Феномен одиночества

3.16 Выход к людям

За отведённое время я успел даже больше, чем рассчитывал. Текст "Писания" получился внутренне непротиворечивым, легко читаемым и запоминающимся – прекрасный образчик идей тоталитарной военной диктатуры олигархов с незаметно вплетёнными туда крупицами прогрессивного знания – маленькими зёрнами истины, которые ускорят разложение Империи и подведут её к трансформации. В последний, десятый день Махдиф принёс мне свёрток.

– Погляди! Наши редакторы даже не нашли, что исправить.

Я бережно развернул тряпицу и увидел древнюю, пыльную книгу, обтянутую кожей с ломающимися страницами. Мелкий рукописный текст ровными строчками покрывал бумагу.

– Что теперь будет? – спросил я.

– Император дарует тебе жизнь… Признаюсь первоначально все исполнители должны были замолчать ради Великого Блага Империи.

– План поменялся?

– Ты слишком хорошо выполнил свой долг, но можешь послужить ещё. Завтра объявят, что именно ты нашёл эту книгу, прочёл и принёс нашему правителю. Я под свою ответственность просил Залмана об этом. Мы так и не нашли никого подходящего, кто бы владел Голосом.

– Голосом? – переспросил я.

– Умением убеждать. Есть запись твоего поединка на арене.

Махдиф присел на краешек подоконника и подставил лицо под ветерок, залетавший в комнату. Советник был доволен собой.

– Это большая честь и не меньшая ответственность, – торжественно произнёс я.

– Близиться великий поход… Император не хочет откладывать и собирается расширить границы Даймода…

– Но? Есть какое-то "но"?

Махдиф поморщился, словно от боли, облизнул губы и набрал воздуха, чтобы начать говорить:

– Прямо здесь, в самом сердце Империи не всё так гладко. Всегда находятся недовольные рабочие, завистливые чиновники, кто-то просто теряет контроль над собой и пытается откусить больше, чем сможет проглотить. Слишком сложно управлять таким большим государством… Нельзя уследить за всем, – Махдиф грустно смотрел на свои руки, словно прикидывал сколько "государства" смог бы удержать в них, – Ты в своей книге утверждаешь, что единая цель может позволить всем нам стать монолитным организмом… Ответь, как может рабочий на фабрике искренне любить Императора, если не может позволить себе даже есть досыта?

– Сколько производится еды? Разве её не хватит, чтобы накормить всех? Я был фермером, – Махдиф при этих словах усмехнулся и покачал головой, а я словно не заметив, продолжил, – И знаю, что еды достаточно. Мы создаём в избытке не только пищу для тела, но и всё. Абсолютно всё. Императору остаётся только позволить всем на равных брать с общего стола. Не равное количество! А на равных правах! И тогда нищий и голодный лентяй будет сам виноват, что плохо работает, не хочет учиться и презирает "Писание". Тогда мятежник-бандит никогда не сможет стать народным героем.

– Кто ты? – Махдиф в очередной раз задал этот вопрос.

– Сегодня вы сказали, что я буду работать пророком.

Советник встал и направился к выходу, показывая, что разговор окончен. Мне хотелось остановить его и рассказать больше, но он был не готов принять мою настоящую сторону. У самого выхода Махдиф обернулся и бросил:

– Группа террористов сегодня ночью захватила конвой с провизией для столицы. Они перебили всех военных и скрылись. Во главе этих бандитов была женщина, как говорят выжившие гражданские, – глубоко посаженные карие глаза пристально изучали мою реакцию, но нашли только скорбь о погибших, – Завтра будь готов предстать перед народом.

Советник прикрыл за собой дверь, но замки не щёлкнули. Теперь не было нужды держать дорогого пленника взаперти, хотя я точно знал, что самостоятельно выходить в город ещё слишком опасно. Очень хотелось влезть в сеть и поискать упоминания о Рэйчел, но Махдиф чётко дал понять, что подозревает меня в связи с внезапно появившейся предводительницей разбойников, значит придётся ждать развития событий и отыгрывать свою роль.

