Путешественница

– Да, сэр?

– Приведи заключенного по имени Джеймс Фрэзер. Живо.

Начальник тюрьмы возвышался над тяжелым дубовым столом, как над крепостью, которой тот в каком-то смысле был. Потными руками Грей оперся на гладкую столешницу, а в его шею врезался белый краешек тугого воротничка мундира.

Горели все имевшиеся свечи, и в кабинете было светло, словно днем. Дверь отворилась, и в комнату, звеня цепями, вошел узник. Сердце майора застучало еще сильнее. Пару раз ему уже приходилось видеть Фрэзера во время поверок во дворе (рыжая шевелюра и могучий рост не позволяли ошибиться), Джону Грею не выпадала возможность увидеть его лицо вблизи.

Фрэзер выглядел по-другому, не так, как тогда. Это стало для майора и облегчением, и в то же время потрясением: он помнил гладко выбритое лицо и взгляд, то угрожающий, то насмешливый. Однако теперь перед ним предстал человек с короткой бородой, державшийся хоть и с опаской, но спокойно. В знакомых Грею темно-голубых глазах не промелькнуло никакого узнавания. Арестант молча стоял посреди кабинета и ждал.

Грей откашлялся. Сердце не стало стучать медленнее, но хотя бы не мешало говорить.

– Мистер Фрэзер, – начал он, – благодарю вас за приход.

Шотландец учтиво кивнул в ответ. Он не стал упоминать, что у него не имелось особенного выбора, но выразительный взгляд дал это понять без слов.

– Конечно, вы желаете узнать, для чего я послал за вами, – сказал Грей. Выбранный тон казался ему ужасно вычурным, но поделать с этим он ничего не мог. – Появилось дело, требующее вашего содействия.

– И что это за дело, майор?

Голос остался прежним – низким, громким, гортанным, как обычно у шотландцев.

Собираясь с духом, майор сделал глубокий вдох. Он отдал бы что угодно за то, чтобы не просить помощи у этого заключенного, но вариантов не оставалось. Единственным человеком, который мог ему помочь на расстоянии многих миль вокруг, был Фрэзер.

– На болоте близ побережья нашли неизвестного странника, – с опаской сказал Грей. – Похоже, он тяжело болен, речь его непонятна и странна. Но… кое-что из сказанного явно относится к весьма важному… существенно важному для короны делу. Мне следует побеседовать с этим бродягой, узнать, кто он таков, и разобрать, насколько возможно, о чем он говорит.

Он сделал многозначительную паузу, однако Фрэзер не стал заполнять ее, а лишь молча ждал.

– К несчастью, – испустив очередной вдох, промолвил Грей, – этот бродяга изъясняется на смеси гэльского и французского, а английские слова вставляет лишь иногда.

Одна из кустистых бровей шотландца шевельнулась. Выражение его лица ничуть не изменилось, но было очевидно, что теперь он улавливает смысл происходящего.

– Я понял, майор, – негромко и насмешливо произнес заключенный. – Вы желаете, чтобы я перевел вам слова этого человека.

Опасаясь, что голос его выдаст, Грей лишь утвердительно кивнул.

– Полагаю, майор, мне придется отказаться, – сказал Фрэзер необычайно учтиво, однако блеск в его глазах говорил, что его чувства близки к чему угодно, но не к учтивости.

Начальник тюрьмы непроизвольно схватил бронзовый нож для разрезания бумаг из его письменных принадлежностей, стоявших на столе.

– Вы отказываетесь? – уточнил он, стиснув нож в кулаке и стараясь, чтобы голос не дрожал. – Я могу поинтересоваться причиной вашего отказа, мистер Фрэзер?

– Господин майор, я заключенный, а не переводчик, – вежливо ответил шотландец.

– Ваше содействие мы благодарно приняли бы, – произнес Грей по возможности солидным тоном, который не намекал бы на попытку подкупа. – При этом отказ подчиниться законным требованиям представителя власти…

– Господин майор, – перебил его гораздо более уверенным голосом Фрэзер, – и ваши требования, и тем более ваши угрозы совершенно незаконны.

– Но я не угрожал!

Бронзовый нож впился Грею в ладонь; пришлось ослабить хватку.

– Неужели? Ну, нет так нет, приятно слышать. – Шотландец обернулся к выходу. – Раз так, майор, то желаю вам доброй ночи.

Грей отдал бы все на свете, чтобы позволить Фрэзеру уйти. Увы, долг предписывал другое.

– Мистер Фрэзер!

Уже почти в дверях шотландец замер на месте, но не обернулся.

Грей глубоко вздохнул, собираясь с духом.

– Если вы согласитесь помочь, я отдам приказ вас расковать, – пообещал он.

Казалось, на лице узника не шевельнулся ни единый мускул. Однако, несмотря на молодость и отсутствие опыта, Грей был наблюдателен и неплохо разбирался в людях. Он заметил, как у Фрэзера дернулся подбородок и напряглись плечи, и осознал, что его самого немного отпустило беспокойство.

– Итак, мистер Фрэзер?

Заключенный медленно-медленно обернулся. На его лице, как и раньше, не отражалось никаких чувств, но это было совершенно не важно.

– Договорились, майор, – тихо сказал он.

Когда они добрались до деревни, было уже далеко за полночь. В окрестных домах не светились окна, и Грей мог только воображать мысли жителей Ардсмьюира, когда те в столь неурочный час слышали за ставнями топот копыт и звон оружия: они напоминали им о том, как десять лет назад по Горной Шотландии прошли английские войска, усмирявшие смуту огнем и мечом.

Бродяга находился в «Липе». Постоялый двор получил свое название потому, что возле него и в самом деле некогда росла липа, единственная на много миль в округе. Теперь от нее остался только большой пень, само же дерево, как и многие другие, извели на дрова солдаты Камберленда после Каллодена. Впрочем, название сохранилось.

У входа майор остановился и спросил Фрэзера:

– Помните наш уговор?

– Помню, – коротко ответил тот и прошел мимо.

В обмен на избавление от цепей Грей потребовал от узника, прежде всего, чтобы тот не пытался устроить побег по дороге в деревню и обратно; кроме того, исчерпывающего правдивого отчета обо всех словах больного; и вдобавок хранить тайну и не передавать узнанное никому, кроме Грея.

В помещении звучала гэльская речь. Хозяин постоялого двора встретил Фрэзера удивленным восклицанием, а обнаружив за его спиной красный мундир английского офицера, принял почтительный вид. У лестницы стояла хозяйка «Липы»; вокруг мелькали тени, отбрасываемые масляным светильником, который она держала в руке.

– Кто это? – удивился Грей, когда заметил еще какой-то черный силуэт, похожий на привидение.

Вместо хозяина на вопрос ответил сам Фрэзер:

– Это священник. Коли он тут, значит, этот человек при смерти.

Грей набрал в грудь воздуха; он стремился сохранить присутствие духа при встрече с чем угодно.

– Значит, мы не можем терять времени, – уверенно заявил он и сделал первый шаг по лестнице, скрипнувшей под его сапогом. – Вперед!

Загадочный бродяга скончался на заре. За одну руку его держал Фрэзер, за другую – священник. В момент же, когда священник склонился над умирающим и принялся бормотать что-то по-гэльски и по-латински, а затем проводить какие-то папистские обряды, Фрэзер откинулся на табурете с закрытыми глазами, но не отпустил небольшую костлявую кисть.

Могучий горец провел всю ночь возле умирающего странника, шепча ему слова утешения. Вставший в углу, чтобы не пугать никого своим мундиром, Грей был растроган подобной деликатностью и заботой.