Миры

–Мама, – прошептала она.

–Не называй меня так, – ответила женщина холодно. – Особенно на людях. Это меня старит.

Анна разочарованно отвернулась. Как бы она хотела иметь настоящую мать – понимающую и добрую. Но рядом, как обычно, была лишь глыба льда. И девушка всё больше замечала, что перенимает её черты, её повадки.

–Да, я согласилась выйти замуж, но я никогда не смогу полюбить этого человека.

Мама улыбнулась ей вежливо и ответила тоном учителя:

–Я никогда не любила твоего отца. Он мне даже не нравился. И что? Зато посмотри, какие у нас угодья. Какой дом. Разве ты в чём-то нуждалась?

–Да! – в девушке вдруг проснулось желание объясниться. – Иногда я нуждалась в тебе. В твоём понимании, общении, заботе.

Мать нахмурилась. Похоже, она теряла терпение, её красивые глаза метнули молнию.

–У тебя были хорошие няни и отличные игрушки. Чем ты не довольна?

–Но я не видела тебя.

–Погляди на меня сейчас, если хочешь, – её тон стал ещё более холодным. – К чему этот разговор? Хочешь поговорить о любви? О, моя дорогая. Неужели этот сын пастуха ещё засел в твоей хорошенькой головке? Или сын мясника?

Анна встала, сжала кулаки и с вызовом посмотрела на мать.

–Его мать учительница, а отец делает лекарства.

–Одним словом, простолюдины, – вздохнула женщина и одела перчатки.

Она часто одевала их даже в самое жаркое время, будто боялась испачкаться. Вокруг было много людей, и они ей казались грязными.

Анна молчала. Она знала, что спорить бесполезно. Она не будет услышана. Да и к чему приведёт разговор? Лишь к новым угрозам. А потому девушка решила, что просто запрёт своё сердце, как учит её мать.

–Моя милая, – сказала женщина, обмахиваясь своим белоснежным резным веером. – Любовь – это развлечение для бедных. Им больше не чем себя занять. Я бы даже сказала, что это не прилично – жить с человеком и питать к нему страсть и привязанность, это слепит, застилает глаза.

–А у тебя был любимый человек? – спросила дочь смело.

–Это не твоё дело! – вдруг закричала мать. Это было неожиданно. На несколько мгновений она потеряла контроль над собой, её глаза расширились, а голос дрогнул. Она сделала пару шагов назад, словно испугавшись чего-то. Впервые в ней было что-то настоящее, человечное… Но быстро угасло, потухло, растаяло.

Мать пожелала ей спокойной ночи, светски улыбнулась и удалилась, шурша юбками. Её шаги ещё какое-то время раздавались в коридоре, болью отдаваясь в сердце девушки.

Анна медленно опустилась на колени и хотела помолиться, но не знала кому и зачем. Боги не помогут ей. Молчаливые статуи так и будут стоять в прекрасных храмах, оставив людей на произвол судьбы. Девушка сжала руки и замерла. Ей вдруг стало холодно, но не было сил подняться и закрыть окно или укрыться одеялом. Плакать тоже не было сил. Желания пропали. Все оставили её, даже добрые духи. И самое печальное – она понимала, что когда-то её мать так же молилась перед свадьбой и, похоже, также будут молиться будущие дети, когда вырастут.

«Духи, помогите мне вырвать эту любовь из своего сердца. Помогите мне забыть. Я хочу ничего не чувствовать. Я хочу, чтобы моё сердце окаменело. Я хочу быть, как мама, чтобы все восхищались мной, моей выдержкой, манерой поведения. Будь проклят тот день, когда я научилась любить»…

Эндра сидела на полянке в окружении пшеницы и меланхолично улыбалась. Ей нравилось смотреть, как колосья покачиваются на ветру, как порхают бабочки над ними и неспешно плывут облака. Пшеница казалась бесконечным золотом, разлитым по полю, а шелест успокаивал и пьянил. Не хотелось ни о чём думать.

Ей надо было побыть одной. Хотя бы немного просто побыть здесь.

Когда-то давным-давно она гуляла с мамой по похожей поляне и смотрела на облака. Тогда жизнь ей казалась такой же чистой и тёплой, как эти долгие летние дни. Это было счастливое время, но оно закончилось…

Эндра встрепенулась – она заметила человека, что приближался к ней. Похоже, он был пьян, так как пошатывался и что-то пытался сказать. Женщина испытала раздражение. Вся идиллия была испорчена. Это человек подошёл чуть ближе и упал.

