Горькая вода

На последнем слове она запнулась. Наверняка он уже в курсе истинного положения дел. Такие новости разносятся со скоростью селевого потока. Она вгляделась в его лицо, но учитель ничем не выдал своей осведомлённости и одарил лёгкой улыбкой.

– Зовите меня просто Анибал. С чего хотите начать сегодня?

Мириам равнодушно пожала плечами.

– Что ж, раз это наш последний урок…

– Вы уже уезжаете? – удивилась она.

– Да. Мои уроки вы усвоили, стало быть – цель достигнута. Посему задерживаться нет необходимости.

– Мне будет вас не хватать, – смущённо призналась Мириам.

Она не лукавила. Пусть занятия не доставляли особой радости, но общение с учителем было ей приятно.

– Признаюсь, мне вас тоже. И напоследок разрешите дать маленький совет. Будьте бдительней, – он склонился к самому уху и понизил голос. – Леди Мириам, ваших чувств не увидит разве что слепой. Впрочем, лорд свои скрывает не многим лучше вашего, – он резко выпрямился. – Мне тут вспомнился один стишок:

Он клялся ночью ей в любви.

Жениться обещал.

Но чуть забрезжил свет в окне,

Взашей её прогнал.

Напрасно слезы лить теперь,

Раз честь не сберегла.

В «Веселый дом» иль монастырь

Дорога ей одна.

***

Душное помещение амбара до отказа заполняли люди. Мужчины в свободных льняных рубахах и женщины в пестрых платьях расхаживали по скрипучему дощатому полу. Юноши и девушки небольшими группами сидели на расставленных вдоль стен тюках с сеном. Масляные лампады, развешенные под потолком, привлекали ночную мошкару. Пахло соломой, по?том и забродившим виноградом. Мириам жалась к Фабиану как новорожденный оленёнок к матери. Тот напротив, держался по-свойски раскованно. Непринуждённая обстановка на мгновение была нарушена. Увидев сына своего господина, жители деревни приумолкли, но Фабиан весело поприветствовал присутствующих и призвал продолжить веселье. Снова наступило оживление, и праздник возобновился. Фабиан отвёл Мириам в сторону, чтобы не стоять на проходе.

Внезапно гомон голосов стих, и один из мужчин достал бандуррию[1]. Он ударил по струнам, и женщина рядом запела глубоким грудным голосом. Экспрессивная мелодия резко менялась с удалой веселости, на томную грусть. Пальцы музыканта пробегали по струнам, и те отзывались звонкой дрожью, перемежаясь со стуком кастаньет. Из толпы вышла немолодая, но красивая женщина и направилась к Фабиану. Она улыбнулась ему, словно старому другу, он ответил тем же. Ухватив за локоть, она повела его на середину амбара, плавно покачивая бедрами.

Фабиан высоко подтянул грудную клетку, расправил широкие плечи и слегка наклонил голову. Его каблуки чеканили ритм, сопровождая энергичными хлопками, пока красавица выписывала вокруг него круги. Её густые чёрные волосы взлетали в воздух и опадали на плечи шелковым покрывалом. Свободная юбка взмывала вверх, обнажая стройные ноги. В движениях было столько огня, что Мириам смотрела, как зачарованная. Ничего общего с чопорными и сдержанными придворными танцами. Боль и томление выплёскивались с каждым жестом и шагом. Женщина бросала на Фабиана откровенные взгляды, а он отвечал лукавой улыбкой. Внезапно Мириам ощутила неприятное давление под сердцем, будто на грудь опустили тяжёлый камень. Призрак былой страсти мелькнул и погас; Фабиан оставил партнёршу и вернулся к Мириам. Резкий темп сменился на мелодичный и тягучий. Пары начали стягиваться к центру.

– Потанцуешь со мной? – он одарил улыбкой и протянул руку.

– Я постою здесь. А ты развлекайся, у тебя отлично выходит.

– Так не пойдет. Мы пришли веселиться вместе.

