Штрафбат для Ангела-Хранителя. Часть третья
Медленно текли минуты… Уже десять минут самолёты шли над территорией противника.
Разворот. Пять минут полёта. Ещё разворот… Поиск…
Быстро проплывают под крылом поля, реки, и лес, лес, лес, лес…
Очередной разворот, и…
Смешиваясь с шумами эфира в голове Ангела прогудел голос командира звена Лавочкиных:
«Истребители противника! Слева, девяносто! Взлетают! Два, нет, четыре штуки! Атакуем!» И две пары Лавочкиных, как голодные хищники, почуявшие кровь, резко развернулись, и поддав газу, ревя 1850-сильными моторами, разгоняясь в пологом пикировании, решительно пошли в лобовую атаку навстречу взлетающим немецким истребителям.
За пару секунд до этого Ангел мгновенно, не теряя ни секунды, перешёл из предбоевого в максимальный гипер-режим. Скачком расширилась сфера восприятия, в голове появилась объёмная картина боя, с красными отметками своих самолётов, и с фиолетовыми – взлетавших немецких. Их было много, очень много… Маленьких, злых, вёртких, ощутимо опасных, по самую пробку заряженных смертью! И – одна толстая, жирная, медлительная фиолетовая муха, которая, поднатужась всеми шестью моторами, только-только оторвалась от земли, и сейчас медленно-медленно набирала высоту, готовая вот-вот показаться над верхушками высоких, вековых елей…
– Андрюша! Вот он, аэродром! – услышал Андрей в голове напряжённый голос Агнии. Но он уже всё понял и сам – слева, где-то в километре от них, из-за кромки леса, как пробки из шампанского, один за другим стали выскакивать вверх, резко набирая высоту, толстомордые, с худыми хвостиками, силуэты Фокке-Вульфов!
Один, второй, третий! Сколько же их там?! Четвёртый! Пятый!
Одновременно с этим через помехи эфира в наушниках раздался злой и весёлый голос комэска:
– Вот он, аэродром подскока, Андрюха! Мы его нашли! Они клюнули! Атакуем с ходу!
И самолёт комэска, поддав скорости, вошёл в лихой левый вираж. Андрей двинул вперёд ручку газа, облегчил винт28 – двигатель взвыв от радости, и с рёвом, наращивая скорость, потащил вперёд шеститонную машину. Ускорение вдавило в спинку сидения, в груди гулко забилось сердце, адреналин хлынул в кровь, мышцы налились силой.
Четвёрка Лавочкиных свалилась с высоты на взлетавших Фоккеров, сходу сбила двоих, но остальные, избежав первого удара, быстро и нахраписто набирали высоту с явным намерением завязать потасовку. Лавочкины, в первой атаке сбив пару Фоккеров, не ввязались в бой на виражах, а сразу свечкой ушли вверх, разменяв скорость на высоту. А пара штурмовиков, продолжая идти на бреющем, и держа направление на то место, откуда один за другим взлетали Фокке-Вульфы, уже почти вышла на свою цель. И тут… из-за кромки леса показалось ЭТО…
– Мамонт!! Славка, Мамонт!! Тот самый! Вали его! – услышал командир эскадрильи по СПУ голос своего стрелка, Коли Никишина.
Но он уже и сам всё видел: медленно-медленно, с натугой набирая высоту над верхушками вековых елей показалась аляповатая туша гигантского шестимоторного самолёта.
– Некогда! – отрезал он, – главная цель – аэродром!
Увидел этого огромного монстра и Андрей. Вид его был фантасмагоричен: толстый, ребристый, носатый фюзеляж с массивными обтекателями шасси, из-под которых торчала целая батарея колёс. Пузатая, уродливо раздутая, носовая часть плавно переходила в длинный, и относительно тонкий хвост, увенчанный размашистым стабилизатором и высоченным килем. Шесть кургузых звездообразных моторов, казавшихся крошечными на гигантском, распластавшемся крыле, хлопотливо вращали винты, с натугой тянувших за собой всю эту неповоротливую махину.
