Тест для менеджера. Шелуха цивилизации

– да причем тут ссать то – раны обеззаразить начал объяснять Десс подчиненному

– очищают их специальным отваром.

– да ты его тут видишь, вот ванна тебя с отваром ждет за поворотом – начал кипятится Десс

Вероятно, их спор продолжался бы еще какое-то время, но в него влез неугомонный Хавлик

– знаешь Болк вот у нас на ферме, ну ты же знаешь я с фермы, мы обеззараживали скотину если она обдерется, где, козлиной мочой, ну выпаривали ее там до киселя и мазали, и ты знаешь проходило, а чем же ты хуже то, может и поможет.

– Болк, короче если есть хоть тень шанса спасти тебе жизнь, то надо пробовать – поставил точку Десс.

В конце концов боец согласился только поставил условие, на лицо ссать не позволю, точка. Конвоиры, увидав картину обеззараживания ран, замерли на миг утратив бдительность и даже подошли к самому краю, желая убедится своими глазами, что происходит. Молча понаблюдав за действом самый разговорчивый из них, сказал

– вы самая чокнутая и интересная компашка тут за последнее время, сначала Седой Сид, потом вы – даже интересно чего потом придумаете.

Между тем грифов уже разделали, но вот есть так и не решались, несмотря на дикий голод боялись.

– давайте сначала мы откусим, если ничего не случится, то все поедим – предложил Николай. Было видно, что бойцу жалко отдавать еду, но страх перед неизвестным заставил его отдать бурую тушку, оказавшейся довольно маленькой, Николаю. Тот промедлил секунду и впился в нее зубами, его передернуло, но все-таки пересилив себя он откусил и прожевал кусок.

– теперь подождем – проглотив сказал Николай.

Так они и шли дальше, поглядывая на Колю где-то еще минут сорок, а потом Хавлик не выдержав сказал

– пусть я сдохну, но сдохну сытым, давай сюда эту птицу. После этого все налетели на две скромные тушки и моментально ободрали ее до костей. По консистенции она была похожа на ластик, жесткий вонючий ластик. Борис вспомнил слова Николая об оружии, когда, обгладывая кость она раскрошилась и уколола его в десну. Осмотрев острый осколок, он подумал, что обломок вполне сгодится чтоб проткнуть кого-то. Не найдя куда положить его Борис, не мудрствуя проколол осколком ветхую дерюгу и оставил его висеть там. Авось не потеряется. Эти жалкие куски вонючего и жилистого мяса придали сил и подкрепили узников, и все же, когда солнце начало опускаться, неизбежная усталость начала давить на плечи, а ноги, отвыкшие за время сидения в клетках к нагрузкам, просто онемели, как будто ниже пояса деревяшки.

Вскоре народ, шедший впереди Бориса, начал останавливаться и как-то заволновался. Протолкнувшись вперед, он так же, как и остальные немного растерялся от зрелища.

Дальше дороги просто не было, тропа, как и тротуар на сваях, просто обрывались.

– если они захотели сбросить нас в пропасть, то на хрена было вести нас так далеко – выразил общее направление мыслей Хавлик.

– боец – обратился к конвоиру Десс – мы чего-то не …

– да у всех такая реакция – оборвал его конвоир – давайте шевелитесь быстрее, если бы хотели убить, то не топали тут с вами бы целый день, да еще и завтра.

Выбора у узников все равно не было, поэтому все поплелись вперед. Как оказалось, действительно, по видимой прямой дальнейшей дороги нет. Дорога сворачивала направо почти под прямым углом, ее ширина, которая ранее и не была большой, сейчас и вовсе превратилась в тропу, по которой можно было идти только по одному, зажатую с двух сторон отвесными скалами. Сверху ее перекрывал, все тот же деревянный тротуар. Уклон тропы пошел вниз. Борис скоро запутался в изгибах тропы и вдруг внезапно вышел с зажатой с двух сторон линии на открытое пространство. Эта перемена ошеломила его, он застыл оглядываясь. Пространство было ровным плато, размером с два – три футбольных поля, со всех сторон окруженным отвесными скалами на высоту примерно трех, четырехэтажного дома. На плато было людно, на первый взгляд тут было тысяча с лишним народа, в основном лежавшего такими же кучками, которыми их запускали в тоннель. Народ лежал, сидел и куда-то перемещался, казалось без всякого порядка. Но это было только на первый взгляд. Вот он увидел, что метрах в ста по правую руку есть подобие балкона, около которого происходила людская суета, вот кучка, стоявшая около него в ожидании, двинулась к другой большой группе людей.

