Что мы будем делать с Фрэнсис?

– База, потерпевшая, если можно так выразиться, пытается вскрыть игровой

аппарат с четвертаками.

– Зажевало монету?

– Она не хочет ничего говорить, но орет про свои деньги. Мы попросили ее

показать документы, в ответ она запульнула сумкой в Шеппа. Ему поцарапало лицо острым хольнитеном.

– Хольни чем?

– Заклепка, сэр.

– Отдайте мою ебаную монету!

– Мэм, мы вернем ваши деньги, но сейчас вы должны отойти от машины и

убрать руки за голову, мэм. Это для вашей же безопасности. Вы покалечили полицейского, это серьезный проступок.

– Я выиграла в этом хватателе честным путем, а этот сукин сын зажал

МОЙ лишний четвертак! Я это так не оставлю!

– 415-ый, что с Шеппом? Нам вызвать скорую?

– Он разговаривает со спутником потерпевшей. Кровь остановил, это мелкая

ссадина.

– Уладите конфликт?

– Стараемся, сэр.

– И не смейте подходить ко мне! Марк, не разговаривай с ними!

– Мэм, мы все пытаемся помочь вам, но вы никак не можете успокоиться. Один

звонок в сервисную службу автомата отделяет вас от ваших денег, но для этого вы должны слушать то, что я вам говорю. Пожалуйста, мэм, поднимите руки, медленно отойдите от машины и встаньте на колени….

– Я?!? На колени?! Да пошел ты нахуй, чмошник в погонах! Я даже ради

минета на них не встаю!!! Подтверди, Марк!

– Это правда…

– Мэм, этот тон не доведет вас до добра… База, ответьте. Потерпевшая идет

за сумкой. Кажется, она замахивается в Шеппа.

– Боже, каждую ярмарку одно и то же – полоумные кретины жаждут халявы…

Я что, Джек Бойд[4 - Главный герой This is the Police.] какой-то? Хорошо, что в этот раз обошлось без фанатов покемонов… Ладно, 415-ый, применяйте тазер.

Где-то зашелестело фантиком. Небольшой двортерьер белого цвета с черными пятнами жмурился и копал рядом с конфетой. Потом ненадолго останавливался, как бы нашептывая себе что-то про награду за хорошее поведение, потом опять жмурился и копал. Увидев Марка, заходящего в комнату, пес ринулся к детской кровати и отчаянно завиляв хвостом, принялся ревниво копать кокосовый матрас Фрэнсис. Тут и там на пододеяльнике с Черепашками-Ниндзя (его купила мама Марка) виднелись небольшие продолговатые следы от когтей. Избавиться от этой надоедливой привычки псу не помог ни ветеринар с 15-летним опытом работы, ни успокоительные капли, которые посоветовал выгульщик собак.

– Что? – спросил у собаки Марк.

Пес приоткрыл рот и нервно тявкнул.

– Тебя тоже любим, не переживай.

Пес опять тявкнул, но теперь гораздо тише. Он убрал лапы с матраса и подошел к Марку, опустив голову вниз. Тот почесал ему темечко и собака убежала из комнаты. Снова зашелестел фантик.

– Марк!

– Джен, тссс! – прошипел он.

Фрэнсис почти засыпала под колыбельную, доносящуюся из ракеты. Малышке едва исполнился год, и все что её заботило – это хорошая бутылка подогретой в микроволновке смеси и здоровый 4-х часовой сон. Марк попятился из детской, норовя задеть тумбу у двери ногой, но в этот раз его неуклюжесть дала сбой, и аккуратно закрыв дверь, он выдохнул.

Джен нарезала желтый болгарский перец на новой пластиковой доске, тоже купленной в мегамаркете на распродаже, только ко дню всех святых. По всему торцу красовались злые волшебники с рогами и в колпаках. Они образовывали гирлянду. Рядом стояла собака и с искрой в глазах выпрашивала себе кусок перца. Бабблз был всеядным. Он еще не знал, как ему повезет, когда Фрэнсис вырастет и будет раскидывать по полу недоеденные остатки, например, пиццы или шоколадного батончика.

– Ягнятина, которую я вчера купила… Можешь понюхать?

– А что с ней?

– Просто запах… Не знаю. Проверь, мне она пахнет носками.