Ей хотелось развернуться и уйти, но что-то заставило вглядеться внимательнее. "Самый солнцепёк, – пронеслось в её голове. – Не хорошо оставлять его здесь одного. Я, конечно, плохой человек. Но не всегда".

Она приблизилась и неожиданно вскрикнула. Этот человек схватил её за лодыжку, он был слишком бледным, а пальцы холодными как лёд. На коже проступали некрасивые язвы.

"Воды!" – прошептал он дрожащим голосом. Эндра достала флягу с водой и отдала ему.

–Что случилось?

–Болезнь – кара богов, – медленно ответил он. – Врачи не могут помочь мне. Всё кончено. И я пришёл сюда. Здесь я вырос…

Каждое слово давалось ему с трудом, но было похоже, что он хочет сказать ей ещё что-то важное, что-то личное. Быть может, последнее. Она знала, что он не драматизирует, его часы и правда сочтены.

Он сделал несколько жадных глотков и стал что-то шептать.

Она наклонилась к нему ещё чуть ближе, ощущая этот тяжёлый странный запах.

–Я слушаю тебя.

Праздник конца лета отмечали с размахом – как Новый год. Готовились за месяц или больше: люди в радостном возбуждении покупали подарки, одежду и угощения, репетировали выступления, убирали улицы. В этот день девушки наряжались в новые платья и делали причёски, как на свидание. Отовсюду звучала музыка. Хозяйки готовили пышные пироги с мясом, запахи становились всё ощутимее. Катя часто слышала, что многие ждут этот день, ей передавалось радостное волнение и желание праздника.

Девочка утром вышла на улицу в приподнятом настроении и замерла… Все окна и двери были украшены белыми лентами, цветами и игрушками. Люди ходили в белой одежде, вручали друг другу белые подарки, накрывали лавки белой тканью и украшали дома белоснежными тканями. Маленькие девочки раздавали прохожим белые цветы и такие же конфеты, разбрасывали кусочки ваты, напоминающие снег. Катя была единственным человеком на улице, кто был в цветной одежде.

Она перестала улыбаться и старалась не думать о словах гадалки. «Беда опустится на город, когда он станет белым. Многие исчезнут», – страшное предсказание эхом раздавались в её голове. Девочка думала, что имеется в виду зима, и у неё будет достаточно времени убраться отсюда, но нет, всё наступило намного быстрее. Она старалась не вспоминать о предсказании, но получалось с трудом…

Начинались конкурсы и концерты. На этот раз Катя решила поучаствовать в спортивном состязании, так как за это вкусно кормили, а ей очень не хотелось готовить сегодня. Она записалась на главной площади и не могла дождаться назначенного времени.

В этом состязании участвовали девочки от четырнадцати до семнадцати лет. Для них приготовили специальную площадку почти в километр длиной. Набралось не мало зрителей, они начали подбадривать участников, столпившись вокруг. После звона колокола участницы рванули вперёд.

Кате нравился этот накал страстей, эта борьба. Эмоции захлёстывали её сознание. Краем глаза она видела своих соперниц и не хотела уступать им ни на шаг. Весь мир сузился до этого соревнования. Словно из другого мира доносились крики зрителей. Пару раз девочка услышала своё имя, но не могла отвлечься. Ей безумно хотелось победить и доказать всем, что она что-то может. А потому она терпела боль в животе и продолжала бежать так, будто от этого зависит её жизнь.

Катя гордо прибежала двадцатой из двадцати четырёх девушек. И всё же была довольна собой. «А всё не так плохо, как я думала», – гордо решила она.

Ей почему-то не запомнилось, кто пришёл первым. Но запомнилась девочка – её ровесница, пришедшая второй. Её звали Вилла. Катя столкнулась с ней, когда получала заработанные угощения и девочки, отдышавшись, улыбнулись друг другу. Катя только сейчас поняла, что ей очень не хватает друзей её возраста. Внезапно в голове вспыхнула фраза гадалки: «Один друг уйдёт к золотым полям умирать». Катя встряхнула головой, стало не по себе… И всё же брат был прав, это всё фокусы ведьмы, она просто хотела сказать что-нибудь загадочное и произвести впечатление. Ей удалось…

Катя быстро уплела половину полученных подарков и прогулялась с новой знакомой. Вилла оказалась милой, но немного замкнутой девочкой. Кате нравились эти чуть грустные глаза и неровная стрижка. Она слушала истории о жизни новой знакомой с удовольствием и иногда рассказывала свои…

Когда сумрак опустился на город, Анна выбралась на улицу и отправилась в центр города. Ей хотелось сбежать хотя бы на пару часов из этой клетки, ощутить воздух свободы, почувствовать себя живой, забыть обо всём, прежде чем она продаст себя нелюбимому человеку…

Горели костры, люди праздновали конец Белого дня. Анна знала, что мать будет очень зла, если узнает, что девушка здесь. Но стало уже не важно.