Он отошёл и вернулся с небольшой глиняной кружкой, из которой пахло виноградным соком и пряными травами.

– Я не буду! – запротестовала девушка.

– Брось, Мири, это даже дети пьют.

Он произнёс её имя с особой нежностью, и это подействовало как заклинание. Она приняла у него кружку и сделала небольшой глоток. Напиток оказался приятным, немного терпким со вкусом ягод и трав.

– А теперь танцевать. Не переживай, здесь не требуется особого мастерства. Двигайся как чувствуешь.

Фабиан оказался прав. Никаких выверенных движений и изящных поворотов. Не нужно было тянуть мысок и держать спину. Это действительно было весело. Кто бы мог подумать, что скачки по старому амбару и выбрасывание вверх рук приносят столько удовольствия.

– Знал, что тебе понравится, – улыбался Фабиан.

Они возвратились уже глубоко затемно. Голова шла кругом после танцев и выпитого вина. Каждое прикосновение Фабиана отзывалось в сердце вспышкой, которая разлеталась на миллионы искр. Он проводил её до секретного хода, поцеловал в лоб и пожелал спокойной ночи. Мириам жаждала другого поцелуя, но тут же устыдилась своих помыслов.

Она задержалась в часовне возле статуи Милосердной Матери. Коснулась кулона, спрятанного под ворот простого платья, и попросила защиты, хоть и не верила, что Богам есть дело до людских просьб. Пробираясь по ночным коридорам, она неожиданно столкнулась с леди Адалиной.

– Мириам? Что ты здесь делаешь в столь поздний час? – растерянно спросила та.

– Я ходила помолиться Смиренной Деве перед сном, – ложь слетела с языка также просто, как опадает последний осенний лист.

– Отправляйся спать, – Леди смерила её недоверчивым взглядом и направилась в часовню.

Мириам послушно кивнула и поспешила к себе. Она всегда побаивалась приёмную мать и силилась понять, почему та строга с ней. А сегодня вдруг осознала. Адалина ревнует сына. Мириам сама испытала подобное, когда Фабиан танцевал с другой женщиной. Она почувствовала сострадание к приёмной матери. Такова уж была её натура – жалеть даже тех, кто жалости не заслуживает.

***

Фабиан не в силах был сдерживаться дальше. Вино подогрело, а близость вовремя танца распалила окончательно. Он надеялся, что ночная прогулка остудит кровь, но ничего не вышло. Каждый раз он мысленно возвращался к Мириам. Когда, проводив её, он вернулся в деревню, знойной Суэло и той не удалось отвлечь. Она с удовольствием утащила его в сенник, видно их зажигательный танец всколыхнул в ней давно забытые чувства. Фабиан же оставался безучастен. Женщина покрывала его поцелуями и жарко шептала, как не хватало ей их встреч, но он не слышал. Глядел в потолок отстранённо и сосредоточенно будто подсчитывал в уме прирост и убыток.

– Ты как будто не со мной, – упрекнула его любовница.

– Мне нужно идти, – Фабиан поднялся и отряхнулся.

– Конечно, мой лорд. В другой раз, – она выдавила ободряющую улыбку, подозревая,

что следующего раза уже не будет.

Фабиан гнал лошадь к замку что есть мочи. Ему необходимо было избавиться от этого наваждения. Когда он пробрался в спальню Мириам, та не спала. Стоило переступить порог и затворить дверь, из-за полога вынырнуло фарфоровое лицо, которое обрамляли толстые косы. Белки глаз сверкнули в темноте.

– Фабиан?!

– Ш-ш. Ты всех перебудишь.

Он пересёк комнату, склонился и нежно поцеловал в лоб. Усевшись на край кровати, принялся стаскивать сапоги.

– Что ты делаешь? – испуганно прошептала она.

– Вопрос неверный. Резонней спросить, что я собираюсь сделать.

Мириам не успела издать ни звука, как он улёгся рядом и прижал к себе, не давая возможности шевельнуться. От него пахло вином, лошадиным по?том, хвоей и сеном.