновь осветила небосвод сиянием полного диска, Дин вернулся в деревню.
– Вы снова заблудились? – с ухмылкой спросила она.
– Нет, я просто хочу проверить теорию вероятности! – ответил он.
ДЕНЬ, КОГДА МИР РУХНУЛ…
Наталья Ефимова @talka. t
В тот день когда мир рухнул Михалыч проснулся в отчаянно положительном расположении духа. Встал, как обычно, на восходе и немедленно вышел во двор, чтобы поприветствовать солнце. Сколь осталось ему тех приветствий?
Всю свою трудовую жизнь Михалыч работал на сельской базе. Начальником был. Отсюда и спровадили его на пенсию со словами – сам пожил, дай и другим. Свежеиспечённый пенсионер лишь хмыкнул в усы. Хозяйственник был знатный. Излюбленный принцип – лучше плохой карандаш, чем хорошая память. Посему даже мыши не осмеливались стянуть рисовое зёрнышко из закромов Михалыча.
Помыкался домохозяином да и пошёл пристраиваться ночным сторожем в сельсовет. Прям так прибыл и произнёс – берите, сгожусь, а то умру от безделья и прокляну с того света. Вакансии не нашлось. Зато взял его к себе управляющим местный богатей Дима. Чем промышлял хозяин двухэтажного особняка Михалыча не беспокоило. В его введеньи имелись двор и кладовка. А, по сути, та же база, где воодушевлённый Михалыч оперативно решил организовать стратегический резерв всего и вся.
Здесь он был на своём месте. Виртуозно выискивал требуемый скарб и тащил, как лесной муравей, в подвал. Завёл амбарную книгу, куда регулярно записывал что когда и сколько куплено, отдано в текущее потребление и следует прикупить. На полках царил божественный порядок, как в операционной. Пронумеровано, прошнуровано и скреплено печатью, как говорится. Ассортимент, скажем сразу, был удивительный. В списках значились: спички двух видов, свечи восковые, зажигалки, бензин для последних, крупы, каши в банках, тушёнка, ножи, пилы, наждаки… А когда Дмитрий увидел в чеках «огниво» пошутил:
– Михалыч, ты к чему готовишься? К ядерной войне?
– Пусть будет, сынок. Товар копеечный, а практическая польза в лихой день огромадная, – обстоятельно отозвался Михалыч.
Больше Дмитрий не спрашивал, для чего ему в хозяйстве грифельные карандаши, школьные тетрадки и три бензопилы. В целом Михалыч держал дом в порядке, а то что покупает всевозможный хлам впору музей открывай это даже веселило Диму.
Михалыч окинул ещё сонным взглядом двор. Пусто. Стряпуху отпустили домой. А сами владельцы хором умчались на море.
– Эх, молодо-зелена. Таиланд! То ли дело у нас на озере. Живут в чистом раю и не видят. Ничего, пока ревизию произведу. Только бы Петрович подоспел вовремя, – раздумывал вслух Михалыч, щурясь уже совершенно родившемуся светилу.
Петрович его пожизненный товарищ. Он, конечно, не такой здравомыслящий и заикается, если психует, так что Михалыч готов придушить бедолагу, но когда встал вопрос о помощнике, то управляющий рассматривал только эту кандидатуру.
Притопать Петрович должен к десяти, а время шесть утра. Михалыч быстро направился поупражняться и принять водные процедуры. Имелись в обители и спортзал, и бассейн, но управдом предпочитал нарубить дров в баньку и свежую воду озера.
Когда к десяти Петрович не появился, Михалыч призадумался. Не в правилах друга было задерживаться. Но пока переживать не о чем и мужчина включил телевизор. Ящик недвусмысленно показывал рябь.
– Непорядок, – пробубнил Михалыч и сделал метку в свой гросбух, – позже взгляну. Может спутниковая тарелка чего. И тут заболело в правом подреберье, так что аж согнулся чуть не напополам мужик. И так в груди заныло, что тебе псина на луну голосит и нет просвета её тоске. Услышал он как будто бы голос Петровича за забором.
Вышел взглянуть. Может запнулся старый и лежит в канаве со сломанной ногой. Сложил ладони козырьком и правда, вон Петрович. Стоит на четвереньках в траве.
Ну да, он.
– Петрович! – кликнул управляющий и замахал руками, – Ты чего там на корячках делаешь? Упился с утра, паскудник?
Едва не бегом метнулся к другу. Петрович неуверенно стоял на четырёх костях и мычал. Михалыч подошёл и взял его под руку бранясь на чём свет стоит. Давнишний товарищ поднял голову и оборотился в сторону приятеля.
Михалыч оттолкнул друга словно обжёгся да так, что оба рухнули навзничь. Петрович продолжал важно мычать, а Михалыч начал креститься отчего-то левой рукой и молиться какой-то Ёшкиной родительнице.
Это определённо его приятель. Ветхая оглобля под метр девяносто, с копной сивых волос. Только вот глаза. Не было глаз, имелись бельмы и кожи не было на лице. Мясо и отрепья зловонные.
Как сидел так и пополз Михалыч сильно обдирая руки и седалище. После встал и не разгибаясь влетел во двор. Замкнул створку на все замки, но выдохнуть не мог.
– Чёрт, чёрт, чёрт. Это ведь… как его… нежить-то из американских фильмов. Зомбя!
