Харьковские каникулы. Часть первая

– Я знаю, где! В аптеке! Там продаётся такой жгут, вот это оно и есть, то самое!

До аптеки дошли быстро, минут за пять. Пришли, ломанулись к витрине. Опаньки, вот он родимый, жгутик наш! Да вот только цена… Один рубль! ЦЕЛЫЙ РУБЛЬ! Деньги для пары 10-летних оболтусов почти неподъёмные. Ну, да, давали нам карманные деньги на квас там, на кукурузные хлопья, ну, копеек 10 в день, ну, пятнадцать. Но тут ЦЕЛЫЙ РУБЛЬ! Тысяча чертей! А жгут лежит себе такой на витрине, прямо в руки просится.

И, главное, до хрена его, целый рулон, метров пять, ну куда нам столько? Жалобно скулим в сторону тётеньки в белом халате:

– А можно нам всего лишь один метр отрезать? У нас только 20 копеек… О-о-о-чень надо!

– Нельзя! Только целым рулоном! Цена – один рубль! А вам что, на рогатки, хулиганы? – грозно нависла над нами тётя.

У нас отнялся дар речи и мы потихоньку-потихоньку, сделав рожу «кирпичом», свинтили на улицу. Далее, за углом аптеки, держали военный совет. Даже наших детских мозгов хватило сообразить, что если мы пойдём, и вот так прямо попросим у взрослых деньги на резину для рогатки, нам этих денег не видать, как собственных ушей. Да и в последующем, даже на квас, деньги будут выдавать чуть ли не под расписку. По итогу совещания было принято вынужденное, но мудрое решение: деньги у бабушки (в моём случае) и у родителей (для Серёги) на квас и кукурузные хлопья продолжать клянчить, но квас не пить и хлопья не есть, а копить на жгут.

Бли-и-и-ин, а какие они были вку-у-у-усные, эти хлопья! Да и квас тоже. Об этом я как-нибудь напишу в одной из глав. Но нет! Нельзя! Строгий запрет на расходы! Мы копим рубль! Несколько дней в жарищу мы ходили, сглатывая вязкую слюну, мимо бочки с холодным, (нет, ледяным) квасом. Не вкушали таких сладких и вкусных кукурузных хлопьев, а пробавлялись кислым, незрелым крыжовником и твёрдыми, несозревшими ещё абрикосами. У нас была цель!

И вот сбылось! Путём жёсткой экономии в течении нескольких дней вожделенный рупь был накоплен, и мы, сжимая в потных кулаках накопленную мелочь, в припрыжку помчались в аптеку. К счастью, там была другая тётя в белом халате, которая спокойно продала нам за рубль драгоценный рулон! Ура! Тут же прибежали к Серёге домой, на балкон, делать новую рогатку. С новой резиной. И только мы начали…

И тут опаньки! Папка Серёгин, дядя Гена, на балкон заглядывает:

– А чего это, вы сорванцы, тут делаете?

Пойманные с поличным, мы даже не успели убрать за спину орудие преступления, и стояли, пряча глаза. Это было фиаско! Мы с ужасом ожидали самых страшных кар.

Но дядя Гена был хорошим, добрым папой. И просто нормальным мужиком. Он протянул руку:

– Ну-ка, дай сюда.

Мой приятель, опустив голову, нехотя отдал недоделанную рогатку папе.

Серёжкин папа покрутил её в руках, похмыкал, и презрительно изрёк:

– Ну кто ж так делает, салабоны?! Не так надо!

Мы, не веря собственному счастью, несмело вопрошаем:

– А как надо?

– А вот щас покажу!

И последующие четверть часа мы завороженно смотрели, как добрый папа Гена (и вообще мировой мужик) делился с нами настоящей пацанской наукой, как надо делать правильную рогатку. Собственно говоря, никаких особых ноу-хау там не было, он просто показал нам, какой формы должна быть кожа, с какими вырезами под резинку, и оптимальную длину и ширину резины. И главное! Как эта самая резина должна завязываться на рогах рогатки и на вырезах в коже. Весь секрет заключался в том, что это нужно было делать в четыре руки: один, завернув кончик резины за палку (или пропустив его в вырез в коже), что есть силы оттягивал его, а второй толстой ниткой в пару десятков оборотов плотно стягивал эту петлю, завязывая в конце концов нитку двойным узлом. Получалось прочное и надёжное крепление. Теперь резина держалась намертво, и не слетала.