Вахит, принёсший ужин, оказался особенно молчаливым в тот вечер: оставил поднос с едой, забрал посуду, оставшуюся после обеда и сразу же ушёл. Пожалуй, мне стоило побыть наедине со своими мыслями, чтобы подготовиться к первому выходу на публику.

Книга "Писаний" осталась лежать на столе. Скорее всего теперь этот фолиант будет сопровождать меня повсеместно. Я приподнял том в руке и почувствовал приличную тяжесть, словно те, кто создавал артефакт хотели этим подчеркнуть серьёзность и важность вложенных туда мыслей.

Местное солнце коснулось горизонта. Усталости не чувствовалось вовсе, и стало понятно, что заснуть вряд ли удастся. Что ж бессонница усилит во внешнем виде безумие, а значит и силу внушения. Я взял одеяло и забрался на подоконник с ногами, чтобы смотреть на сад и краешек дворца. Завтра я стану проводником воли бога и голосом императора. Завертятся шестерёнки войны и миллионы людей превратятся в пищу для прожорливого монстра. Всё заполнят фанатики и реки крови, но неокрепший колосс развалится быстрее, чем успеет дотянутся до Союза, и раздавит сам себя, а потом переродится. Руки дрожали, едва удерживая чашку с чаем. Напиток остыл и оставлял во рту чуть вяжущую горечь, идеально подходящую к настроению.

Когда начало светать пришёл заспанный Вахит и принёс новую одежду: длинный широкий халат и небольшую шапочку на голову без полей.

– Уже пора? – спросил я переодеваясь.

– Велели прибыть во дворец сразу же.

Я закончил свой образ, надев на шею перекошенный равносторонний крест, который сам вырезал из куска дерева.

– Всё готово.

У дома нас ждал аэрокар, чтобы высадить на самой крыше резиденции Императора. Площадка нависала над площадью, выступая вперёд. Высокие белые перила, вырезанные из цельных кусков мрамора, соединялись перилами из чёрного дерева. Император держался за ограждение своими тонкими пальцами. Я медленно шёл по мозаичному полу вместе с восходящим солнцем за своей спиной. Внизу уже волновалась толпа. Негромкий гул тысяч голосов затих при моём появлении. Руки сами собой поднялись вверх и разошлись в стороны, словно я пытался обнять небо и землю.

– Братья! – голос, усиленный динамиками и акустикой площади, прокатился над головами и наступила тишина, – Слушайте! В пустыне за горами я скитался в поисках просветления! И Создатель подарил мне свои слова! – книга перенеслась с пояса в руки и оказалась высоко над головой, – В этих древних страницах я обрёл мудрость. Моя мятущаяся душа успокоилась! Теперь слова Творца будут принадлежать всем! Тут и бедняк, и воин, и сам Император смогут найти утешение в горестях! Смогут почерпнуть силы для свершений! Вы найдёте здесь ответы!

Я говорил ещё долго, по несколько раз читая наизусть стихи из Писания, пока голос не охрип, а толпа не начала повторять за мной. С высоты было трудно разглядеть лица, но я знал, что тысячи глаз смотрят на меня, забывая моргать. Согнанные рабочие, измождённые трудом, стали единым организмом, а когда я наконец замолчал, они не торопились расходиться. Теперь большинство Даймода на короткое время станет силой, направленной на одну общую цель, а потом, осознав истинное положение вещей, народ превратиться в двигатель преобразований.

– Ты хорошо поработал, – сказал Император, стоявший всё время рядом со мной.

– Я рад служить вам…

Махдиф появился на крыше вместе с братом.

– Ваше величество! – начал Расул своим неприятным голосом, – Мы выбрали из толпы несколько человек – они роптали и пытались помешать слушать Пророка.

– Казнить… – тихо сказал Залман сквозь зубы, – Но без пафоса, чтобы никто не узнал об этом. Пусть просто исчезнут.

Расул бросил на меня недобрый взгляд и низко поклонился перед тем, как идти выполнять распоряжение.

– Постой! – окрикнул Залман начальника контрразведки, – Сколько у тебя женщин?

