Спермилк

«Это интересно» – подумала она.

– Ну хорошо-о, хорошо, – Бёрди улыбалась и медленно снимала свою одежду.

Она осталась в одном белье и стояла шатаясь, словно молодая береза, слегка опустив голову и смотря в глаза Вэлу. Тот, не вставая с дивана стянул с себя трусы одной рукой и бросил в кучу с одеждой под ногами. Второй рукой он прикрывался.

– Молодец, послушный мальчик, а что ты там прикрываешься? Надо же, у тебя там всё поместилось в твою крохотную ладошку!

Он смущённо нахмурился. Бёрди сняла с себя красный лифчик, бросив в ту же кучу и подошла вплотную к Велизару.

– Снимай, – она указала взглядом на свои красные трусики.

Велизар сглотнул, едва не поперхнувшись и сел на край дивана. Лицо его оказалось чуть выше пупка девушки. Посмотрев наверх, он увидел аккуратные груди с миниатюрными сосками. Сейчас уже девушка не выглядела такой сильной и властной, скорее беззащитной и хрупкой. Маленькая грудь делала образ Бёрди милым и нежным. Велизару захотелось прижать к себе девушку, накрыть своим телом, защищая от всех возможных опасностей этого мира. Ему захотелось согреть теплом своих ладоней её груди, а после пройтись по ним нежными поцелуями. Велизар посмотрел выше и столкнулся со зловещим, хищным взглядом, впившимся в него, словно голодный лев в ногу антилопы. Он ощутил себя маленьким жучком, над которым нависла тёмная, волосатая туша огромного паука птицееда, и словно прочувствовал на мгновение, как его тело разорвали мощные клыки этого чудища. Вэл поспешил отвести взгляд. Он снова уставился на груди, а затем пошёл ниже и увидел очертания половых губ, отчётливо просматриваемые через тонкие трусики. Он напряг глаза, тяжело выдохнул и медленно поднял руки, словно собираясь прикоснуться к некой святыне. Дрожащие ледяные пальцы расплавились об огненное, желанное тело. Девушка слегла вздрогнула, дыхание её стало прерывистым, видно было как живот вздрагивает. Она пыталась дышать ровно, но тело её не слушалось. Парень хотел дотронуться до этих губ, которые так манили его, но ему не хватило смелости. Подавив в себе это желание и мысленно обозвав себя слабаком, он начал медленно стягивать бельё с девушки. Трусики беззвучно спали вниз.

– Оу, да ты только глянь, он у тебя уже готов! – прошептала девушка, смотря на член Велизара.

Она сделала шаг назад и легонько толкнула парня ступнёй в грудь. Тот откинулся на шершавую спинку дивана. Девушка движением балерины пододвинула кучу с одеждой к ногам Вэла, чтобы не стоять коленями на жёстком и холодном полу, и, опустившись, взяла член в рот. Она представляла себя королевой, которая тайно вознаграждает простолюдина, в тёмном закутке своего мрачного замка. Это было так мерзко и от того так возбуждающе для неё.

«Вот бы Лют это увидел» – подумала она.

Вэл вцепился в диван и напрягся. От каждого движения девушки его будто ударяла молния между ног. В происходящее не верилось. Этот затхлый, подвальный запах, с ароматом горячего пластика от труб с водой и гул электричества отныне будут ассоциироваться с самым прекрасным днём в его жалкой жизни. Бёрди не спешила, упиваясь полным контролем, медленно поднимая и опуская голову, словно дразня свою жертву. Она не могла разобраться в своих чувствах. С одной стороны этот неуверенный в себе парнишка даже рядом не стоял с Лютом – эгоистичным брюнетом, наглым и самоуверенным задирой, но всё же что-то было в этом рыжем простаке, и Бёрди никак не могла понять, что именно. Через несколько минут, так и не найдя ответа на свой вопрос, девушка встала, вытерла рукой губы и медленно села на член.

– Ты ведь успеешь вытащить?