Присмотревшись, Борис понял, что весь лагерь негласно разделен на две группы людей, которые вели себя одинаково, но между собой не смешивались. И тут с верху раздался уже привычный за день голос конвоира

– вон идите направо к карнизу, там получите паек и устраивайтесь на ночлег. Дважды говорить про возможность поесть и отдохнуть не пришлось.

На балконе стояли все те же войны с луками, только незнакомые. И один мужик, который оглядел их группу шевеля толстыми губами, очевидно считая и крикнул куда-то за спину

– четырнадцать.

После этого он ненадолго скрылся из виду, а когда вновь показался в его руках была большая кожаная котомка, которую он ловко спустил на веревке.

– быстрее берите и валите отсюда, скоро еще подойдут – сказал мужик, как-то хитро дернув веревку, так что узел развязался, и он втянул ее назад.

Два незнакомых бойца быстро подобрали котомку, а Борис повернулся к Дессу и спросил

– ну нам в какой лагерь командир.

– ха, то же заметил – усмехнулся тот – очевидно вон туда и махнул рукой на левый лагерь. Для Бориса это не было так очевидно, и он начал присматриваться. В правом лагере царила суета, постоянно перемещались люди, вот вспыхнула драка, к которой подключились еще несколько человек, в другой стороне лагеря происходила разборка, пока не перешедшая в рукоприкладство. Подойдя поближе, Борис отметил, что в этой части лагеря находились криминальные обитатели городских трущоб. В другой части, куда они направлялись, очевидно, находились военные, в таком же тряпье, на одинаковых подстилках, но в их расположении чувствовался порядок и вели они себя гораздо спокойнее. Присмотрев себе место, группа начала располагаться, развязав бечевку, которая стягивала котомку, бойцы начали доставать из нее свернутые в тугие скатки плотные кожаные подстилки их было по одной на каждого, семь караваев хлеба каменной твердости и одну бутыль, сделанную из плода похожего на тыкву. Развернув скатки и подстелив их под себя все попадали на землю и начали жадно жевать хлеб.

– Хавл ты со мной, Брот за старшего, нужно доложить о прибытии – сказал Десс, и они с Хавликом, прихватив бутыль, направились к центру лагеря военных. По-видимому, этот немолодой служака плюнул на их положение и решил, что они по-прежнему в походе.

Борис не заметил, как сжевал свою половинку хлеба, несмотря на то что тот противно отдавал не то водорослями, не то травами, и его по уже укоренившейся привычке неудержимо потянуло в сон. Рядом клевал носом Николай, а вот Витек уже дрых, наплевав на все. Проваливаясь в сон, он слышал, как оставленный за старшего Брот назначает дежурных, распределяя смены бодрствования. Разбудили его голоса Десса и Хавлика. Резко вскинувшись со своего ложа, Борис обнаружил что уже очень темно поднялся холодный ветер, светили факелы и небольшие костры наверху, где располагались конвоиры, в котловане, ставшем прибежищем тысячи узников, было темно как в могиле. Разговаривающих Борис опознал по силуэтам. Сидеть в кромешной тьме и чувствовать присутствие рядом сотен людей было непривычно и довольно страшно.

– я не понимаю, я знал его с давних пор и всегда он был толковым и конкретным командиром, хотя в такие задницы попадали это кошмар, но то, что я увидел сейчас это странно, как будто душу вынули из него – слышался голос Десса.

– может отравили или ранен – неуверенно спросил Хавлик.

– да не похоже, ран нет, просто не реагирует ни на что, отвечает на прямые вопросы коротко и все, с Лессом даже не разговаривает.

– может внутренне сломался, вспомни свое состояние – неожиданно для себя вступил в разговор Борис.

– ааа, Брис не спишь – задумчиво сказала тень, голосом Десса – да очень похоже, кстати спасибо тебе, твои слова мне здорово помогли, я ведь правда решил, что ничего не поменялось и все. А вот с Сидом рядом не оказалось того, кто мог помочь ему словом. У нас в храме врачевателей есть такие, которые говорят лечат словом, я всегда думал, что они нужны в основном женам сенаторов и придворным. Кстати, мы не остались в долгу. Когда возвращались уже в темноте, тут крутились какие-то мутные личности, похоже из отребья, мы их шугнули, одному вон Хавл даже в морду дал. Думаю, это по твою душу приходили.

– да, сказала другая тень голосом Хавлика, вы то с краю легли, вот к вам и пробирались, но ты не волнуйся, мы немного перегруппировались, вы теперь в центре, так что отдыхай дальше.