«Вот он, тот самый «Гигант»!» – пульнула в голове быстрая мысль.
– Андрей, не отвлекайся! – как выстрел, прозвучал в голове, отдавшись резонансом в черепной коробке, ультимативный голос Ангела, – через пять секунд выход на цель!
И точно! Ровно через пять секунд перед парой штурмовиков, идущих на бреющем, и едва не сшибающих верхушки с елей, пространство раздвинулось, и открылась большая и свободная от деревьев поляна. Самолёт комэска сделал короткую и резкую горку, набирая необходимую высоту и гася скорость. Андрей вслед за ним с усилием выжал ручку на себя, задирая нос самолёта.
Опять требовательный голос в голове, опять подсказка:
– Ты забыл включить фотоаппарат! Быстрее!
Левая рука тянется к тумблеру включения панорамного фотоаппарата, спешно поставленного техниками перед вылетом.
Под крылом проскочила опушка леса. Краем глаза Андрей заметил, как от центра поля, в сторону опушки бегом движутся несколько десятков фигурок немцев, таща за собой на каких-то то ли санках, то ли волокушах, вертикально стоящие на них деревья.
«Так вот оно что! – осенило Андрея, – вот почему этот аэродром никак не могли обнаружить! Немцы расставляют по полю эти волокуши с торчащими деревьями, и аэродром сверху кажется поросшей редкими деревьями площадкой, совершенно непригодной для взлёта и посадки! А когда надо, они оттаскивают их в стороны, освобождая взлётку! Хорошая маскировка!»
В голове, выметая из неё весь мусор ненужных сейчас мыслей, снова загрохотал голос ангела:
– Андрей, не отвлекайся! Атака!!!
Андрей энергично отдал «баранку» от себя – нос самолёта полез вниз, нацеливаясь на поляну, тело привычно оторвалось от чашки сиденья и на пару секунд зависло на привязных ремнях.
– Ох, ёлы-палы! Сколько же их тут! – ошарашенно воскликнул Андрей, увидев аэродром. На площадке стояли в два ряда несколько десятков Фокке-Фульфов-190. Многие из них стояли уже с работающими моторами, рядом с ними копошились крохотные фигурки техников. Несколько штук разбегались по полосе.
А прямо на них, метрах в восьмистах, взлетала четвёрка Фоккеров. Они уже несколько секунд, как оторвались от взлётки, успели убрать шасси, и сейчас, усиленно дымя моторами на взлётном режиме, энергично набирали скорость и высоту… Самолёт комэска, шедший впереди в сотне метров, уже сошелся с ними в одну линию, лоб в лоб.
– Фоккеры, идут прямо на нас! Атакуем! – услышал Андрей в наушниках выкрик командира.
И сразу за этим нос ведущего Ила окутался дымными вспышками – комэск бил в лоб ближайшего к нему взлетающего Фокке-Вульфа. Рванувшиеся вперёд трассы опутали толстолобый силуэт немецкого истребителя, мгновение, и он, разбрасывая крылья, объятый пламенем, кувырнулся вниз.
Второго срезал Андрей. Пилот Фоккера хоть и успел ответить, но пучок его трасс, рассыпавшись веером снизу вверх (стрелял-то, задирая нос!), так и не дотянулся до самолёта Андрея. Проскакивая мимо него, Андрей увидел, как переворачиваясь через крыло, тот стремительно падал на высокие, вековые ели. Третий и четвёртый благополучно ушли, свечой ввинтившись в небо…
Тут же проснулись несколько батарей зениток, обозначивших себя трепещущими огоньками вспышек. К самолётам потянулись веники трассеров…
А с самолёта ведущего, нацелившегося на один из рядов стоявших самолётов, уже вовсю сыпались вниз 25-килограммовые осколочные подарки. И тут же, с секундной паузой, необходимой для поправки прицела, последовал залп ЭРЭСов. Андрей довернул вправо, и зашёл под косым углом к правой стоянке, на которой в данный момент обреталось не менее дюжины Фоккеров. Секунда, другая, – ряд стоящих на земле истребителей противника растёт в сетке прицела, ещё секунда… первые в ряду самолёты скрылись под капотом его мотора. Пора! Сброс!