– Конечно…

Велизар задумался о том, как люди называют своего партнёра: «моя половинка». Сейчас он был с Бёрди одним целым в прямом смысле. Соединившись воедино, они представляли из себя одно существо, практически совершенное, имеющее в себе все оттенки характеров и мировоззрений. Если половинка подобрана правильно, то во время соединения человек становится самим собой, сбрасывая всю материальную шелуху. Бёрди больше не пыталась понять что она чувствует к Велизару, она просто наслаждалась процессом, с упоением вставала и опускалась, представляя себе как её парень, Лют, который посмел променять её на другую, смотрит сейчас на них. Она представляла, как он злится и кричит, как крушит предметы в комнате. Как сожалеет о предательстве, но уже не может ничего вернуть. После этого, всего на мгновение, она представила, как Лют присоединяется к ним. Бёрди обхватила левой рукой голову Велизара, прижав её к себе, а правой рукой ласкала себя снизу. Глаза её были прикрыты, а со рта не сходила улыбка. Голова Велизара была прижата к влажному от пота телу девушки. От неё пахло цветочными духами и алкоголем. Вэл ощущал себя в сладком плену и понимал, что скоро кончит. У него был план, но теперь ему стало страшно. Сквозь огненную завесу наслаждений к нему пытался взывать разум, но пробиться через пламя так и не смог. Велизар хотел остановить девушку, но сам оказался в паутине, безропотно ожидая своей смерти, глядя на приближающегося паука. Да, Лют его убьёт, и да, Бёрди возненавидит его, но сейчас это было не важно. Он кончит в неё, и она станет его. Волна настигала. Медленно продавливала. Скрыться от неё было невозможно. Член Велизара напрягся, готовясь к выстрелу, но девушка этого не почувствовала. Она ускорилась и кончила. Вэл тихо кончил вместе с ней.

– Извини, но ты сегодня не кончаешь, тебе и этого хватит, – сказала она, садясь рядом и кладя себе руку между ног.

Велизар улыбался и молчал.

«Неужели получилось?»

– Да, размерчик у тебя так себе, конечно, ты там живой, э? Что… что за херня?! – она подняла мокрую руку и смотрела на неё, – ты… ты что… кончил в меня?

Вэл не знал, что ответить. Лицо его покраснело, он пытался улыбаться, но был похож на закоротившего робота.

– Блять! Это пиздец! Это… пиздец! – вскочив с дивана кричала девушка, – ты понимаешь, что ты сделал? Что ты сде…

– Я? Это ты меня сюда притащила!

– Притащила! Пиздец я дура… так я же не просила кончать в меня! Зачем ты… я думала, что ты ещё не всё… Ты чё там как мышь в тихую кончил! Я даже не поняла! Да и вообще, с твоим обрубком не понятно, внутри он или нет!

– А ты… а у тебя… сисек нет! Уродина! Скажи спасибо, что у меня вообще встал на тебя!

– Ха! Смешно. Пиздец смешно, но ситуация то нихуя не смешная! Что мне делать сейчас? Нам что делать! Ты специально?

– Ты можешь… собрать вещи и переехать ко мне.

– Переехать к тебе? Так ты, значит, нарочно? Да ты знаешь, что с тобой сделает Лют? Он…

– А с тобой он ничего не сделает? Разве он поверит, что это я затащил тебя сюда?

Бёрди застыла на секунду, а после, громко матерясь, собирала свою одежду и пыталась одеться. Лифчик не застёгивался и она, швырнув его в лицо парня села на кучу одежды и зарыдала.

В Жирауме были запрещены контрацептивы и аборты. Даже не то, что запрещены, а их там попросту не было. Девушки в Жирауме могли родить и отдать ребёнка дельцам, но предохранение и аборты были под запретом. Сфере нужны были люди и чем больше их было, тем богаче становились сферийцы. Для каждого они находили своё применение. Если девушка беременела, то она обязана была родить и точка. После той вечеринки Бёрди пришла домой и металась по квартире, соображая, как поступить. Она подумала о побеге, но сбежать из города ещё никому не удавалось, она подумала о самоубийстве, но и этот побег был невозможен. Сначала она решила, что попытается сорвать беременность, а если не выйдет, то родит и отдаст ребёнка Сфере, но потом ей стало жаль своё неродившееся дитё и она заплакала, положив руки на живот.

«Мой ребёнок будет рыжим? О нет! Ужас!»