Звучала необычная музыка – яркая, страстная, сильная. И девушка присоединилась к тем, кто танцевал. Никогда раньше она не позволяла себе этого, но сейчас ощущала вдохновение и счастье. Она выражала свои чувства – своё отчаяние и скорбь, своё презрение к себе же и ту любовь, что ей предстояло похоронить в своём сердце.

«Я закопаю свою боль в песок глубоко, пусть лучше звёзды плачут вместо меня», – пела слепая певица в белом сияющем платье и каждая фраза чем-то отдавалась в сердце Анны.

Пошёл дождь, но костры стали только ярче, люди – более шумными, а её танец чуть более чувственным. Мокрые волосы облепляли лицо и плечи, но душа её сияла, как солнце.

Так прошёл час или два. Она отдавалась музыке и не думала ни о чём. Каждое движение было освобождением. Каждый шаг – смелым, улыбка – искренней… Слепая певица перестала петь, и музыка стала иной. И Анна вдруг вспомнила, что этот вечер – лишь короткая передышка. И она смирится, сделает всё, как ей скажут.

На несколько мгновений девушке захотелось убить себя. Оборвать эту бессмысленную жизнь – это казалось так правильно и желанно… А ещё лучше найти Его, такого любимого, родного, убежать с ним из дома, забыть своё прошлое… Но дождь продолжался, музыка становилась ещё громче и песня всё больше западала в душу.

Девушка опустила руки и перестала танцевать. Толпа двигалась вокруг неё в странном безудержном веселье. Одежда была мокрой насквозь. Появилось ощущение опустошения, безразличия и грусти. Девушка наблюдала за толпой и медленно побрела куда-то, ей хотелось выпить вина. Как можно больше – чтобы забыться. Но все таверны вокруг наверняка были забиты.

И неожиданно где-то там под мостом она увидела Его, сердце болезненно сжалось. Казалось, боги смеются над ней. Зачем этот человек здесь, когда она так сильно пытается не думать о нём?

Его звали Корин. Он выглядел таким же потерянным, как она. Стоял и смотрел в даль. Высокий красивый брюнет с грустными карими глазами… Проследив за его взглядом, девушка поняла, что он смотрит на её дом. Они оба застыли на какое-то время. Парень стоял так довольно долго и неотрывно смотрел в этом направлении, а девушка была под навесом и, сдерживая слёзы, смотрела на него. Анна хотела вобрать в себя каждое мгновение, чтобы вспоминать когда-нибудь потом. Какая всё-таки красивая у него осанка, как жаль, что он не улыбается сейчас. Если бы она увидела его улыбку – она не смогла бы устоять и помчалась к нему, как девчонка…

Когда он ушёл и растворился в толпе, девушка почувствовала и боль, и облегчение. Как будто это был всего лишь сон… И медленно побрела к дому. Всё-таки надо вернуться так, чтобы никто не заметил. За неё уже всё решили.

Каждый шаг давался трудно, но Анна заставила себя улыбнуться. Ей придётся научиться это делать, даже если совсем не хочется. Улыбаться всем гостям на свадьбе, а их будет так много. Улыбаться мужу, даже если презираешь его. Так делала мать. И ей придётся учиться этому навыку…

-Мне кажется, я растолстела, – драматично простонала Катя, глядя в зеркало. Она ощупала свою талию и повертелась немного. – Местные пироги не идут мне на пользу.

Это было утро, Эндра спокойно потягивала горячий чай и наблюдала, как девочка фыркает и крутится у зеркала. Это продолжалось уже довольно долго.

Женщина вздохнула и закатила глаза.

–Если тебе не чем заняться – приберись. Ты только и делаешь, что разбрасываешь всё, что только можно. Почему твой шарфик свисает с люстры?

–Ты прям как моя мама.

Эндра отмахнулась от её замечания.

–А лучше приготовь обед… Но только не мне. Я не планирую умирать сегодня.

Девочка не обиделась, она уже привыкла к её сарказму.