Мелко и дробно задрожал фюзеляж, освобождаясь от четырёх центнеров смертельного груза. Боковое зрение ловит в левое окно, как левая стоянка, атакованная командиром эскадрильи, вся покрывается вспучившимися разрывами сброшенных осколочных бомб и реактивных снарядов. Мелькает удовлетворённая мысль «у меня должно быть также!»
Впереди растёт в размерах, набегая на самолёт, груда 200-литровых бочек и штабеля каких-то ящиков, от которых стремительно разбегаются маленькие фигурки фашистов. Чуть довернув нос самолёта на эту кучу фашистского добра, Андрей вгоняет её в центр прицела и нажимает кнопку пуска ЭРЭСов. Четыре реактивных снаряда калибра 132мм, с тяжким рёвом срываются с подкрыльевых направляющих и наперегонки несутся вперёд, оставляя за собой четыре дымных хвоста. И через пару секунд все четыре огненные стрелы упираются в выросшую в прицеле массу бочек и ящиков… И вдруг! Прямо по курсу рывком вспухает огромное оранжево-чёрное облако, стремительно расширяясь, и выбрасывая в стороны огненно-дымные протуберанцы. Андрей подаёт газу, и что есть силы тянет «баранку» на себя, пытаясь перемахнуть эту чёрно-оранжевую стену из огня и дыма. В следующее мгновение самолёт резко бьёт взрывной волной, подбрасывая, как на гигантском ухабе! Несколько секунд, показавшимися ему вечностью, Андрей отчаянно работает всеми рулями, пытаясь удержать самолёт, который, как пушинку, стало кидать во взбесившемся пространстве.
По крыльям и бронекорпусу застучали какие-то массивные ошмётки, поднятые взрывом с земли. Справившись с болтанкой, и проскочив облако взрыва, Андрей выскочил на чистое пространство. И прижимаясь к верхушкам, втопив газ до максимума, понёсся прочь от аэродрома, стремясь как можно быстрее выйти из зоны поражения зенитного огня.
Поискал глазами ведущего.
– Слева, слева ведущий! – опять в голове гремит подсказка Агнии.
И тут же из наушников сквозь шумы эфира:
– Андрюха! Я слева от тебя, подтягивайся! Нехило так у тебя рвануло!
И повернув голову, Андрей видит, что действительно, слева от него в пятистах метрах, идёт, буквально прижимаясь к земле, самолёт ведущего. Выскочив после атаки аэродрома чуть левее, чем Андрей, командир эскадрильи попал на естественную длинную прогалину между двумя лесными массивами, снизился до самой земли, и теперь шёл ниже уровня деревьев, всего в нескольких метрах над землёй. За хвостом его самолёта на заснеженной земле вихрем вздымался длинный снежный шлейф. Его-то Андрей сначала и увидел, а уж потом разглядел и самолёт ведущего.
Андрей плавно довернул влево, с намерением пристроиться к командиру. Быстро обернулся назад через левое плечо – сзади поднимался к небу жирный столб дыма от их атаки. Не отрывая левой руки от ручки газа, щёлкнул тумблером «приём-передача»:
– Слышь, командир! Ловко мы их!
И тут же вспомнил:
– Чёрт, жалко этот жирный кабан от нас ушёл!
– Да никуда он не ушёл, вон он, в разрывах облаков ползёт!
И точно! Подняв глаза вверх, Андрей увидел, как буквально в километре от них, почти прямо по курсу, из большого низкого облака на чистое пространство медленно выплыла аляповатая туша гигантского транспортника. Он делал судорожные попытки набрать высоту и скрыться в спасительной облачности.
Андрей нажал тумблер радиосвязи:
– Атакуем, командир?