Следующим утром она встала на учёт. Лют, когда узнал всё, несколько раз пытался убить Вэла, но дельцы, узнав подробности этой ситуации, запретили тому приближаться к Велизару. Лют не мог достать Вэла напрямую и поэтому решил пойти в обход. Сначала он избил Бёрди, а после сказал, что прощает её и позволит ей жить с ним. Они были вместе весь срок беременности, он намеревался стать отцом ребёнка и приезжать с ним к Велизару. Он представлял себе, как будет мучаться Вэл видя своего ребёнка с ним. Бёрди разгадала этот замысел только после родов, по остекленевшему, злобному взгляду Люта, взгляду человека, план отмщения которого вот-вот сработает. Да, Бёрди была змеёй, но Лют был аллигатором. Она понимала, что ей с ним не справится. Выход у неё был только один. Она вызвала охрану и приехала к Велизару, объявив его своей парой. А Люту запретили приближаться к ним, и он направил все свои силы на то, чтобы убраться из фермы и стать менеджером в Милордовском районе.

Дни, и особенно ночи Велизара проходили в печали. Каждый раз идя на работу он надеялся повстречаться с Бёрди. Образ гигантского паука забылся. В мечтах его, Бёрди представала перед ним хрупкой девушкой, в полупрозрачной ночной сорочке из нежного шёлка, с виднеющимися сосками маленьких грудей. На руках она держала ребёнка, и смотрела теперь на Вэла не змеиным взглядом, а с любовью и некоторой долей печали. Но вот и лето прошло и осень, и зима, но девушку он так и не повстречал. Солнечным мартовским утром, Вэл стоял у окна своей квартиры. Если встать под определённым углом и прислониться к прозрачному, разогретому на солнце пластику, то можно было разглядеть тонкую голубую полоску неба между серыми пластиковыми домами. Март был холодным. Снег местами всё ещё лежал в тех местах, куда не попадало солнце. А колючий ветер гонял по городу вялых рабочих.

«Кто же там? Мальчик или девочка? А может и то и то? Увидимся ли мы когда-нибудь?»

Велизар пытался представить, на кого будет похож их с Бёрди ребёнок. Ему виделась смеющаяся девчушка с длинными, кудрявыми карамельными волосами, одетая в светлую клетчатую куртку, с отворотами из искусственного меха и шапку с бубоном. Он представлял, как они втроём, взявшись за руки, гуляют по небольшому парку, с разноцветными пластиковыми скамейками и скульптурами, что открыли несколько лет назад рядом с его домом. В мечтах своих он видел, как Бёрди и он счастливы вместе и как они передают свою любовь малышке. Вот им дают новую квартиру, и из неё открывается панорамный вид на блестящие стеклянные здания центра, с его домами, особенно ночью, в свете огней, напоминающими нейронные сети. Вот Велизар и Бёрди уложили малыша и смеются, щекоча друг друга под одеялом…

Раздался звонок в дверь и Вэл от неожиданности дёрнулся и ударился бровью о пластик окна. Щурясь и потирая глаз, он вышел в коридор, перебирая в голове варианты того, кто бы мог стоять за дверью. Открыв её, он увидел Бёрди с малышом на руках, в сопровождении двух охранников и дрона.

– Привет… это Кара. Я назвала её Кара. – Бёрди, поджав плечи, смотрела в пол.

– Привет, о, проходите, проходите, – Вэл забыл про боль и отошёл в сторону, пропуская мать с ребёнком, – спасибо вам, до свидания, – сказал Вэл солдатам, закрывая дверь.

– Ну… – начал он, – как ты, как вы? – Велизар махал руками и глупо улыбался.

– Давай сразу всё проясним, я пришла сюда не потому, что у меня к тебе какие-то чувства, я просто хотела защитить дочь от Люта. Он мог бы издеваться над ней лишь бы отомстить мне и тебе. И я не хочу отдавать её этим, – она понизила голос, кивнув на дверь, – у нас нет с тобой ничего общего, запомни это. Ты же знаешь, ребёнок должен расти в полной семье, а я не знаю, кого бы мне назначили в мужья, но лучше это будешь ты. Ты… ведь её отец. Просто я знаю тебя. Мы будем жить в разных комнатах, мы не будем разговаривать и тем более заниматься сексом. Мы расплатимся за ошибку, за твою ошибку.

– А как тогда, – перебил её Вэл, – а как жить? И зачем тогда всё это, если мы будем тут как соседи? Может со временем ты всё же простишь меня и у нас всё будет нормально? – он забыл про боль и смотрел на девушку расставив руки в стороны.

– Простить? Ах! – она вздохнула и закрыла глаза, – лучше бы ты просто молчал, Велизар, не уверена, что я смогу это всё вынести.

Откуда-то из глубины сознания до Вэла доносились крики его собственного голоса: «Она снова использует свою змеиную магию! Она хочет использовать тебя! Не верь ей! Прогони, прогони! А как же Кара? А? Ты приютишь на своей шее змею, вместе с Карой!», – мысли атаковали его, но он с презрением увернулся от них, словно от дурно пахнущего бездомного, с безумными глазами держащего табличку, с начертанным гневным пророчеством, ведь гораздо приятнее и спокойнее жить в сладком сне, нежели в суровой, одинокой реальности.

– Нет, ну что ты сразу… просто… неужели нет ни единого шанса, что ты меня полюбишь? – он сделал шаг и протянул руку к ребёнку.

– Вэл, это тебе не какая-нибудь… не знаю… в общем это или есть или этого нет. У нас с тобой этого нет. То, что случилось там, на выпускном – было дикой ошибкой, – Бёрди сделала шаг назад, будто к ребёнку приближалась не рука её отца, а голодная, гигантская змея.

– Ты хочешь сказать, что она, – Вэл указал на ребёнка зависшей рукой, – это ошибка?

– Ты всё прекрасно понял, давай не будем всё усложнять. – Бёрди, будто скинув костюм робкой и застенчивой девушки, снова превращалась в паука, гневно смотря в глаза Велизару.

Им, Бёрди и Велизару, было по семнадцать лет, когда у них родился ребенок и они начали жить вместе. Дельцы выдали им новую квартиру в 80 квадратных метров, на том же восьмом километре, где жил Вэл. Этаж был восемнадцатый, но правда окна опять выходили прямиком на соседнее здание. Девушка няньчилась с дочкой и первый год работала из дома по несколько часов в день. Затем декрет кончился и сферийцы предложили ей на выбор полноценную работу. Она выбрала «контроль качества женского цеха номер 53985. Вэл сначала работал на заводе по производству домашних экранов, начальник сказал ему, что через год, возможно, освободится место смотрителя. Прошло пятнадцать лет, но смотрителем Велизар так и не стал. Бёрди из года в год всё больше и больше впадала в депрессию. Первые несколько лет она была увлечена своим ребёнком, играла в мамочку, но чем взрослее становилась Кара, тем больше замыкалась в себе Бёрди. Вот уже и у Кары близился выпускной, совсем скоро она переедет в свой собственный дом и Бёрди останется наедине с Вэлом. Близкими они так и не стали. Они не проводили время вместе и даже не разговаривали. Единственное, что Бёрди постоянно говорила, так это: «Ты сломал мою жизнь, ты обрёк мою дочь на рабство, ненавижу тебя, ненавижу!»

Большую часть времени Бёрди пребывала в депрессии, проклиная каждый свой вздох, проклиная всё, что её окружает. Когда Кара начала взрослеть, то стала спрашивать, почему мама и папа спят в разных комнатах. Бёрди отвечала ей, что их трое и комнат три – каждому своя. Хотя иногда что-то случалось с ней, и она выползала из своей норы, ложилась к Вэлу под бок и молча лежала. Она не любила его, но иногда была благодарна за то, что он, несмотря ни на что любил её.

Связи с внешним миром у людей в Жирауме не было. Многие хотели покинуть город, но людей не выпускали, мотивируя это тем, что первые поселенцы отдали свои жизни Сфере, а все их потомки автоматически становились продолжателями этого контракта. Потомки первых работников считались не новыми людьми, а тем самым первым предком. Деда Велизара звали Дамир, поэтому его имя стало фамилией для всех его потомков, все они стали бессмертным Дамиром, бессмертным работником. Люди рождались в клетке и покинуть её не могли. Единственным выходом для отчаявшихся людей была смерть. Но не обязательно было ждать до тех пор, пока смерть сама придёт за тобой, нет, её можно было заказать. В первые годы от основания поселения было очень много преступлений и самоубийств и сферийцы, во-первых, тут же запретили всё то, с помощью чего можно было лишиться жизни, а во-вторых, решились на ещё один эксперимент. Ими был создан департамент добровольного ухода из жизни, который помогал двум типам людей. Так те, кто хотел умереть – подавали заявления, ответом на многие из которых, кстати, был отказ, ну а те счастливчики, кому одобряли процедуру, заносились в базу и с радостью ожидали назначенного дня. Другие же, кто чувствовал тягу к жестокости и хотел убивать – выбирали себе жертву из этого списка и, после введения смертельной или одурманивающей инъекции жертве – делали с телом всё что хотели. Зарегистрировавшись как убийца, люди обязаны были работать семь дней, вместо четырёх и это было очень выгодно для дельцов, ведь они одновременно и избавлялись от преступлений в городе и приобретали покорных работников, готовых на всё, лишь бы иметь доступ к законным убийствам и насилию. Были в этой практике и случаи, хоть и не часто, когда жертва отказывалась от инъекций и позволяла убивать себя так, на живую, находясь в сознании, приняв лишь обезволивающее. Такие особенно ценились среди убийц. На одну семью была разрешена одна смерть. Бёрди хотела дождаться выпускного своей дочери и подать заявку на уход. Она бы сама себя давно уже убила, много раз прикидывала разные варианты, но не хотела портить жизнь дочке. Контракт со Сферой у первых поселенцев был пожизненным. Все дети, рождённые в городе, переходили в собственность компударства – так назывались крупные компании, которые выкупали себе земли внутри стран, становясь новым государством со своими законами, не завися от остальных стран. Такие компударства обеспечивали себя работниками, а работники получали всё необходимое для жизни. За самовольное оставление жизни наказание несли оставшиеся члены семьи и будущие потомки до третьего поколения, их ждала более тяжелая работа и ограничение в продовольствии. Бёрди очень хотела, но не могла подставить мужа, ведь с ним страдала бы и их дочь и её будущие потомки.