– Семь… – Расул не понял к чему вопрос и напрягся.

– Они ублажают тебя?

– Это же их доля!

– Пророк говорил, что мы должны сплотиться ради великой цели. Все до единого стать воплощением воли Создателя, – Император опустился в кресло у небольшого столика, уставленного блюдами и с презрением посмотрел на еду, – Я сегодня подумал вот о чём: мне принесли на завтрак столько, что одному невозможно было съесть… И повелел впредь готовить скромно, так же и закупать для кухни только необходимое.

В глазах Расула мелькнул страх. Пришло понимание того, что хочет донести Император.

– Ты не родил для Даймода ни одного воина и ни одного учёного мужа, – продолжил Залман, – А у твоего брата одна жена, и подрастает уже трое детей… Если бы не это, можно было бы решить, что у тебя дурной род, но ты всего лишь избалован. Младшим часто родители позволяют лишнее… Значит теперь тебя воспитывать буду я. Оставь себе одну жену.

Император отвернулся и со злостью смахнул со стола все тарелки, кроме той, где лежал кусочек хлеба. Расул съёжился от грохота посуды и поспешил удалиться, но перед этим пару секунд сверлил меня взглядом полным ненависти, а я ликовал, ведь план работал, фигуры сами выстраивались на позиции, и игра шла так, как было задумано.

3.17 Заплечные дела

– Он стал любимой игрушкой Залмана! Игрушкой! – вопил высокий, режущий слух, голос.

– Игрушки надоедают, а друзья остаются, – отвечал спокойный и низкий.

– Так этот выскочка метит в друзья! Вчера и сегодня Император провёл с ним несколько часов! Ты реже бываешь во дворце, чем эта обезьянка!

– Пророк мудр, Расул. А ты не сдержан и глуп. Не будь моим братом, я бы отдал тебя на растерзание толпе за ересь.

Голоса стихли и стало не разобрать слов за дверьми. Мне стоило бы проскользнуть мимо в свою комнатку и сделать вид, что я ничего не слышал, но один из слуг повернул из-за угла и тут же заголосил:

– Приветствую тебя, Пророк! Да пребудет с нами твоя мудрость, а с тобой слово Творца!

Расул в ту же секунду распахнул дверь, выставил вперёд свое узкое лицо, словно ловил запахи, и с притворной улыбкой пригласил меня войти в кабинет советника, но стоило мне переступить порог и скрыться от полных обожания глаз слуги, как главный полицай с ненавистью прошипел:

– Подслушивал? А если я прикажу тебя обыскать, не найдётся ли чего интересного в тайных карманах?

– Оставь его, Расул! – грозно приказал Махдиф.

– Он вас всех обвёл вокруг пальца! – не унимался младший брат, – Он – лжец! А я мог бы лично из него вытащить правду…

– Прекрати! Жалею, что поделился с тобой информацией о Месхифе или как там его…

В комнате с высокими потолками и стенами, украшенными картинами и скульптурами, рядом с окном располагался массивный стол, и было лишь два кресла. Расул плюхнулся в одно из них и злорадно усмехнулся. Он демонстрировал своё превосходство, пытался донести до меня мысль, что для меня нет места в его мире. Махдиф встал, чем стёр с лица брата улыбку.

– Так ты слышал разговор? – спросил старший брат.

– Только то, что я игрушечная обезьянка и слишком много времени нахожусь рядом с императором, – отпираться было бессмысленно.

– И что ты об этом думаешь?

– Когда Залман Токаев хочет меня видеть, я прихожу. Когда нужда во мне отпадёт, будут решать, что со мной делать, значит необходимо как можно дольше оставаться полезным.

Махдифу нравилась моя искренность, его лицо разгладилось, а тело приняло открытую позу. Расул же, напротив, свернул руки калачиком и тяжело задышал, сдерживая гнев.

– Твоё влияние на императора многим кажется чрезмерным, – сказал младший из братьев.

– Скажите, что вам от меня нужно, и я сделаю.