–Неужели тебе не нравится моя стряпня?

–Я чуть было не подумала, что повар пытается всех отравить! – воскликнула Эндра. – Это было коварно и безжалостно.

–Ну да, я согласна, что со специями я слегка переборщила.

–Слегка?!

–Зато некоторым понравилось! И вообще я старалась! И кстати, почему ты думаешь, что я не могу быть вражеским шпионом? – Катя отвлеклась от зеркала и гордо подняла подбородок. – Может, я только выгляжу хорошей девочкой?

–Враги подослали бы кого-то посерьёзнее. Не обижайся.

–Что? Ты считаешь меня глупой?

Девочка сверкнула глазами.

–Нет. Шпион не стал бы визжать посреди ночи из-за паука, – Эндра лукаво улыбнулась ей.

–Между прочим, паук был очень большой! И смотрел прямо на меня!

–И поэтому ты разбудила весь район, растолкала Фейна и заставила спасать тебя от этого монстра?

–А что мне оставалось делать?!

–В следующий раз лучше буди меня.

Катя обиженно надула губки и отвернулась в театральном жесте. Но она недолго провела в молчании, ей хотелось пообщаться.

–Эндра, ты разлюбила Фейна? – спросила девочка невинным голосом.

–Чего? – женщина чуть не выронила чашку из рук и округлила глаза… Застыла на пару мгновений. Ей хотелось стукнуть Катю, но та выглядела такой беззащитной.

–Иногда ты смотрела на него так загадочно, – робко заговорила девочка, потупив взор. – Ты так задумчиво улыбалась, когда тебе казалось, что никто не видит. А сейчас смотришь в окно, будто ждёшь каких-то событий.

–Ты что-то много болтаешь сегодня! – воскликнула Эндра…

На самом деле, иногда она вспоминала Харлона. Но уже спокойно и почти с благодарностью, ей было приятно, что он ушёл из её жизни, не оставив ни боли, ни разочарований, как раньше. Он заставил её по-новому взглянуть на всё и по-настоящему ценить то, что было рядом…

Эндра даже не стала спорить с девочкой или злиться, только укоризненно посмотрела на неё и отправилась на тренировку, оставив Катю одну. Но та не планировала скучать.

Утро было чудесным, и Кате ужасно хотелось порадовать себя чем-то. Мороженое в этом мире не продавалось. Все интересные кафе были ещё закрыты, и тогда она направилась в магазинчик украшений.

Все девочки в округе обожали это место. Там продавались изделия на любой вкус и кошелёк, для Кати всегда было мучением пройти мимо и не заглянуть внутрь. Браслеты, бусы и другие красивые вещи здесь создавались вручную и были на удивление изящными, яркими. Катя всегда теряла минимум час в этой лавке и уходила с покупкой – счастливая и воодушевлённая.

Когда она отворила большую серебристую дверь и вошла внутрь, было очень тихо. Катя прошлась мимо блестящих полок, заполненных изящным товаром и через пару минут позвала, но никто не ответил. А потом послышались шорохи где-то там в подсобном помещении, какой-то скрежет и стон.

Девочка растерялась на несколько мгновений, не знала, что делать. Она была одна, а звуки продолжались, и стон стал отчётливее. И вдруг наступила тишина – ещё более пугающая… Катя побежала туда и застыла, увидев человека, лежащего на полу.

Девочка узнала его. Это был хозяин лавки – мужчина лет сорока с усами и большими карими глазами. Обычно такой весёлый и добродушный… Но сейчас он изменился – его лицо осунулось, а кожа стала очень бледной, почти голубоватого оттенка с заметными язвами. Он закатывал глаза и хрипел, согнувшись в неестественной позе.

–О, Боже! Могу я вам помочь?! – воскликнула девочка, он не отвечал, и тогда она попятилась. – Лежите здесь, я позову лекаря!

Она рванула из лавки и чуть не споткнулась, когда поняла одну вещь. Предсказания гадалки начинали сбываться; ей вспомнились слова: «Хозяин браслетов падёт»…

Прошло немало времени прежде, чем она нашла лекаря – это был бородатый мужчина средних лет в длинном сером кафтане, около него суетилось пара учеников и старушка с ящиком каких-то лекарств, а рядом была больница. Мрачноватое белое здание казалось пугающим призраком на шумной и яркой улице. Катя заговорила, стараясь как можно быстрее и понятнее обрисовать картину. Лекарь выслушал её и кивнул, дал короткие указания помощникам, а потом вздохнул и сказал: «Уже третий такой за сегодня».

