Город черных фантомов

Перед ним застыл ворон такого большого размера, которого он прежде никогда не видел. Угольные перья тускло переливались в блеске фонарей, но еще ярче горели агатовые глазки-бусинки. Они, Макс готов был поклясться, смотрели как-то пристально и выразительно. Даже то, как птица держалась острыми когтями за колышек, казалась странным, неправильным, фальшивым.

Настоящие вороны так не сидят!

Мальчик оторопел. Ворон не сводил с него глаз, чуть наклонив голову. Максу подумалось, что обычные птицы не смотрят с таким злым любопытством. В облике ворона было нечто, наводящее на безумные мысли. Например, что это человек под чужой личиной.

«Это колдовство».

Впрочем, стоило так подумать, как он внезапно для себя самого, да и для ночного гостя, прыснул со смеху. В ночной тишине смех получился слишком громким, и Макс поспешно зажал себе рот, фыркая, чтобы успокоиться.

Что только не взбредет в голову!

Ворон не пошевелился. В его взгляде появилось другое выражение: не то презрительное, не то насмешливое, и вместе с тем угрожающее. Крепкий изогнутый клюв приоткрылся, но вместо ожидаемого карканья, ворон злорадно ухмыльнулся и прямо по-человечески покачал головой. Затем, к изумлению и ужасу мальчика, птица оттолкнулась от колышка и ринулась вперед, широко разведя огромные черные крылья. Острые когти неслись прямо на Макса, грозя вцепиться ему в лицо.

Он вскрикнул и присел на корточки, закрываясь от хищной птицы руками. Когти полоснули по тыльной стороне предплечья и его обожгла сильная боль. Ворон взлетел повыше и описал несколько кругов над поверженным. Макс боялся пошевелиться, опасаясь повторной атаки, но птица что-то прокричала на своем языке, в котором послышалось что-то вроде: «Глупец!», и исчезла.

Только когда стих пугающий вороний клич и перестали хлопать крылья, мальчик приподнялся. Он поморщился от щиплющей боли и вывернул руку, чтобы посмотреть на рану: оставленные острыми когтями борозды на коже сильно кровоточили.

Макс забежал в дом и сперва осмотрелся, чтобы не наткнуться на дедушку. Но тот сидел в кресле спиной к нему и читал газету.

В ванной мальчик открыл напор холодной воды, чтобы промыть глубокие царапины, и поморщился, когда в ранках снова запекло. Здесь же в зеркальном шкафчике он обнаружил несколько склянок с антисептиками. Макс сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, прежде чем приложил пропитанный йодом кусок марли к руке. Ранки так и вспыхнули огнем, и он сцепил зубы, чтобы не застонать.

Проклятая птица!

Откуда только она взялась?

Ночь выдалась беспокойной.

Сперва Макс долго не мог уснуть, ворочаясь с боку на бок. Ранки, хоть и не слишком глубокие, противно пощипывали и ныли. Каждая царапина из восьми оставленных когтями зловредной птицы, воспалилась и покраснела. Приходилось искать удобное положение, чтобы лишний раз не тревожить поврежденную конечность. Незадолго перед рассветом удалось провалиться в сон, который принес лишь ощущение тревоги и безысходности.

Он снова сидел на крыльце, как это случилось накануне. Только кругом надвигалась беспросветная тьма, будто густое черное облако. Мальчик чувствовал чужое присутствие, но не мог и сдвинуться с места, чтобы убежать. Не получалось даже закрыть глаза, чтобы не видеть плотный клубящийся туман. И вот снова мелькнула страшная тень: сверху камнем упала громадная птица, размахивая смоляными крыльями. Ее приоткрытый хищный клюв переливался стальным блеском и целился в застывшего подростка, грозя впиться в него.

Но в последнее мгновение ворон внезапно остановился, нависая над своей жертвой, словно передумал нападать. Угольно-фиолетовые крылья стали удлиняться, закрывая тело ворона целиком, пока не превратились в широкий плащ, сотканный из тысячи матовых перьев.

Грозный клюв исчез, уступив место крючковатому острому носу: теперь перед Максом стоял незнакомый старик в длинной темной робе. Он протянул вперед свои жилистые крючковатые пальцы с острыми длинными ногтями и щелкнул ими перед мальчиком. Тот, ни жив ни мертв, не мог отвести глаз от этого страшного старика, который уставился на него немигающим взглядом под кустистыми черными с проседью бровями.

– Тебе, юнец, жизнь стала не мила? – проскрежетал старик.

Макс судорожно сглотнул, пытаясь обрести ровное дыхание, но слова застревали у него в горле.

– Что же ты не смеешься на этот раз? – продолжал старик, щурясь. Его тонкие губы растянулись в усмешке, но глаза оставались холодными и суровыми. – Все еще не веришь в колдовство?

У Макса в горле что-то заклокотало, но к его испугу, он так и не смог ничего сказать. Старик откровенно забавлялся.