– Расскажи – кто ты и откуда, – Расул расплылся в улыбке, считая, что поймал меня.

– Я тот, кто нашёл в пустыне Писание и принёс его людям. Вы сами дали мне эту роль.

Махдиф рассмеялся и похлопал меня по плечу под полным ненависти взглядом брата.

– Ступай отдыхать, Пророк, – советник говорил с теплотой, – Завтра будет новый день и новые заботы.

Выходя из кабинета, я понял, что будет очень трудно пересилить себя и продолжать стравливать Бакиевых друг с другом. Расул был мне неприятен, но вот к Махдифу с каждым днём у меня росло уважение.

Наступала ночь. Тяжёлые облака затянули небо и скрыли спутники искусственного освещения, но в столице никогда не было темно из-за множества огней. Поток летающего транспорта никогда не редел. Деловая жизнь не замирала ни на минуту. Это было место, откуда управлялась империя: одновременно самое защищённая её точка и самая уязвимая часть.

Я включил компьютер и прочитал сводки новостей. Император подписал указ об очередной мобилизации и подготовке к присоединению новой планетарной системы. Разобраться в местных звёздных картах было не трудно, и стало понятно, что до фронтира Союза оставалось рукой подать. Если оставить всё, как есть, то разведывательные корабли Даймода уже через несколько десятилетий могут натолкнуться на наши патрули. Мы не сможем мирно ужиться, и начнётся резня на ещё одном фронте.

Хрустящая от чистоты постель приятно холодила кожу, но из-за роящихся в голове мыслей заснуть удалось только с рассветом. Вот только отдых длился совсем недолго: прямо над резиденцией советника раздался мощный взрыв. Я подскочил и выглянул наружу: в голубеющем небе чернел след падающего прямо на дворцовую площадь аэрокара. Сердце несколько раз гулко ударило кровью в голову до боли в ушах. Снизу послышались крики слуг и громкий бас Махдифа, который выбежал из дома в одном белье, давал распоряжения и с кем-то ругался по коммуникатору. Он увидел моё бледное лицо в окне и показал жестом оставаться в комнате. Прямо на клумбы с цветами приземлилось несколько машин, и из них выбежали люди в военной форме с оружием наизготовку.

Суета продолжалась недолго. Сидя на кровати, я слышал, как Махдиф отдал несколько приказов и, вероятно, улетел к месту падения сбитого транспорта для исследования обломков, а может быть на поиски места, откуда произвели залп.

Слуги принесли мне завтрак, но аппетита не было, и пришлось через силу выпить стакан молока. Бессильное ожидание злило, только нельзя было этого показывать, и я сидел неподвижно на полу, словно древний монах во время медитации.

– Вставай! – в комнате около полудня появился Расул и пнул меня по рёбрам. Его воспалённые от недосыпа глаза бегали из стороны в сторону, а язык то и дело облизывал пересохшие губы.

– Вы схватили стрелявших? – спокойно спросил я, оставаясь сидеть.

– Вставай! – терпение Расула окончательно иссякло, и он выхватил пистолет.

– Не нужно насилия, – я поднял руки ладонями к младшему Бакиеву и поднялся на ноги, – Говорите, куда идти.

– Вниз…

На улице возле самого крыльца стоял в спешке припаркованный аэрокар. Расул впихнул меня на заднее сиденье, огороженное прозрачной стенкой от водительского места, быстро обежал машину, постоянно озираясь, сел за руль и рванул с места так, что меня болезненно прижало к спинке.

– Молись! Сейчас из тебя всё вытащат! – начальник контрразведки хохотнул и с трудом увернулся от встречного потока.

Я смиренно сложил руки и задумался. Наверняка не стоит недооценивать пыточные подвалы, но мог ли Махдиф или император отдать приказ везти меня туда? Судя по поведению Расула, он наверняка действует в тайне ото всех. Симбионты позволят продержаться несколько часов, а за это время меня хватятся. Так даже лучше.

Посадка оказалась жёсткой у неприметного здания посреди плотной застройки деловых кварталов. Я не сопротивлялся и сам вышел наружу, когда открылась дверь.