–Что значит «третий»?! Сейчас же раннее утро! – воскликнула Катя.

Врач ничего не ответил, только достал из сундука книгу и начал пристально изучать её.

–Вы ведь знаете, как ему помочь, да? – спросила Катя с некой надеждой, но что-то ей подсказало, что дела у «хозяина браслетов» идут не очень. Лекарь неохотно оторвался от книги и многозначительно посмотрел на Катю, потом на старушку и снова продолжил читать.

–Дочка, а кем ты приходишься больному? – спросила бабушка, ласково улыбнувшись. У неё был приятный, чуть хриплый голос.

–Я просто покупатель в его лавке.

–Ты его трогала?

–Нет.

–Ну, вот и отлично. Ступай, деточка, по своим делам.

–Пожалуйста, сделайте что-нибудь, этому человеку плохо.

–Мы разберемся.

Лекарь не сдвинулся с места и продолжил не замечать Катю, а бабушка с задумчивым видом достала две склянки и стала их разглядывать на свет. Девочку возмутило это, она растерялась и не знала, как поступить. Нужно ли искать другого врача? Она собиралась уйти, когда в помещение ворвалось пара мальчишек. Они запыхались, и им потребовалось несколько мгновений, чтобы перевести дух.

–Ещё двое. Женщина лет тридцати у фонтана неподалеку и дедушка на соседней улице.

Катя ощутила непонятную нарастающую тревогу.

–Это эпидемия? – спросила она.

–Тихо! – воскликнул доктор и уставился на неё. – Нам не нужна паника! Мы пытаемся установить, откуда это идёт и что с этим делать, – его голос был суховатым и резким, но что-то в его глазах успокаивало её. – Девочка, если хочешь помочь – мы дадим тебе работу, если нет – то до свидания, не мешайся. Но пойми, паника ни к чему.

Она колебалась несколько мгновений и всё же кивнула.

–Я готова.

–Уверена? Это не просто развлечение, придётся работать весь день.

–Да, да, – Катя ответила спокойно и твёрдо. – Я столько городов объехала, что многим и не снилось. Я уже не так избалована, как раньше.

–Хорошо, – голос лекаря смягчился, а в глазах появилось тепло. – У тебя есть друзья, которые составят тебе компанию?

Катя решила, что не должна страдать одна и разыскала брата. Тот был не в восторге от мысли, что придётся работать бесплатно, но всё же согласился. И тогда работа началась…

Когда все праздничные дни закончились, Вилла поняла, что пора навестить дядю, вручить ему подарок и пообщаться с ним. Она радовалась этому.

С ним всегда было интересно, он рассказывал истории, шутил, иногда становился очень понимающим и добрым. В отличие от её братьев он всегда находил время побыть с ней. Лишь ему девочка могла доверять, как старому другу…

Но в последнее время он стал немного иным. Дядя влюбился в какую-то девушку, но не называл её имени. И всё было хорошо по началу, он был задумчиво-счастливым, улыбался, шутил, что-то напевал себе под нос, но последние дни всё изменилось. Всё испортилось. Он стал походить на усталого больного человека, сидел дома, почти не выходил. Лицо было потерянным и несчастным. Виллу посылали к нему с пирожками и фруктами.

На этот раз он открыл дверь, и Вилла поняла, что он и правда болен. Всё стало хуже.

Он был очень бледным, худым, а глаза стали чуть опухшими красными.

–Проходи, – сказал он строго. – Садись на табурет, но не подходи ко мне.

Девочка послушалась. Всем своим существом она ощутила беспокойство и страх, заползающий под кожу. Она вдруг поняла, что с ним случилась беда. И это та самая болезнь, о которой ползли страшные слухи.

На несколько мгновений он смягчился, и в его глазах было то тепло, которое она так любила в нём.

–Пожалуйста, не приходи сюда больше, это может быть опасно, – заговорил он решительно, глядя ей в глаза. – Я болен. Но сейчас я в таком состоянии, что мне не важно, что случится со мной… Моё сердце разбито. Возможно, ты поймёшь, когда вырастешь, но я надеюсь, твоя история будет другой, счастливой, – он тяжело вздохнул и сказал. – Вилла, если бы у меня была дочь – я бы хотел, чтоб она была похожа на тебя. Я хотел бы увидеть, как ты растёшь, становишься взрослой, выходишь замуж. Мне так жаль…

Вилле стало так плохо, как не было никогда. Самый лучший, самый понимающий человек покидал её навсегда. Он словно ускользал от неё, растворялся в воздухе. Это не могло быть правдой! Просто не могло… Девочка ощутила потерю и одиночество. Она пыталась что-то сказать, но не могла вымолвить ни слова. Плакать тоже не получалось. Это было состояние шока.