– Атакуем!
И самолёт ведущего довернул на цель и полез в набор высоты.
– Андрюша! – сзади раздался требовательный и какой-то очень-очень тревожный голос Ангела, – ну его к бесу, пусть летит! Пошли домой! Целее будем!
– Агнюш, я не могу! – Андрей давно уже не нажимал кнопку СПУ, он просто говорил, и Ангел, сидящий за бронеперегородкой, его прекрасно слышал, – я не могу. Приказ!
– Скажи Славе, что нужно идти домой! Пусть этот толстопуз дальше летит! У меня на сердце неспокойно, – быстро застрекотала она, пытаясь до него достучаться, – беда уже идёт! Они уже бросились за нами в погоню! Я чувствую, я вижу ИХ! Быстрее! У нас ещё есть шанс уйти!
Секунда, вторая, третья… Андрей застыл, колеблясь.
Огромный шестимоторник быстро рос в размерах. Андрей, так и не успев пристроиться к ведущему в хвост, шёл немного сзади, и правее его метров на триста, и видел ползущий по небу транспортник сзади/сбоку, под углом 2/4, т.е. под углом в 45 градусов. Самолёт же ведущего упорно шёл, нацелившись на него своим носом, и уже почти сблизился с ним на дистанцию открытия огня. Андрей сглотнул и твёрдо ответил:
– Нет, не получится! Славка не отвернёт, – и добавил с железом в голосе: – а я его не брошу. Не могу.
Агния стиснула зубы – всё кончено! Ещё десяток секунд, и – точка невозврата будет пройдена. А дальше… дальше… тяжёлая, мучительная борьба, и… и… чья-то смерть! Своим внутренним зрением она уже видела несколько отметок фиолетового цвета, быстро перемещающихся в пространстве – это были немецкие истребители, несущиеся в их сторону на всех парах. Это были те самые, успевшие взлететь с разгромленного аэродрома несколько Фокке-Вульфов. Свалка с отвлекающими на себя внимание Ла-пятыми крутилась уже в нескольких километрах восточнее, и Лавочкины в этой ситуации помочь им никак не смогли бы. А эти несколько Фоккеров шли, чтобы их сожрать. И ни комэск, ни Андрей их не видели.
– Андрей! Сзади – Фоккеры!! – выкрикнула с надрывом Агния, понимая, что спасти ситуацию уже, похоже, не удастся.
Далее события стали развиваться с ошеломительной быстротой. Экипаж тяжёлого транспортника, видать, наконец-то обнаружил выходящий в атаку на него русский штурмовик, и тяжёлая машина, проявляя чудеса изворотливости, вдруг стала быстро заваливаться в глубокий правый вираж, пытаясь уйти с линии огня. Видимо, кто-то из пилотов догоняющих их Фоккеров предупредил по радио пилотов транспортного Ме-323, что его атакует пара Илов, и его пилоты, не будь дураками, приняли единственно верное решение… Они просто стали разворачиваться навстречу Фоккерам, летящим им на подмогу!
– Командир! Фоккеры, сзади! – выкрикнул в ларингофон Андрей, предупреждая товарища.
– Вижу! – коротко ответил капитан Миронов, и втопил гашетки.
На крыльях ведущего Ила затрепетали вспышки, и к туше транспортника, ощетинившейся во все стороны пятнадцатью стволами пушек и крупнокалиберных пулемётов, потянулись бледные огоньки трассеров. Андрей увидел, как несколько снарядов вонзились в толстый, огромный, как амбар, фюзеляж фашистского самолёта. Но тот, получив несколько больших пробоин, как ни в чём ни бывало, спокойно продолжил свой полёт, разворачиваясь своим толстым, бегемотоподобным носом прямо на самолёт Андрея.
– Андрюха! Он идёт на тебя, бей его в лоб! Я тебя прикрою! – крикнул командир эскадрильи.
И самолёт ведущего, выйдя из атаки, стал энергично выполнять боевой разворот навстречу атакующим их истребителям.