– Что-что? – он наклонился чуть ближе. – Не слышу. Интересно, отчего же твой язык точно связало прочными нитями? Не знаешь?

Раздался издевательский смех, напомнивший отрывистое карканье ворона. Лицо старика исказилось устрашающей гримасой и смех резко оборвался.

– Не смей переступать границу! – яростно прошептал он. – Иначе пеняй на себя. Знай свое место!

Наступающая отовсюду тьма нахлынула отовсюду тяжелыми волнами, захлестывая и мальчика, и старика. Поднявшийся ветер закрутил Макса и швырнул куда-то ввысь, а затем он стал падать вниз с невероятной скоростью, приближаясь к земле.

«Вот и все!» – успел подумать он, когда земля понеслась ему навстречу. Но удара он не почувствовал.

Макс резко открыл глаза, задыхаясь под одеялом, и пришел в себя. Первые несколько секунд он пытался восстановить дыхание, отбросив одеяло на пол, а затем опустил ноги вниз, где прохладный пол приятно охладил стопы.

«Это просто кошмар», – подумал он с облегчением. Рука снова вспыхнула, словно к ней поднесли горящую свечу и опалили кожу. Макс встал на негнущихся ногах и подошел к окну, где уже вовсю светило ранее солнце. Было всего пять часов утра, но мальчик обрадовался, что проснулся. Он приоткрыл оконную створку, впуская летний свежий воздух. За окном качались липы. Начинался новый день. Макс провел ладонью по мокрому лбу и прислонился к оконному стеклу, вспоминая свой странный и пугающий сон.

Он нахмурился. К чему бы это? Ему не снились раньше такие сны. Точнее, раньше кошмары были связаны с трагическими событиями, после которых он больше никогда не видел родителей. Но с тех пор прошло много лет. На это потребовалось достаточно времени и сил, но он смог. И тогда решил, что научился справляться с подобными трудностями.

До сегодняшнего происшествия.

Глава 2

Макс твердо пообещал себе выбросить из головы и странный дом с его тенью, и жуткого ворона, который еще к тому же, превратился в мерзкого старикашку во сне.

«Тебе меня не запугать», – упрямо думал мальчик.

Он с особым усердием взялся помочь дедушке в саду и парке: тщательно подмел все дорожки несколько раз, пока на них не осталось ни травинки или листочка, полил все петунии, обильно цветущие вокруг дома и пристроек. Не забыл ни один, даже самый маленький горшочек с цветами, заглянул во все уголки сада, выучив на память, где и сколько находится керамических вазонов, фарфоровых кашпо, плетеных корзинок.

Но чем больше он старался отвлечься, глядя на пышные алые и фиолетовые цветочные шапки, тем чаще среди яркой зелени мелькали продолговатые тени. Они тянулись к нему отовсюду: из-под корней елок и можжевельника, а туи и вовсе будто прятали маленькое юркое существо с когтистыми лапами. За рядами каштанов появлялся и исчезал смутно знакомый силуэт, вызывающий смятение. От него нельзя было ждать ничего хорошего.

Все эти призрачные видения, пытавшиеся взять над ним верх, невероятным образом воздействовали и на ноющие ранки на руке: она начинала ужасно чесаться, пульсировать и жечь изнутри. Макс несколько раз закатывал рукав рубашки, чтобы посмотреть на царапины. Припухшая кожа вокруг приобретала выраженный красновато-синий оттенок, что казалось недобрым знаком.

Вполне возможно, под когтями того ворона гнездятся сотни болезнетворных бактерий, которые способны вызвать воспаление и нагноение. Дикие птицы кишат паразитами и прочей заразой, вот рука и болит. Возможно, следовало показать ранку дедушке?

Но мальчик убедил себя, что беспокоить старика преждевременно. Закончив с поливом цветов, он как следует промыл царапины водой из шланга, испытывая чувство облегчения, когда холодная вода приятно охлаждала горячую руку.

– Что ты делаешь? – послышался нетерпеливый голос, который он сразу узнал.

Макс не поверил своим ушам: Кира впервые решилась заговорить с ним. Он даже не нашелся с ответом, не зная, что сказать.

– Чего молчишь? – в ее тоне звучало раздражение. Видно, девочка привыкла, что работники усадьбы поспешнее реагируют на ее вопросы.

– Занимаюсь поливом.

«Вот, черт! Почему, когда не нужно, в интонации появляются дрожащие нотки?»

– Ага, я вижу, – с сарказмом произнесла она. – Что случилось с рукой?

– Да так, – он постарался говорить, как можно спокойнее, но выходило пока не очень, – поранился.

Девочка хмыкнула.

– Ну-ка покажи, – велела она.

Он молча вывернул руку, чтобы продемонстрировать багровые царапины.

Кира рассматривала руку со смесью отвращения и неподдельного интереса.