– Расул, – слова вылетели в пространство, многократно отражались и снова, и снова били в цель, – Почему ты создаёшь себе врагов? Почему делаешь всё возможное, чтобы тебя ненавидело как можно больше людей?

Он подло, исподтишка ударил меня дубинкой в живот, а когда я упал, долго бил ногами по рёбрам. Симбионты прекрасно справлялись и в нужное время отключали боль. Истерика Расула не утихала и пришлось изобразить потерю сознания, чтобы остановить побои. Начальник контрразведки сразу же замер от страха, но не от того, что убил человека, а потому что не успел вырвать признание, и теперь не сможет эффектно раскрыть заговор.

– Эй? – визгливый голос дрожал, – Ты живой?

Вспотевшие ладошки зашлёпали по моим щекам, отдаваясь тупой болью по всему телу. Я закашлялся и сделал вид, что не могу встать. Из неприметной дверки вышли двое полицейских, которым Расул знаками указал занести меня внутрь. Моя голова болталась из стороны в сторону и удавалось довольно неплохо осмотреться: узкие коридоры змеились и изгибались, уходя вниз, множество дверей с номерами вместо надписей на табличках. По ощущениям до поверхности было уже с полсотни метров, когда конвоиры остановились перед механическим шлюзом. Расул приложил к считывателю свой ключ, и в нос ударил запах страдания. Закисшая вонь крови и испражнений, горечь холодного пота рвались через ноздри в мозг, чтобы деморализовать человека ещё до того, как он переступит порог кабинета заплечных дел мастера.

Без церемоний моё тело швырнули на кресло. Старичок в синем комбинезоне из водоотталкивающей ткани деловито пристегнул ремнями руки, ноги и шею к специальным выступам. Расул подал палачу лицевой щиток.

– Ну… Приступим, – прозвучал старческий шёпот без единой эмоции, который с равным успехом мог означать начало какой-то скучной работы.

Сначала умелые руки поставили несколько уколов, а потом Расул с неравными интервалами подходил ко мне, низко наклонялся к лицу и спрашивал:

– Кто ты?

Действие препаратов частично погасили симбионты, но сознание плыло, угрожая потерей контроля. Хруст. Палач клещами ухватился за мизинец на ноге и специальной лопаточкой поддел ноготь. Введённая химия должна была усилить боль, но я только поморщился.

– Кто ты?

Тонкое лезвие оставило длинный порез на внутренней поверхности бедра, а посыпанный сверху порошок вызвал жжение, словно приложили раскалённую кочергу. Вот только нервы от ожогов погибают и боль становится тише, но тут вещество ничего не разрушало, а лишь возбуждало проведение определённых сигналов.

– Кто ты?

Новая серия уколов, и голову словно сдавили в тисках.

– Кто ты?

Палач делал что-то ещё и ещё, и ещё, показалось, что прошло несколько часов, когда я, наконец, отключился.

Придя в себя, я обнаружил, что уже не связан, лежу на чистой постели в своей комнате и улыбнулся: план сработал.

– Ты понимаешь, что произошло? – Махдиф сидел у кровати и смотрел на меня, а сзади на него через окно ярко светило солнце.

– Меня подозревают в теракте… В предательстве…

– Нет. Никто ни в чём тебя не подозревает. Ты Пророк, голос творца. Друг Императора.

– Что будет с Расулом?

– Залман смилостивился и сделал его шутом на несколько дней. Теперь держит постоянно при себе, будто в ошейнике на поводке.

Пока советник так легко отвечал на вопросы, я решился задать ещё один:

– Виновных нашли?

Лицо Махдифа осталось непроницаемым:

– Казнь сегодня вечером, сразу после молитвы. Ты сможешь стоять?

– Да.

– Отдыхай. За тобой придут, чтобы помочь добраться до площади. И подумай, что ты там скажешь народу.