Развернувшись почти на 180 градусов, огромный шестимоторный самолёт пытался проскочить под носом у Андрея. Было хорошо видно, как пилот транспортника, стремясь не попасть под огонь носовых огневых точек штурмовика, отклонил на максимальные углы элероны и руль направления. Несколько трасс потянулись навстречу, прямо в лоб: два крупнокалиберных пулемета били из носа транспортника, а пара пушек лупила из прозрачных колпаков турелей, стоявших прямо на его толстенном крыле!
Гигантская, вся ребристая, действительно походящая на гротескную харю какого-то фантастического бегемота, носовая часть транспортника стремительно увеличивалась в сетке прицела, заполняя его до краёв.
– Бей по кабине!! – грохнул, как выстрел, голос Ангела в голове.
А вот как раз… Угловатая кабина как по заказу, стремительно вползла в перекрестие ниток прицела. Андрей нажал на гашетки. Две длинные дымные трассы с алыми трассерами бронебойно-зажигательных и осколочно-фугасных снарядов плотным пучком смачно вмазались в район гранёного скошенного фонаря, разнося его вдребезги. Фонтаном разлетелись осколки остекления, куски переплёта, фрагменты обшивки. В долю секунды тела обоих пилотов превратились в кровавый фарш, нашпигованный осколками.
Андрей поддёрнул на себя ручку управления, и проскочил над огромным шестимоторным монстром. А обезглавленный гигантский самолёт, вяло и неуправляемо переворачиваясь через крыло, рухнул в лес.
– Боевой разворот! – опять, как рокот камней, катящихся с крутого склона, грохнул в голове приказ Ангела.
Андрей, ни секунды не колеблясь, плавно потянул на себя ручку, одновременно заваливая самолёт в левый вираж. Краем глаза через левое плечо Андрей успел зафиксировать падение на вековые ели сбитого им немецкого транспортника.
И тут же – схождение в лоб его ведущего с первой парой атакующих в лоб Фоккеров! Вспышки выстрелов, дымные веники встречных трасс, тусклые огоньки трассеров! Адреналин отбойным молотком колотится в глотке!
Агния, понимая, что точка невозврата уже пройдена, всё равно пыталась хоть как-то повлиять на ситуацию. Шансов было мало, очень мало. Ведь неспроста час назад она ясно и отчётливо увидела (видимую только ей) вдруг появившуюся на лбу у комэска «чёрную метку». Это однозначно говорило ей, что вероятность его смерти сегодня – близка к 100%. И точно такую же метку она увидела и у его стрелка, Николая Никишина. Спасти их мог только случай. И похоже, эта единственная возможность уже была упущена…
Но она ещё может спасти Андрея! Она должна его спасти!
Контролируя через его глаза и переднюю полусферу, она быстро перебросила в его сторону ещё одну ниточку связи и подключилась теперь к его спинному мозгу – теперь в любой момент она была готова, послав импульс на сокращение мышц, рефлекторно дёрнуть его за руки, уводя самолёт с траектории прохода смерти. Вот… вот… сейчас!
Проскочив невредимым сквозь паутину трасс, самолёт комэска, дав резкий, энергичный крен, довернул на вторую пару Фоккеров, и опять огрызнулся короткой очередью им в лоб, сбивая прицел. А первая пара Фокке-Вульфов, проскочив самолёт комэска, вышла в лоб уже на Андрея!
– Уходи вниз! – грохочет в его голове ультимативный приказ, и руки сами собой, опережая реакцию его организма, рефлекторно толкают ручку управления от себя. Тело отрывается от чашки сиденья, в глаза накатывает красная пелена, желудок подскакивает к горлу, но трассы, трассы!! Проходят мимо! Чуть выше фонаря, метра на три!
Пока Андрей выхватывает из пике провалившийся вниз на сотню метров самолёт, вторая пара Фоккеров проскакивает мимо и с набором высоты уходит в пологий разворот для повторной атаки.
– Андрей, Андрей! Проснись! Включайся! Я не могу полноценно управлять самолётом! – он слышит в голове отчаянный голос Агнии, – я могу только поддёрнуть тебя в нужный момент, не более того! Соберись!
– Ага… ага… – кивает Андрей, напряжённо оглядываясь через плечо.
Две пары Фокке-Фульфов-190, красиво разойдясь в разные стороны, теперь сходятся в точку. И эта точка – его, Андрея, самолёт. Так… сначала выйдут в атаку эти, что слева, они ближе, потом те, что справа…
Из эфира прилетает голос капитана Миронова:
– Андрюха! Я справа от тебя! Встаём в ножницы! ** Я их отобью!
Андрей бросает взгляд в правое окошко и видит, что самолёт комэска идёт к нему на пересекающемся курсе. Андрей тут же заваливает свой самолёт в правый вираж, ещё больше доворачивая его на самолёт ведущего.
Сзади короткими очередями «Ду-дух! Ду-дух! Ду-ду-ду-дух!» зло застучал УБТ.*** Так, дело плохо, подошли вплотную… Выручай, Агнюша!
Самолёт комэска доворачивает ещё круче, и посылает короткую очередь за хвост Андрея, отбивая от его хвоста подсевшего туда фрица. Второй шарахается в сторону от меткой пулемётной трассы, выпущенной в его сторону Агнией.
– Андрюха! Спереди наверху ещё пара! – кричит по радио комэск.
И точно – из низкой облачности чуть ли не отвесно валится ещё пара тупорылых силуэтов. Их уже шесть!
– Перекладывай в левый! – подсказывает Агния, держащая под контролем всю сферу боя. Андрей послушно перебрасывает ручку к левому борту, закладывая теперь левый вираж, и опять два Ила сходятся на пересекающихся курсах, но теперь к хвосту комэска пристраивается пара истребителей. Теперь очередь Андрея отбивать их от хвоста ведущего! Андрей доворачивает ещё левее, и даёт короткую заградительную очередь, не давая им выйти в атаку.
Колька Никишин, экономя боезапас, тоже даёт короткую, но точную очередь. От ведущего атакующей пары отлетает пара каких-то ошмётков, и он резко отваливает в сторону. А за ним и ведомый.
– Молодец, Андрюха! – выкрик в наушниках.
– Ага… – хрипло отвечает Андрей.
Опять атака, теперь сверху, с передней полусферы. Опять команды сидящего за пулемётом ангела:
– Давай левую ногу!
И Андрей, упираясь взмокшей спиной в спинку сидения, со всей силы давит левую педаль, выворачивая руль направления влево, и парируя стремление самолёта кувырнуться в эту сторону, даёт небольшой правый крен. Самолёт повинуясь железной воле пилота, подразвернув влево нос, послушно входит в скольжение.
Два Фокке-Вульфа, атакуя сверху-спереди, берут необходимое упреждение, нацеливая свои носы в ту точку пространства, куда через пару секунд должны сойтись шквал их огня и русский штурмовик, вроде бы уже начавший заваливаться в правый вираж. Но русский пилот ловко объегоривает их, всего лишь имитируя начало виража, и чётким маневром скольжения ускользает с линии огня…
Трассы проносятся левее, едва не задевая левую консоль. Ффух… Ещё раз пронесло…
Андрей в наушниках слышит, как комэск отчаянно бросает в эфир, пытаясь связаться с истребителями прикрытия:
– Маленькие! Нас бьют! Долго не продержимся! Выручайте!
Услышав призыв о помощи, одна пара Лавочкиных, отчаянным усилием стряхнув, наконец, вцепившихся в них четырёх немцев, выпадает из собачьей свалки, и выведя моторы на чрезвычайный режим, рванулись на выручку к двум Илам. Вторая пара продолжает крутить с немцами свой весёлый и смертельный хоровод.
Опять заходят… Одна пара, из тех, что атаковали в лоб, успели развернуться, – слева и сверху на него, вторая пара – справа и снизу – на самолёт комэска. Андрей, не теряя из виду самолёт комэска, старается маневрировать синхронно с ним, выполняя «ножницы».
