Феномен одиночества

– Совет Надонии постановил отправить вас двоих к Большой Мамочке и попросить помощи, – успокоившись, проговорил Ольхов и пояснил решение, касающееся наказания Рэйчел, – С вами двумя она будет гораздо откровеннее, чем с экспедицией научной группы.

Профессор беспомощно смотрел на нас и ждал ответа.

– Я бы с удовольствием… – Рэй показала зубы сквозь свою любимую злобную ухмылку, – Только каждая моя командировка из этой болотной тюрьмы выглядит, как дополнительное наказание…

– Совет Надонии решил, что вы полностью осознали свою вину и не представляете опасности! – радостно затараторил Ольхов и даже подскочил с кресла, уронив с коленей планшет и какие-то прототипы.

– Я бы в другое время сочла это оскорблением, но вижу, что вы просто не в себе, – Рэй пожала руку начальнику колонии нарочно слегка сильнее, чем нужно, чтобы причинить неудобство.

Когда мы вышли из кабинета, я спросил:

– Зачем ты издеваешься над ним?

– ПОТОМУ ЧТО, – Рэй выделила это слово, – Он становится тюфяком. Ему не подходит управлять целой планетой. Я ассистировала ему на операциях и знаю, каким твёрдым начальником он может быть.

– Так скажи ему об этом!

– И лишить себя такого развлечения? Пойдём собираться.

Яхту передали мне в частное владение, и Анни пыталась напроситься в пилоты, но её уговорили пойти в центр подготовки для курсантов. Я летал в основном один, пару раз с женой, когда её посылали в рабочие командировки.

На этот раз мы сделали остановку на крупной станции координации действий флотов. Там часто бывала Смешная, и очень хотелось узнать новости из первых уст. Она с командой большую часть времени проводили в питейных заведениях, где договариваться с вожаками рейдеров было гораздо легче.

В тёмном уголке бара Айдар обнимал зарёванную Василису. Я не мог даже представить её такой. Мы с Рэй молча сели рядом.

– Эджус… – произнёс Айдар и залпом выпил рюмку.

Смешная повернула опухшее лицо и тихо прошептала:

– Я ведь когда-то их обоих хотела съесть. Таскала за собой, как консервы… Я была зверёнышем, а теперь… – главарь самой большой банды пиратов махнула рукой и уткнулась в плечо мужа.

– Мы должны были вести переговоры с одними отморозками, – начал рассказ Айдар, – Прилетели. Оказалось, что они с самого начала хотели получить за нас выкуп, но потом прочитали в открытой сети Союза, что на наших основных планетах вообще не используются деньги. Их умишки осмыслили это по-своему, решили, что Союз нищее государство, и разозлились. Заблокировали нас на корабле. Эджус болтался снаружи рейдерской станции и принял бой со штурмовиками, а мы с Васей прорвались к челноку, но не смогли открыть шлюзовые ворота. Тогда Эджус врубил форсаж на полную и пробил кораблём брешь. Мы вот выбрались…

Василиса снова посмотрела на меня и добавила:

– Знаешь, что он прокричал перед смертью? Этот циничный ублюдок? Эта ходячая язва? Он подал все остатки энергии на передатчик и проорал: "За мир! За Советы!" Теперь по галактике бродит этот сигнал. Так и назвали: крик Эджуса Петуша. Даже те рейдеры, что не хотели присоединяться к нам теперь идут в бой с этими словами. Понимаешь, что он сделал?

– Понимаю… – ответил я дрожащим голосом.

Рэй подошла к Василисе и крепко обняла её. Мне стало стыдно, что я не участвовал непосредственно в войне, но меня не пустили на фронт, сказали, что в тылу я нужнее – посол к Большой Мамочке.

Мы долго сидели и вспоминали нашу экспедицию, а потом Смешная наконец уснула, и Айдар отнёс её в номер.

– Мы обязательно построим нормальный мир без войн, – тихо сказала Рэй мне на ухо и поцеловала, – Пойдём.

***

Тронный зал Мамочки сильно изменился, стал похож на просторную квартиру с самой обычной мебелью. Сама хозяйка сидела в большом кресле-мешке с ногами и читала какую-то бумажную книгу.

– Отключение установки будет вызывать флуктуации ещё очень долго. Скорость света ведь ограничена и возмущения не могут распространятся быстрее. Я выдам вам часть технологий, чтобы сгладить все эффекты, – книжка легла на тонкие колени, а лавандовые глаза разглядывали гостей с искорками любопытства.

– Ты обещала не читать мысли, – с упрёком сказала Рэй и подтащила себе кресло поближе к Мамочке.

– Это было очевидно. Есть ещё вопросы?

Рэйчел хихикнула:

– А поговорить?

– Ты же понимаешь, что я испытываю к тебе смешанные чувства. Мне стыдно.

– Кто старое помянет… – Рэй получала удовольствие общаясь с комплексной омега-структурой, каждый раз замечая всё возрастающую человечность.

– О чём хочешь поговорить?

– Мам, – неожиданно, с совершенно детскими интонациями начала Рэйчел, – Я простила и поняла тебя. И поняла, что Гегемонию нельзя было развалить изнутри – ты уравновешивала каждое противоречие.

Большая Мамочка согласно кивнула.

– А ещё, – продолжила Рэй, – Ты скоро станешь бабушкой. Хочешь вместе нянчиться с малышом?

– Это твоя очередная злая шутка? – лавандовые глаза вспыхнули болью и негодованием.

– Нет, мам, я серьёзно.

***

– Она ведь почти собрала свою личность до целого, – спросил я, заводя яхту на посадочную площадку посреди болот.

– Ага, – ответила Рэйчел, – Прямо как я после встречи с тобой.

– Тебя освободили. Куда теперь направимся?

– Слав, а мне нравится Надония. Она на глазах превращается в цветущий сад. Здесь детям будет хорошо.

– Детям? – переспросил я.

– Я решила основать здесь школу. Воспитывать новых людей для будущего. Они ведь должны стать лучше нас.

Спускаясь по трапу, я глубоко вдохнул влажный воздух, приятно пахнущий прелой растительностью и цветущими деревьями. Усталость последних месяцев куда-то пропала. Мы с Рэйчел держались за руки и, несмотря на продолжающиеся в разных уголках обитаемого мира жестокие бои, точно знали, что всё будет хорошо.