Михалыч больно ущипнул себя за ляжку. Вскрикнул, ещё раз выругался и побежал в дом.
Телевизор хранил молчание, радио тоже, а телефон пиликал короткими гудками.
– Вот тебе и ядерная война. Вот тебе и конец света Михалыч, – суматошился насмерть напуганный управляющий, сползая в глубокий подвал. Там схватил рацию и полевой бинокль.
С чердака хорошо было видно, что Петрович, как серебряный баран стучится остатками черепа в плотно закрытые ворота, а рация похрипела и выдала «Мэй-дэй, мэй-дэй». Михалыч припал к биноклю.
В посёлке по дороге топали бабы-зомби. Видимо, в магазин, куда в эту пору подвозили свежий хлеб. Михалыч опустил руки, покачал головой, словно стряхивая морок, но понял, что не зря собирал свой запас, которому с той самой минуты не будет цены. Разве что сама жизнь.
Так начался день, который перевернул жизнь героя, но впереди долгий и трудный путь и его предстоит пройти, чтобы выжить.
КОГДА ЗАКОНЧИТСЯ ВОЙНА
София Гуревич
Май 1942 год.
Вера сошла с поезда в Самарканде и её обдало запахом пыли и теплом. Май, а уже так жарко! Она вышла с вокзала, огляделась. У кого бы спросить? Мимо пробегала девочка лет десяти со множеством косичек, в тюбетейке и ярком атласном платье.
– Пожжжалуйста, – обратилась она к девочке, – как пройти к заввводу?
– Завод? – Переспросила та, – иди так, – она показала прямо, – потом вот так, – она показала налево.
– Спасссибо, – поблагодарила Вера.
Девочка дёрнула её за руку.
– Вы голодный, пойдем к меня.
– Нет, нет, спассибо.
– Идём я потом отведу на твоя завод.
И Вера пошла за девочкой.
– А вы из Москва? – спросила девочка.
– Нет, иззз Ленинграда, – ответила Вера.
– А это далеко от Москва?
– Не оченнь.
Они дошли до маленького домика, девочка толкнула калитку.
– Захады!
Вера нагнулась, чтобы войти.
– Сув (вода), – девочка протянула ковш с водой.
Вера вымыла лицо и руки. Девочка дала ей полотенце.
– Иди, садысь.
На земляном полу лежал коврик и Вера опустилась на него. Девочка протянула ей пиалу с чаем, кусок лепешки и поставила рядом тарелочку с белой массой.
– Вот чой (чай), нон (хлеб), катык (кислое молоко), ешь.
– Спасибо, как тебя зовут?
– Зухра.
– Спасибо большое Зухра. А я Вера. Очень вкусно. А теперь покажи, где зззавод.
Они быстро дошли до завода. Вера ещё раз поблагодарила девочку.
– А вы приходить к нам ещё, – сказала девочка.
Вера прошла к директору. Завод был эвакуирован из Ленинграда. Муж Веры Борис работал главным инженером. Когда началась война у него была бронь и он мог бы остаться. Но он отказался от брони и пошёл добровольцем на фронт.
В августе 1941 Вера получила похоронку. Тогда она, певица Кировского театра, лирическое сопрано, исполнительница ведущих партий в театре, Эльзы в «Лоэнгрине» и Антониды в «Иване Сусанине», потеряла голос. Из театра пришлось уйти.
Ей удалось эвакуироваться из блокадного Ленинграда с пятилетней дочкой Танечкой. В дороге Танечка простудилась и умерла.
Вера из молодой красавицы с пышными каштановыми волосами и яркими синими глазами превратилась в седеющую старуху. Она постучалась к директору.
– Можно, Владимир Михайлович?
– Войдите. Кто вы?
– Я Вера Сайко.
– Верочка, простите, не узнал. Рад вас видеть. Как вы? Как Борис, Танечка?
– Борис погиб, а Танечка умммерла в дороге.
Он вздохнул.
– Ох, горе какое. Сочувствую вам. Чем могу помочь?
– Возьмите меня на зззавод рабочей.
– Что вы, Верочка, это совсем не для вас работа. А почему вы не с театром?
– Я потеряла голос после смерти Бори, а когда Танечки не стало, вот говорю еле-еле.
– Верочка, я вам помогу устроиться в госпиталь, всё-таки там не так тяжело, как за станком, а жить будете у нас. Мы с Марией Ивановной здесь сняли домик. Она главврач в госпитале, им там и санитарки, и медсестры нужны.
– Спасибо, Владимир Михайлович.
– Да не за что.
Вера начала работать в госпитале. И полы мыла, и перевязки делала. Жила сводками Совинформбюро, но новости были неутешительные. В редкие выходные она выходила осматривать достопримечательности города. Средневековая архитектура её восхищала.
Она любовалась древними памятниками: Регистаном, Гур-Эмиром, Шахи Зиндой. Как будто оживали сказки «1000 и 1 ночь».
Однажды один раненый спросил её.
– Извините, вы не Вера Сайко?
– Да, я.
– Я до войны был театре и видел вас в» Лоэнгрине». А почему вы сейчас не поёте?
– Я потеряла голос, а вы значит тоже из Ленинграда!
– Да, мне очень нравилось, как вы поёте.
– Спасибо, – Вера улыбнулась.
Раненого звали Олегом и когда у Веры бывали редкие свободные минуты, она разговаривала с ним, вспоминая родной и любимый город.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера: