Ты вспомнила, как верно я люблю тебя. Пусть будет наш нежный секрет
её глазки забегали по комнате, задумчивее обычного взгляда перед сном, который ей фирменно принадлежал с младенчества, и если для меня такая манера рассказа стала частично игрой, пусть это и простительно, то дочку моя серьёзность, не лучшим образом отыгранная, убедила в исключительной важности этой истории. пока она ненадолго ушла в себя, как утоптало бы внутрь лишь дитя с будущим великой красоты, а мне приходилось размышлять над продолжением, я из-за специфики истории окунулся в простые запахи детской. вера уже успела перестирать белье детской кровати с тем парфюмированным нью-йоркским кондиционером, который я умудрился достать во второй раз. в первый раз мы перепутали сумки и его отобрали на пограничном контроле в аэропорту, что расстроило меня неимоверно. я так хотел цельно и без полумер погружать дочку в этот мир, так что чтобы достать его вновь, мне почти сразу же пришлось попотеть. бельё едва пахло свежесрезанными турецкими розами, очень близкими к настоящим. боже, подумал я, во всем этом я ни капельки не жалею о довольно смелом абстрактном ремонте в комнате, который в некоторых наших головах (а именно – в моей) чудился уютным и подходящим, возможно, только на бумаге. дело было в зонировании: если интерьер её первой половины мимикрировал атмосферу «мастерской художника» матисса, то другая, где по задумке нашей девочке должны были сниться самые спокойные сны, была вся в цветах портретов модильяни. от его изумрудного, хорошо известно, тепло увлажняются любые мнительные настроения, а старый свет, который мы нашли на блошином рынке, должен был помочь им цвести. дочка была очень «за», упрашивая нас двоих не поменять планы. настолько ей, такой ещё юной, понравился музей оранжери в париже.
– выбираю честный. самый что ни на есть откровенный.
– выбираешь честный?
– выбираю второй.
– тогда гляди, я начну рассказывать тебе то, что ты, кто знает, испытаешь лишь в нескором времени. если тебе, моей малышке, хочется небольшой подсказки, почему я говорю об этом вот так загадочно, то я тебе и подскажу: это история, в том числе, о понимании друг друга. о любви, с которой любое живое существо распоряжается по своему образу и подобию, но не всегда трепетно и с уважением к дару стать любимым кем-то совершенно незнакомым.
створка двери тихо отворилась. словно такое подразумевалось, мы втроём смешно переглянулись.
– начнём мы с тобой с истории про кашемировое дерево.
– кашемировое дерево? милый, ты про альбицию? которая росла, растёт точнее, за нотр-дам де пари? котик наш, – поменяв руку, которой она держала лейку, вера тихо-тихо поглаживала нашу любовь по голове. – этим летом мы тебя сфотографировали под красными цветами этого дерева, помнишь?
– то было шёлковое. а кашемирового дерева не существует. и даже в японии вы его не отыщите.
– не существует?.. – подуставшая фантазия и вид нашей дочери давал мне весьма недвусмысленный сигнал вроде «скоро придется сделать красивый твист и вслух поделить этот авторский детский мультфильм на серии, как в нетфликсе».
– я хочу сказать, что ты ни за что не смогла бы под ним сфотографироваться, солнышко. и тем не менее, у этого дерева есть запах, который ни с чем нельзя спутать. мио первым открыл его всему миру.
– а мио, я могу догадываться, это парфюмер, о котором вы тут дискутировали?
– мам, это собака!
– собака?
когда вера переспросила дочку, меня в нежные тиски взяла идея, как просто в самом деле достигается высшее земное счастье, будь у тебя все то, чего люди так долго и так упорно сторонятся. семья. кто бы поспорил, что все не так просто, я лишь осмеливаюсь думать, что даже в самой искушенной жизни отходу ко сну вдвоем-втроем и рассказу красивой истории по вкусу можно отыскать место. тем временем, дождь перестал жалеть окно в комнате.
– ма, осознанная собака-парфюмер мио из виагранде со склона вулкана этно. ретриняжка порода. – на минуту девочка лишились любых предвестником сна.
чуть заулыбавшись, вера оглядела меня с ног до головы, снизу-вверх, как бы незлобно осуждая за то, что я не пожалел неокрепшую пока память нашего ребёнка, к тому же на сон грядущий. чувствуя на себе её взгляд, я похвалил малышку:
– наша умница. только вулкан на сицилии зовется этна. он находится на востоке острова, и мы непременно побываем там втроем. ты наконец увидишь наяву, что означает твое любимое слово «микроклимат». – произнес я и поцеловал дочку в лоб. опустив глазки вниз, смущенно улыбающаяся крошка в бесконечности внимания к своей персоне, в кромешности любви вокруг принялась перечислять прочие слова, которые приходились ей по вкусу в её-то возрасте.
– так вот, возвращаясь к самой истории. на утро все разбежались, и мио остался совершенно один в своем городе и этим же ранним утром отправился на поиски ингредиентов самой волшебной красоты. бродя на рассвете со своей сумочкой для трав и цветов по виагранде, мио очень чутко ощущал время и не хотел его терять, но одновременно с тем ощущал и удивительный эмоциональный подъем. мио был вдохновлен и доверял себе и своей интуицией. его собачий нос был особенно силён, он мог услышать запахи большей части острова, когда мио закрывал глаза. но вот в чём дело: на это у него было всего был всего час в день. все остальное время у него был самый обыкновенный собачий нос, но этот был точно более чуткий, чем у тебя и у меня. этот час приходился час перед рассветом, примерно на четыре-пять утра и назывался «час волка».
– почему волка? – только одни женские губы задали мне вопрос, но моего объяснения жаждали все четыре глаза, и я честно не помнил, к чему я хотел подвести.
– у меня нет ответа на этот вопрос… – женщина моя, положив голову на плечо, едва прикрыла свой смех, понимая, что я просто удачно заигрался в символиста. разумеется, мне нужно было сразу же заговорить ребёнка чем-то не слишком грустным, чтобы он ничего не заподозрил.
– и сегодня ретриняжка этот час проспала, расстроившись и чуть не пролив собачьих слез в ночи, боясь своего одиночества. увидев его, милая, прогуливавшегося на рассвете в поиске самых обычных трав – мио аккуратно срезал с земли даже обыкновенную осоку, ещё влажную, кинзу, мелиссу, мяту, шалфей, ему попалась петрушка… он шел бы так, кажется, весь день через весь остров, пока случайно не наткнулся на бессмертник, который своим видом и запахом его чуть развеселил.
вера с лейкой встала с кроватки и отправилась, наверное, обратно на кухню, поставить её на подоконник и заварить свой чай с одной из этих трав. это её движение помогло мне быстро выдумать продолжение.
– потом, доченька, уже ближе к сумеркам, он нашел очень бурную пресную речку и решил заночевать у неё. ему вдруг показалось, что чистая вода и её шум станут неодиночеством одного мио, одной сицилийской ретриняжки, и помогут ему переждать временное расставание с его друзьями. он даже не испугался искупаться в ней, но прежде развел костер, чтобы высушить свою шерсть после купания, а на камнях подле высушить найденные травы для будущих масел, которые, может быть, окажутся в парфюме. примиряющем всех парфюме. всё было бы ничего, но костер он развёл прямо под ванильным деревом. когда его глаза закрылись, как закрываются твои сейчас, и он обнял себя своим красивым хвостом, произошла одна маленькая магия. один стручок ванили, может быть, под воздействием тепла от тлеющих угольков, а может быть – просто так, сам по себе, раскрылся и из него показалась палочка ванили, в итоге упав прямо перед носом мио.
– прямо как в гарри поттере?.. палочка.
– прямо как в гарри поттере. наша собачка открыла глаза под утро, прямо в час волка, и её, как в плед, укутывали запахи ещё сохнущей шёрстки, которая пахла чудесным белым мускусом, догоревшими дровишками и этой спелой ванилькой. всё это вместе было очень похоже на кашемир. самый приятный кашемировый свитер на свете. вот так мио получил запах кашемирового дерева, которого никогда не существовало. – не вдаваясь в подробности приготовления масла, я гладил счастливую дочь голове ровно так же, как гладила её мама.
вскоре вера вернулась в детскую, чтобы выключить свет, но проснувшаяся от едва различимых звуков шагов надежда-софия попросила почитать ей на ночь «гарри поттера и тайную комнату», несмотря на позднее время. я подал вере книжку на английском, поцеловав её в губы. потом я выключил свет тех ламп, и вместо них зажёг несколько высоких соевых свечей.
оставив её и нашу наденьку-софью одних, я отправился в спальню с оседающим в голове вопросом, так же ли много у веры сил, как сейчас у меня, потому что этой ночью мне захотелось заниматься с ней любовью до первых лучей тёплого осеннего солнца.
staccatissimo2
никак не найти мусорку в laverie у дома. я волнуюсь, потому что никогда не веду отсчет времени. не вел по отношению к этому. выбросил полсигареты на avenue de saint-ouen, а здесь вдруг не терпится найти мусорку для одной пресной несладкой, немятной жвачки. прозрачный пакетик был со мной с зимы, дозировка мизерная, смешная, но он пережил два переезда внутри города. пережил жаровню лета у бют-шамон. холме. прошёл почти год, вряд ли оно вообще подействует так, как в первые разы, может срок годности истёк. испортились или не подействуют вообще. кристаллы вспотевшие.
сядь, садись на стиральную машину, пока у неё отжим. у тебя режим. сегодня, в такие дни, ты меньше думаешь о том, что подумают другие. хотя разное бывает.
когда я последний раз принимал? июнь, она была на пороге этой больницы, где всё сошлось и ей помогли. я не мог знать, что так произойдет. как пуст я был, если легко решился на это. это была влюбленность или просто вдохновение необходимое? вспомни прошлые выходные. всю пятницу и субботу ты сомневался, доесть ли это, ты не выкинул это, значит, значит что-то в твоем творчестве идёт не так.
ты закончил книгу, и о боже, как ты ожил, когда её писал. как это началось. седьмое, что ли, сентября, такой же выходной, тёплый солнечный день. ты взялся за ноутбук, знал, какое настроение должно быть в ней и обогнал сам себя. нет ничего особеннеей этого. ничего нет. напиши обязательно что-нибудь легкомысленное, может быть, даже завтра (не обманывай себя). давай этот раз будет особенным, я знаю, знаю как. он не имеет смысла, у тебя не скопилось достаточно гормонов, и ты все их потратил. сомневаешься и волнуешься, но уже поздно. можно было не принимать, или плотно поесть. это подействовало или нет? отвлекись на музыку, уйди в те песни, в которые уходил всецело, пока писал.
щелчок. достирала. вещей полно, успеешь развесить их на сушилку? не интересно. кроссовки брошу сушить на пол, завтра как в новых пойду гулять, так грустно не будет. дождь усилился. переключи трек. трилогию the weeknd слушал летом, тогда была подходящая атмосфера. я правда под этим вот арендовал скутер? ехал тихо. удержался.
на этой неделе? звонила бабушка рассказать о положении второй бабушки. я пообещал, что скоро найду себе девочку. маме лучше, я только сейчас начинаю замечать, как долго это тянулось и как много раз я говорил вслух, что ей лучше, но лучше не было. навсегда ли это. я начинаю верить, что навсегда. раз такое дело, слушай светлую музыку. самую светлую, которую знаешь. на лестнице поймешь, подействовало ли. вроде началось.
действует. расплывается. да. да. да-да-да. у тебя приятный шёпот. у вас. не перегибай. ложись на кровать. писательскую свою. слушай все, что любишь. сегодня можно. лю-бовь.
послушай «глупые и ненужные». как это красиво. лучше сразу с клипом, так ты ещё не делал. в нектаре маковом. подключи к большим мониторам своим через кабель. встань резко, или встанешь через пару часов. ноги. ноги не ходят. страшно. это не нормально. не нормально это. соберись, вернись в реальность, ещё не поздно. смой это, доползи. теперь звони сашеньке.
– саш, я тут это в общем, принял… принял ну мдма, в общем. в общем, саш. никто не понимает меня лучше, чем ты. я понимаю, что ты это слышишь сейчас. я принял мдма, в общем, мне очень хорошо, очень, ну ты понимаешь. но что-то пошло не так. я знаю, как это звучит сейчас. с ним что-то не так. испортилось, что ли. я смыл его. я падаю.
– это нормально. ложись и получай удовольствие.
холодный голос. стыдно как.
ложись, ладно, постарайся контролировать тело. получается, да. вмешайся музыкой. проверенной сначала. что ты полюбил, пока не принимал. клипы. включай по очереди. можешь переключать, когда захочешь. боже, как красиво. как это тепло. не пиши никому. я удержу тебя без проблем. если потребуется – много раз.
можешь пообщаться в тиндере. у неё фотография реально расплывается или это? реально скорее, черно-белая. мой вкус. восемнадцать. как тяжело думать долгие предложения, но я улыбаюсь, трогаю себя за лицо. спустись ниже сзади, на шею. массажируй, приятно. напиши особенное, ты сейчас не различаешь. не стесняешься.
– chto-to rodstvennoye.
эта звездочку приняла. тоже. одна. звезда. на небе голубом. серфинг, светлая, цветная. она другая. не забудь спуститься ниже и написать тем. трудно думать предложения. можешь просто лежать, потом вернёшься к ним. это уже пик, пока нет. минут пятнадцать прошло. отпускает? да. посмотри в одну точку. нет пока. гормон льётся. ты почувствуешь другое. когда отпускает.
ответила:
– пока не могу почувствовать.
ми сама написала. давно?
– привет, пошли сырниками завтракать.
попробуй ответить. это. не это. отвлекись, тебе очень приятно делать все. все.
– privet. ya bi s radostiyu, no ya daleko,
не останавливайся, а то пройдет час, и она уйдет. пиши:
– ya po nim ochen’ soskuchilsya.
стыдно, я ничего не чувствую. мне хорошо очень. объяснимо. попробуй посмотреть смешное, ты хотел узнать реакцию. не делал ещё так под этим. может, фильм. чёрт. вот это пик. час и сорок минут прошло всего, только вышел из прачечной. считай. пора пойти погулять по центру. ты задумывал именно так. самый красивый город, что ты почувствуешь. в своих любимых местах. позже. не думай об этом, не расстраивайся. не вставай пока. оно доит тебя, но всё в порядке. вернись к музыке… что ты слушал, я лежать люблю… что если сигарету сейчас… губы сухие, съеденные… зачем был нужен героин, если есть эти поцелуи с кровью.
пауза в несколько тактов
той ноябрьской ночью случился последний раз, когда я употребил наркотики. и сам того не понимая, ей я отдал то, чего во мне, может быть, никогда не было. чтобы кое-что получить взамен.
эта книга – о любви и её любовниках. во имя них я сжег изнутри такую большую пустоту, все свои жалкие отрицания и оправдания жизни без любви, вне любви, жизни в цинизме человека-аутсайдера, которому ничто не мешает, которого ничего не трогает, но лишь потому что он никого к себе близко не подпустит. это не имело ничего общего с даром любить, как и последовавшая за этой ночью долгая, долгая история не имела ровным счетом ничего общего с ним. с добром.
когда действие веществ закончилось, в том сне, отчего-то безболезненном, моя интуиция, моя дорогая вера в своё стала, очевидно, знанием. только спустя год c небольшим это знание прижилось смыслом моей жизни.
цветок персика
– софи, ты знаешь, а у мио были парфюмеры-любимчики. ему нравилось почти всё то, что любишь ты.
сказку я взялся рассказывать дочке, увлекая её сначала парой фраз вечером или днем, реже с самого утра за завтраком, чтобы когда дела наших будней подойдут к концу, она, не позабыв вброшенное мной, сама бежала расспрашивать, в чем, в чем же там все-таки было дело. иногда мы занимались с ней, например, итальянским или французским, и я видел, как ей не терпится «поговорить о единственно-важном», и с упоением наблюдал как её пытливый по наследству ум вертится, поёживается в желании заполучить продолжение:
– donc, j’essaie un truc avec toi. dis-moi, qui aimes-tu le mieux dans ton lycée?3
– papa, je n’aime personne.4
– comment ça va?5
– vrai, personne du tout.6
– et que fais-tu là?7
– maman et papa me manquent.8 – в этот момент малышка поняла, что выдала себя жизнерадостным выражением лица, и чтобы всё спасти, как хочет спасти свою милую ложь ребёнок, надя добавила: un truc, et aussi mio me manque.9
воистину, у нас растёт чудесное дитя, в столь юном возрасте умеющее, уместно и органично, отыгрывать очень зрелую женскую слабость, и при том – ни капли не жестоко. не глупо. взрослеющее наше чудо. взяв её на руки перед камином, чтобы она могла увидеть мою парфюмерную полку целиком, я попросил девочку среди всех флаконов и отливантов попытаться угадать, в чем её вкус совпадет со вкусом осознанной собаки мио. размышляла она довольно долго.
– надо же, надюш. ты угадала всех троих. трёх парфюмеров, идолов нашей ретриняжки. – не мог же я, в самом деле, удержаться и не обрадовать её вот так. – теперь беги пить снежок, чистить зубки и в кровать, я скоро вернусь к тебе с этими флаконами.
я вернул её с маленьких небес на землю, и она сразу же побежала к холодильнику. у меня было в запасе буквально несколько минут, чтобы обнять веру и пораспрашивать её о хорошем настроении. за это время она успела попросить меня сыграть проигрыш из «guide me home’ фредди меркури и монсеррат кабалье, предварительно сама отыскав нужные ноты. надев на неё наушники, подключенные к пианино, и чуть повозившись с клавишами, я постарался исполнить желание любимой, воспроизводя мелодию с её телефона на пюпитре.
– признавайся, ты выбрала этот, потому что на нём почти написано имя собачки?
– ага.
– в следующий раз такое может не сработать, но, кто знает, возможно, иногда ты думаешь, прямо как мио. этого парфюмера зовут мео фучини, и он тоже из сицилии. не то, чтобы мео был его хозяином до известных событий, а наш мио был его собакой или успел познакомиться с ним лично после того, как люди на острове исчезли. это не так, но он узнал о нём так же, как и ты, просто обратив собачье внимание на простое сходство имён. мео фучини – сицилийский травник. дорогая, тебе известно, кто это такие?
– неа. – кажется, сегодня ей попросту хотелось услышать то, что я ей подготовил.
– травники, надежда-софия, это такие очень одухотворенные личности, которые вылечат твою простуду без всяких таблеток. прямо как вы, лучик, любите. лечат только чаем на травках. мне кажется, ты бы понравилась абсолютно всем травникам на сицилии.
– правда?
– ага.
– почему?
– в первую очередь, потому что ты любишь, когда в путешествиях по италии или франции мы останавливаемся посреди околичной дороги и бросаем машину, идём гулять через поле, собирать все цветы, которые нам попадутся. во-вторых, ты девочка не из простых, если тебе хочется добавить мяты в напиток, – то непременно мексиканской; ты до сих пор не нашла, на что заменить базилик или руколлу в песто к маминой пасте, чтобы сделать её самой вкусной на планете. ну, а если тебе захотелось лилию в комнату, я вижу, что ты каждый раз выбираешь веточку, на которой есть как распущенные цветы, так и пока спящие. скоро ты начнешь различать парфюмерные ноты, и мы с мамой официально посвятим тебя в травники.
в миг набравшая воздуха гордость ребёнка за себя, на которую только взрослые могут открыть ему глаза, – одно из самых милых явлений на свете, ведомых мне. ещё минуту назад софья и не подумала бы о собственном величии и схожести с заочно полюбившимся ей персонажем, но сейчас её переполняла радость, о природе которой она, конечно, не догадывалась.
– чтобы ты не потерялась, я расскажу тебе поподробнее о мео фучини. тот флакон за его авторством, который ты выбрала, содержит жидкость с запахом, который пришёл ему в камбодже.
название её повеселило, но слушала она, не отвлекаясь.
– камбоджа – это такая страна в азии, мео уехал туда из италии в долгое путешествие, на поиски себя. он глубокий человек, поэтому долго и больно переживал то, что многие переживают намного легче, и ты, малыш наш, будешь наблюдать за этим в течение жизни. я так полагаю, мео разбили сердце, а те друзья, которые остались с ним, поняли его и просили уехать далеко-далеко, чтобы он мог начать всё сначала; чтобы мио вернулся во время, когда на нем не было этих душевных ран. и как ты думаешь, милая. он уехал. мио не знал, что это за страна, какая в ней погода, но все равно доверился своей интуиции и совету близких людей, отправившись туда. выходя из птицы железной, его, как в «шантарам», помнишь? обдало влажным и тёплым тропическим воздухом прямо на лесенке перед самолетом. мио вдохнул его и сразу начал забывать. конечно, процесс этот не из кратких.
– что забывать, па?
– забывать свои душевные раны, доченька, а они, и это ты тоже проверишь на себе в будущем, лечатся только памятью. хоть казалось бы, все должно быть наоборот, это память и хранит все не очень хорошее, что обижало тебя, слова и поступки разных людей. но она их и отпускает, если в тебе достаточно доброй отваги вспоминать то хорошее, что происходило с тобой в это тёмное время. всегда есть очень светлые моменты. мео, который не собака, пришёл к этому в джунглях камбоджи. береги свою память и не будь ею злопамятна.
– не буду… – произнесла она чуть виновато. в момент я осознал, что сказал намного больше, чем в целом запланировал на сегодня. и тем самым коснулся распускающейся, ещё распушающейся души ребёнка. души, что пока живет предчувствиями и наблюдениями.
– знаешь, когда мео увидел все эти джунгли, совершенно не похожие на заросли миндаля, каштанов на его родине-сицилии, он совершенно потерялся во времени. сидя у реки и глядя на неведомые ему индуистские храмы, потягивая через ложечку чай мате, мео размышлял о том, как все сложилось у его возлюбленной. а вокруг него, на том берегу пахло ирисом, ладаном и сандалом. скрутив себе табака, но так и не закурив, а спрятав сигарету в карман, мео осознал, почувствовал, что болезненное прошлое его отпускало. как думаешь, моя милая, что произошло после?
– мео остался там. – тут я улыбнулся.
– вернувшись в любимый дом, в свою итальянскую культуру, где ему когда-то было хорошо, он добавил в эту композицию траву бессмертник, чтобы сладкое его забвение по отношению ко всему пустому, недрагоценному никогда всегда было живым. по-французски забвение – это…
– l’oblio!
– именно так, верно. l’oblio. это новое для себя чувство мео вылил в этот вот флакон с таким же названием. теперь он имеет свойство и предназначение лечит любые человеческие тревоги. – я нанес парфюм на запястье софи, чтобы завершить рассказ.
– ну как, чувствуешь чувства мео?
– да! мне так нравится, папа. запах! – она ни капельки не засомневалась.
– ретриняжке мио он тоже очень понравился, но ещё больше ему понравилась эта предыстория.
– история тоже красивая! – наступал, и я его наблюдал, момент, когда маленькая надежда-софия сглаживала любые различия между собой и персонажем нашей сказки.
– очень. с тех пор собачка мио из виагранде всегда была немножко травником, когда создавала собственные парфюмы и дарила их друзьям. перед тем, как мы перейдём к следующим парфюмам, запомни этот запах. с него все начиналось. вдохни его так же естественно и глубоко, как делал это мио.
– пап, но как же ты не понимаешь, он ведь со-ба-ка! – воскликнула она, но всё равно вобрала его себя столько, сколько ей было по силам.
– а почему ты взяла этот флакон? – я подал второе, ей выбранное. он называется nudiflorum от nasomatto. хочешь, расскажу тебе, почему он такой особенный?
– да… – она все ещё не могла оторваться от запястья с l’oblio.
– парфюм этот пахнет совершенно иначе, но, по-моему, он тоже посвящен самой жизни со всеми его переживаниями. её феномену. потом, ты можешь со мной не согласиться, и мы с тобой его обсудим… иногда парфюмеры пытаются передать не настроение, не глубокое ощущение, а что-то очень привычное нам. физическое. парфюм в этом флаконе пытается повторить не что иное, как человеческое касание. поглаживание. – я взялся гладить её по голове. – попробуй его, возьми крышечку. сравни мои касания и этот запах.
– ой. горько чуть-чуть.
– это кожа.
– кожа?
– для касание нужна хотя бы одна легкая, добрая человеческая рука и кожа. это особенная кожа. готова узнать её название?
– ага.
– тебе понравится. это изобутил хинолиновая кожа. насыщенная, забытая многими парфюмерами. смелая и оттого такая узнаваемая. раньше, полвека назад её как компонент использовали для кожаных парфюмов, но потом она канула в лету.
– уже почти не горько.
– конечно. этот парфюм подвижен, как рука человека. так и задумано. софья, а теперь ты слышишь цветы? это зимний жасмин, и он тоже особенный.
– да…
– ну что, похоже на прикосновение?