Дядя говорил с ней какое-то время, а потом помедлил пару мгновений и спросил:

–Ты можешь сделать для меня одну вещь?

–Да, конечно! – воскликнула девочка. Она могла бы сделать многое для него. Мужчина улыбнулся так, как умел только он – тепло и естественно. Даже сейчас он будто пытался утешить её.

–Возьми письма на окне и передай по месту назначения. Это всё, чего я хочу. А потом уходи, мне опасно беседовать с тобой.

Вилла растерянно вошла в комнату. Совсем не хотелось верить в плохое, словно он просто шутит и в любой момент кто-то из её братьев выскочит из-за угла. Но этого не было.

На окне лежало три письма в белоснежных тонких конвертах. Дрожащей рукой девочка взяла их и удивлённо посмотрела на дядю. Он кивнул.

Вилла хотела его обнять, но он дал понять, что нельзя. Она попрощалась смазано, выскользнула на улицу и только сейчас взглянула на конверты внимательно. На одном из писем стояло имя бабушки Виллы – его матери. На другом был неровно написан незнакомый адрес и женское имя. На третьем конверте было просто написано: "Вилла". Девочка, пошатываясь, брела вперёд, пока не дошла до ступенек какой-то лестницы, села и дрожащими пальцами развернула конверт.

"Дорогая Вилла, мне очень жаль, но, возможно, я больше не увижу тебя, – его почерк был таким же неровным и родным, как и прежде. Слёзы застилали глаза, было трудно читать, но она продолжала и старалась запомнить каждое слово. – Я надеюсь, ты будешь хорошо учиться. А потом вырастешь и займёшься любимым делом. Чем-то таким, что будет зажигать тебя, как яркую звезду. Ты становишься такой красивой, когда делаешь что-то, что нравится тебе! И пусть твои желания сбудутся – большие и маленькие, и даже такие, о которых не хочется говорить. Ты знаешь, я ни о чём не жалею. В моей жизни было много прекрасного. И я встретил женщину, с которой хотел бы состариться, но этому не бывать… Мне хочется пожелать тебе лучшего. Если лекарство не будет найдено – знай, что я люблю тебя. Я рад, что я – твой дядя. Прости меня".

В городе началась эпидемия. Всё больше и больше людей попадали в больницы, но врачи не знали, чем помочь. Тело обесцвечивалось, у человека появлялась слабость, язвы на коже, потом пациент впадал в состояние, напоминающее кому, а позже наступала смерть. Врачи могли лишь продлить процесс болезни, облегчить состояние больного, но не могли понять, как вылечить это.

Напряжение в городе нарастало, появлялась паника. В любой момент могло что-то произойти – драки, ограбления, разрушения зданий. Иногда начинались выкрики:

–Мы изменим всё! Да здравствует новый Король. Новые правила! Новая жизнь!

Катю и Олега невольно пугало всё это. Было понятно, что нынешний Король не будет уступать своё место просто так. Начиналась гражданская война – бессмысленная и ожесточённая.

На самом деле, Катя не считала, что жизнь вокруг трудна и невыносима. Многие трудолюбивые люди делали неплохую карьеру, строили дома, покупали то, что им хотелось. Было много школ, лечебниц, развлечений. Люди чувствовали себя в относительной безопасности, пока не началось это.

Бунтари предлагали сломать систему, но они не объясняли, что будет потом. Не предлагали чего-то лучше. И больше всего пугало то, что могла начаться бойня, беспощадная борьба уже забирала жизни…

Всё чаще раздавались выкрики из толпы:

–Долой короля! Он ничего не делает! Богачи пируют на наших деньгах, пока мы умираем!

Как-то раз Катя видела, что такие «недовольные» получали деньги за свой труд. Конечно, девочка не знала, чем занят король, но вся эта история ей напоминала, как те же люди кричали перед детским концертом о несправедливости, но даже не пошевелились, чтобы помочь. Никто из них не потратил ни минуты на общение с детьми. Так было и в этот раз… В лечебницах были нужны волонтёры. Всё больше и больше людей оставляли свои рабочие места и приходили в эти мрачные здания, чтобы помогать. Но бунтари зачастую были не из их числа.