Безумие матери передалось и дочке. Кара росла очень замкнутым ребенком, хоть она и не была обделена лаской и заботой. Бёрди и Вэл старались никогда не ругаться при ней, но Кара всё равно чувствовала, что они не любят друг друга и что возможно виновата в этом она. Когда девочке исполнилось одиннадцать и у неё начался переходный возраст, её отношение с матерью ухудшилось. Однажды в соре с дочерью Бёрди проговорилась, что Кара испортила всю её жизнь и не имеет права себя так вести. Тогда Кара поняла, что она нежданный ребёнок и причина страданий матери. Девочка тогда перекрасила свою комнату в чёрный, закрасив заодно и окна, оставив лишь тонкую полоску наверху. Однажды, задыхаясь от темноты своей камеры, Кара поднялась на крышу и увидела фермерские дома, простирающиеся на многие километры. Она жаждала свободной свежести, но увидела и почувствовала то же, что и в своей комнате. Она видела огромные высотные вольеры, с запертыми в них людьми. Сколько их было? Сотни тысяч? А может и миллионы? Людей было слишком много и все они были одинаковы в своём безволии, лености и апатии. Никто ни к чему не стремился. У всех был свой дом, вдоволь пищи, некоторые развлечения, а в районе было безопасно. Сфера даровала своим работникам доступ ко всем основным потребностям человека. Были даже публичные дома. И вот с человеком случилось то же, что и с дикими кошками – они одомашнились. Им стала не интересна охота и новые территории, они беззаботно лежали на мягком коврике, зная, что в мисках всегда есть и будет еда и вода, не нужно бояться нападения стай собак, бояться за котят, спасаться от непогоды, драться, одним словом, выживать. Рабочим нужно было лишь выполнять не сложную работу и следовать определённым правилам и мисочки всегда будут полны. Люди в Жирауме просто существовали, наслаждаясь беспечной жизнью. Если раньше на ферме и были те, кто пытался что-то творить, заниматься творчеством, то сейчас, спустя столько времени, таких людей не осталось, люди считали это пустой тратой времени и не хотели отвлекаться от безделия. Каре часто снились кошмары. В одном из них она попадала на равнину, заполненную людьми до самого горизонта. Свободного места не было совсем, люди заняли всю землю, стоя на каждом клочке поверхности и даже бултыхаясь в океане, как пластиковые бутылки, в тесноте, словно на переполненных пляжах Китая. Давка. Шум. Воздуха не хватает. Люди были немы, но всё же не умолкали ни на секунду, они мычали и стонали. На равнинах были трёхметровые холмы, на которых стояли тенеподобные существа и выборочно хватали людей, разрывая их. В том кошмаре личность человека терялась, но эгоизм оставался, никто никого не слышал, каждый хотел что-то рассказать соседу о себе, о своих любимых делах и вещах, но способность говорить утратилась, осталась только способность мычать. Люди не хотели слушать других, они хотели мычать, пытаясь сказать что-то только им интересное. В глазах людей была паника и предсмертный ужас. Нет никакого смысла. Всё – стон.