– спасибо – сказал Борис. Действительно он увидел вокруг их расположились кругом тени, а устраивались они и правда в стороне. Даже осторожного Николая накрыл сон. Да уж после таких слов отдыхать было невозможно. Темнота вокруг была и так наполнена звуками и шевелениями, а после таких известий показалась Борису полной угрозы.

– на напейся – сказал Хавлик и ткнул в руку Борису бутыль – первый раз в жизни вижу, чтоб так спали не дети.

– да я раньше спал очень чутко – ответил Борис, нащупывая горлышко бутыли.

– что же, у всех жизнь разделилась на до и после – философски сказал Хавлик, только вот будет ли после, это вопрос, чем дальше, тем более неочевидный. Ладно, давай отдыхай, капитан сказал, что завтра нас ждет переход длиннее сегодняшнего.

Борис думал, что после рассказов о ночных визитерах он не заснет, но оказалось, что отключился точно так же, как и все предыдущие разы. Растолкал его Витек.

– ну ты и дрыхнуть Боря, наверное, так и на курорте не спал – тон друга был неоправданно жизнерадостным, и Борис почувствовал раздражение и злость, он вообще не любил чтоб его будили, но тут все свои привычки надо было затолкать поглубже. От их команды и взаимопомощи зависела жизнь.

– а ты знаешь, что на нас ночью собирались напасть и если бы не возвращавшиеся Десс с Хавликом, то скорее всего мы бы уже остыли – сказал он с мелочным злорадством наблюдая как у Витька вытягивается лицо.

– блин, даже я отключился конкретно – пробормотал, так же, как и они просыпающийся, Николай – хотел вроде дежурить, но как будто вырубили. Не знаю может это последствия экспериментов доктора, но я чувствую себя неплохо.

Борис прислушался к своим ощущениям и действительно отметил, что организм готов к движению, даже, как ни парадоксально звучало это в настоящих условиях, бодрость какая-то была. Этого нельзя было сказать об остальных членах их маленькой группы. Воины выглядели далеко не так свежо, как их троица, кто-то растирал онемевшие конечности, кто-то тер глаза и хмуро складывал свою скрутку, у которой оказалась пришита к краю бечевка, за которую ее можно было вешать на плечо как сумку.

– все, отребье уже начали запускать на выход – сказал Десс. Все повернули головы в сторону, куда он смотрел и увидели, как лагерь уголовников приходит в движение и маленькими ручейками втискивается в проход между скалами на противоположной, откуда их привели, стороне. Так же Борис отметил, что количество конвоиров на скальных балконах выросло, видимо, весь отряд их был в сборе, не растягиваясь по тройкам. Вскоре очередь пришла и им уходить по очередной горной тропе. Проходя мимо места, где был лагерь городских уголовников Борис увидел несколько неубранных трупов, крысы, запертые в клетке, делили свои места под солнцем.

Опять узкая тропа, опять нависающие с двух сторон каменные стены, опять впереди спина товарища по несчастью, а сзади шаги другого.

Через некоторое время Борис перестал перебрасываться словами со своими собратьями по несчастью и пришло то дорожное отупение, когда перестаешь воспринимать что-то кроме клочка пространства впереди. Он не заметил, как тропа расширилась, позволяя им идти кучкой, а не по одному.

Каменный мешок закончился внезапно, только что они шли сдавленные отвесными стенами, ощущая камень всеми чувствами, и вдруг, он закончился. Резкий переход и открывшаяся картина заставили замереть всех на месте.

Впереди простирался пологий спуск, перераставший в степь, покрытую сейчас желтым покровом выгоревшей на солнце травы. Степь простиралась на сколько хватало глаз, она была изрезана морщинами оврагов и пятнами редких перелесков. По обе стороны от выходящей на спуск дороги поднимались отвесные стены горы, которая переходила в другую, а другая в третью, и так далее, образуя непроходимый горный хребет, блестящий на солнце заснеженными пиками вершин. А еще впереди виднелась стена, она протянулась доколе хватало взгляда, брошенного в обе стороны. Отсюда она не казалась чем-то колоссальным, но Борис понимал всю обманчивость восприятия с расстояния и, в очередной раз, удивился масштабам строительства, и это при средневековых технологиях. Кое где, на подступах к горам, виднелись темные пятна хвойных лесов. Мир буквально дышал первобытной, мрачной, мощью и жизнью, для которой жалкая кучка людей была совершенно не заметна. В очередной, тысячный уже, раз Борис убеждался насколько жалок человек в мире без той, хрупкой скорлупы цивилизации, со своим самомнением венца эволюции.