3.18 Дурацкий спектакль

Капсула попала в турбулентность и вибрировала так, что Рэйчел с трудом удерживала капу в зубах. Автоматическое управление с трудом справлялось с маневрированием, и стало очевидно, что посадка будет жёсткой. Верхушка скалы взорвалась кучей обломков от удара, что погасило часть энергии, но капсула не проскользила по склону, а начала кувыркаться. Женщина крепко сжала челюсти и ухватилась руками за поручни, но скорость вращения была слишком большой, и несколько пальцев вывернуло из суставов. В животе растеклось что-то горячее – произошёл разрыв кишечника. Наверняка внутреннее кровотечение быстро прикончило бы десантницу, но модификации её тела должны справиться и обеспечить выживание. Рэйчел хотела в эти минуты только одного – чтобы скорлупка, в которой она падала, быстрее остановилась. За секунду до этого женщина потеряла сознание.

Тишина. Солнечный луч грел разбитое лицо, покрытое сгустками крови. Рэйчел повернула голову набок и сплюнула тягучий бурый комок. Она попыталась выругаться, но скорчилась от боли, и её стошнило. Несмотря на открытую крышку капсулы, стоял резкий запах человеческого фарша. Персональные системы жизнеобеспечения выдали отчёт о ходе восстановления тела: до того, как Рэйчел сможет самостоятельно выбраться и начать работу осталась пара часов. Женщина, наконец, смогла разлепить губы и вслух произнести всё, что она думала о посадке и тех, кто её спланировал, не забыв всех близких и дальних родственников, после чего заснула.

Сумерки принесли прохладу. Дышать стало намного легче и внутри почти ничего не болело.

– Почти сутки потеряны… – со злостью сказала Рэйчел сама себе и стала выбираться.

Ноги немного подкашивались, но с каждым шагом идти становилось легче. Женщина не обернулась, когда сработало самоуничтожение следов высадки. Она упорно двигалась к точке, где приземлился кофр с оружием. Никто не встретился по пути, лишь пару раз на гребнях скал она различала силуэты, которые можно было принять за людей, и сразу же пряталась за ближайшим валуном. К утру Рэйчел добралась до снаряжения и быстро перепрятала несколько десяток винтовок с тремя ручными пусковыми установками для ракет. С собой она взяла только пару пистолетов и складной автомат: то, что легко скрывалось под одеждой.

– Теперь познакомимся с местными… – глаза Рэйчел блеснули сталью, а на губах заиграла циничная ухмылка.

Она не спала уже больше суток, когда достигла отрогов гор, где скрывался посёлок сепаратистов. Ни с воздуха, ни с земли не было видно ни пещер, ни какого-то другого укрытия, а тем более следов людей, но на карте место было обозначено точно, с трёхмерной картой полостей, где находились укрытия. Раскидистое дерево цеплялось корнями за каменистую почву и казалось неприметным рядом со своими соседями. У основания ствола, в углублении из мха торчал сучок. Стоило за него дёрнуть и открывался небольшой люк и спуск. Только Рэйчел не стала ничего трогать, а разложила пыльное одеяло и прилегла в ложбинке, откуда ей было хорошо видно всё вокруг. Она задремала, продолжая внимательно вслушиваться в тихие шорохи.

Едва уловимый скрип. Нога в ботинке с мягкой подошвой наступила на каменную крошку. Кто-то запустил пятерню в бороду и осторожно выдохнул. Приближается. Ремень оружия трётся о рубаху на спине. Ремень натянут, значит человек нервничает, держит автомат в напряжённых руках. Не один. Трое. Ещё кто-то лишь высунулся из люка по пояс и задел каменную стенку лаза.

Рэйчел открыла глаза. Бородатый мужчина держал ствол в сантиметрах от её лица. Он увидел, что незнакомка смотрит на него, и отрывисто произнёс несколько слогов.

– Не делай глупостей, – сказала Рэйчел, – Давай поговорим?

Ствол больно упёрся ей в щёку. Остальные бородачи выстроились полукругом, прикрывая главаря.

– Будь я разведчиком карателей, то вы все сейчас стали бы отличными мишенями, – Рэйчел даже прыснула от смеха, – И ведь ни у кого из вас не возникло мысли следить за соседними вершинами и небом.