– Джен, это молодой барашек. Он молочный.

Она посмотрела на него косо и вскинув одну бровь.

– Конечно, главный нюхач в доме – это я, – сказал он себе под нос.

Приоткрыв сорванную пленку, Марк продегустировал запах. Плечико ягненка пахло очень недурно, учитывая что его еще не приготовили, но слегка отдавало кровью, как свежее, едва срубленное с каркаса мясо. Положив лоток на стол, он сложил пальцы и поцеловал их на «итальянский» манер.

– Экстра примо гуд, мистер Колман, сэр[5 - «Поменяться местами» с Эдди Мерфи и Дэном Эйкройдом.].

Джен усмехнулась и принялась начищать клубни картофеля экономкой. Ее, кстати, давно хотели выкинуть, потому что любой, кто к ней прикасался резал себе пальцы и происходило это с завидной регулярностью. Проблема была в лезвии – оно было не плоским, а с зазубринами. Попадешь таким по пальцу и одним пластырем уже не отделаешься. Но у Джен был опыт. Тоненькая шкурка сорта Марис Пайпер падала в раковину, голая картошка в свою очередь прыгала в кастрюлю, пальцы были в безопасности, а маленькая белая собака с черными пятнами тихо, едва заметно поскуливала, надеясь получить что-то вкусненькое.

Марк посмотрел в телефон. Было без 5 минут 5 вечера, а это означало только одно – скоро будет передача Томаса Эспозито, его любимого ведущего. Эспозито был главной фишкой и двигателем прогресса канала BGC. Его смотрели от мала до велика, в основном те, кому была небезразлична судьба родной страны. Да, в наше время его все чаще называли пропагандоном, либералы снимали целые расследования о его виллах и ранчо, но персона Эспозито казалась непотопляемым ледоколом. Его нарочитый оптимизм, белозубая улыбка во весь рот, красивый загар и зачес на правую сторону оставались его неизменными атрибутами уже 23 года. За этот срок он пропустил лишь одну съемку, да и ту из-за того, что на выборах президента снимался в агитационной рекламе кандидата от республиканцев. Поговаривали, что за эту съемку телеведущий получил в вечное владение один из этажей нового ЖК в столице, с видом на башню BGC. Слухов о ведущем было предостаточно, но он не считал нужным хоть как-то отвечать своим противникам. Его незыблемость в глазах постоянных зрителей шоу вызывала тошноту у противников, едва те слышали первые мелодии джингла передачи.

Марк никогда не был ярым патриотом. Он начал смотреть Эспозито еще в детстве, когда была жива его бабушка. Она смотрела каждый эфир и была уверена в честности и правоте взглядов ведущего. Нет, она не была тупой и наивной, прекрасно понимая, что все домыслы о его огромном состоянии скорее даже были преуменьшены. Просто Томас Эспозито с каждым годом все больше и больше трансформировался из человека в символ. Его фанаты воспринимали его как Санту, который трижды в день сообщал о том, что интересы государства растут, ширятся, и оно простирает свое влияние все дальше за пределы реальных амбиций. Враги же воспринимали его как говорящую голову, которая получает деньги за оды в адрес правительственных деятелей, представителей вооруженных сил, и тех, кого ведущий лично считал героями страны, а таких было много.

Насмотревшись на Томаса в детстве, Марк решил не изменять этой традиции после кончины бабушки, и продолжил смотреть ведущего №1. Когда они съехались с Джен, (которая, кстати, придерживалась довольно радикальных взглядов) ей было сложно понять, зачем он смотрит эти выпуски новостей. С течением времени и благодаря многократным просмотрам, она научилась вычленять для себя весь смех ура-патриотизма, которым Эспозито орудовал как астрофизик, объясняющий теорию струн восьмикласснице, и уже не так противилась этой привычке Марка. В конце концов даже у дерьма есть поклонники.

– Тыкни в пульт, – протянул Марк.

Джен посмотрела на него и потрясла руками, которые были грязными от картошки. Марк виновно кивнул и сам взял пульт со стола. Цифры 1 и 2 на нем были затерты и навсегда скрылись от посторонних глаз. Он нажал на них и телевизор через секунду ожил. Там шла реклама подгузников.