Сзади, отдаваясь дробным стрёкотом, захлёбывается частыми очередями УБТ. Андрей даже не оборачивается – Агния знает своё дело, просто так выпуливать в небо боезапас не станет. А если стреляет молча, то значит, сектор обстрела подходящий.
– Ещё пара подвалила! Уже восемь! Выходят в атаку! – слышит он в голове её звенящий от напряжения голос.
«Чёрт, их уже восемь! Вот, бля, разворошили осиное гнездо!!» – толкается в голове тоскливая мысль.
– Не отвлекайся! – гремит в голове Голос, – открой сектор – дёрни влево, он у меня за килём!
Андрей, не раздумывая, на рефлексах, резко даёт вперёд левую ногу. Тут же сзади коротко стучит свою строчку УБТ, отгоняя очередного наглого немца с хвоста.
Уже глаз не хватает, чтобы контролировать хотя бы переднюю полусферу, да и обзор из кабины Ила никакой – три передних бронестекла, да пара небольших окошек-форточек по бокам, да окно над головой, вот и всё! То и дело то один, то второй, то сразу пара немецких истребителей, выходя то вперёд вниз, а чаще вперёд-вверх, быстро выскакивает из зоны видимости, и Андрей постоянно теряет их из виду. С увеличением числа атакующих истребителей риск пропустить атаку возрастает в геометрической прогрессии.
– Андрюха, ещё двое подвалили, уже восемь штук! Внимание, на тебя заходят! – Андрей слышит голос комэска в наушниках. Голос сосредоточенный, злой, «на взводе». Похоже, что он уже давно понял, что худо дело…
– Ага, ага, знаю! – хрипит Андрей, изо всех сил работая ручкой и педалями. Пот, струясь из-под шлемофона, застилает глаза, режет их солью, спина мокрая, хоть выжимай.
«Их – восемь, нас – двое!» – стучится, повторяясь, в голове назойливая строчка из песни.
Ломит мышцы рук, ног, всего тела. Он уже не дышит, он уже хрипит. Весь организм работает на пределе. Спина буквально вопит от боли.
Такое с Андреем было только один раз, ещё в школе, в восьмом классе, когда приехав на 1 мая в деревню, чтобы помочь деду с бабушкой, они на спор, с соседским парнишкой, на скорость вскапывали деду огород. Сноровки-то, понятное дело, было побольше у соседа, но Андрей тогда не сдался, и не обращая внимания на ломоту во всём теле, всё-таки свёл тот спор на «ничью». Гордость не позволила сдаться.
А сейчас на кону – жизнь. Сдаваться тем более нельзя.
И Андрей, не замечая нарастающей боли во всём теле, выведя газ на максимум, и не обращая внимания на надрывно ревущий и уже перегревшийся мотор, вцепившись в ручку обеими руками, активно маневрирует, уворачиваясь от трасс, и экономя боекомплект, сам огрызается короткими очередями. Тут бы не сбить, тут бы просто выжить! Да и не подставляются они, суки! Хитрые падлы, из атаки выходят то вверх, то в сторону, стараясь не подставляться под огонь передних огневых точек Илов. Хотя, нет! Вот он, гад! Зевнул-таки, гадёныш! В перекрестие прицела на мгновение заваливается один из проскочивших вперёд истребителей противника. Осознав свою ошибку, даёт резкий левый крен, пытаясь переворотом уйти с линии огня. Поздно! Андрей нажимает гашетки. Трассы вгрызаются в фюзеляж Фоккера, разрывая его на части.
«Есть один!!!» внутренне ликует Андрей.
И тут же, рефлекторно, сами собой, руки резко тянут баранку на себя. Самолёт взбрыкивает, резко задирая нос, и одновременно с этим пучок трасс пролетает где-то снизу, с дробным грохотом всё же цепляясь парой снарядов за левую консоль.