И дело пошло! Получив в руки надёжное оружие, мы пошли наводить шорох. Первыми это почувствовали на своей шкуре голуби. Они толклись большими стаями во дворе, и естественно, стали первыми объектами нашей охоты. Но не тут-то было! Они и так-то от людей шарахались (не у одних нас, видать, были рогатки), а после нескольких наших атак они вообще стали осторожными, и ближе 20…25 метров нас не подпускали.

Как гласит известная поговорка: дурная голова ни рукам, ни ногам покоя не даёт. А головы у нас были дурны-ы-ы-ы-ые! До чего додумались: стрелять с балкона по людям и по машинам.

До пешеходной дорожки метров 40, до проезжей части примерно 60. Это с серёгиного балкона. С моего подальше метров на 15.

Чем стреляли? Гайками и винтиками. У доброго папы Гены на балконе была мастерская, в которой, как и водится у хорошего мастера, были коробочки и кассы с различным крепежом – винтики, шпунтики, гаечки, шайбочки, шурупчики. Лучше всего на роль снарядов подходили гайки. Ну, помните, как у Чехова в рассказе «Злоумышленник»:

– Свинец на дороге не найдешь, купить надо, а гвоздик не годится. Лучше гайки и не найтить…

Того злоумышленника тоже Денис звали, кстати. И вот два злоумышленника, Денис и Сергей, распотрошив запасы доброго и хозяйственного Серёжиного папы (отблагодарили, называется!), сидят на балконе девятого этажа и шмаляют почем зря из рогаток по людям и машинам.

Вот ё-ка-лэ-мэ-нэ! Даже сейчас стыдно! За дурость свою!

Ну, само собой, мы, как и тот Чеховский злоумышленник, не совсем дурные были: тот с понятием гайки от рельсов отвинчивал, «не все подряд», так и мы с понятием: по людям ничем, серьёзнее, чем гайка М4 мы не шмаляли. Слава Богу, никого не изувечили, хотя и попадали. Хоть такая гайка М4 и весит немного, чуть меньше грамма, но разогнанная хорошей      , мощной рогаткой, да ещё по нисходящей траектории… хоть и на дистанции в 40 метров, может ха-а-ароший такой синяк оставить. Что, скорее всего и происходило. К чести будет сказано, наших детских, недоразвитых мозгов хватало, чтобы не стрелять с передней полусферы. Стреляли, как правило, тогда, когда жертва уже поворачивалась к нам спиной, вдогон. В жопу, то есть. И кстати, попадали. Именно туда. Особым приоритетом пользовались тётеньки с хорошей, габаритной кормой: и целиться легче, да и попасть в такой попенгаген интереснее. А уж как они подскакивали, держась ладошкой за жопу, как оглядывались!

Помню, одна особо обиженная тётька после традиционного подпрыга и прикладывания ладошки к подбитой попе, соскочила с дорожки и бросилась зачищать ближайшие кусты. Надеясь там найти своих обидчиков. А два малолетних дебила с рогатками после удачного залпа, присев и разглядывая тётю-бегемотю в щёлки балкона, дрожа от охотничьего азарта, угорали со смеху. Да-а-а-а… дети бывают ещё более жестоки, чем взрослые.

С рогатками ходили практически все, и отпетое малолетнее хулиганьё в том числе. Лично был свидетелем (и Серёга тоже, мы вдвоём гуляли), как один такой придурок засадил из рогатки прямо в лицо другому мальчику. Метров с семи-восьми. Попал, паскуда… тот за лицо руками ухватился, и ревя белугой на весь двор, помчался прочь… Что там и как потом с тем мальчиком было, не знаю, но урок мы тогда усвоили – спереди в людей стрелять нельзя. Только в спину или в попу. И лучше всего с большого расстояния. Чтобы не поймали, если что…

Машинам тоже доставалось. Но там было всё гораздо серьёзнее. В смысле боеприпасов. Там, меньше, чем гайка М6 (весит около 2-х грамм) ничего не применялось. Но этим калибром стреляли редко, всё-таки мелковат. Обычно заряжалась гайка М8 весом около 4-5 грамм, или же шёл вообще крупный калибр – 10-граммовая гайка М10.

По каким машинам стреляли? Тут были свои критерии отбора. Легковые машины отпадали сразу – слишком мала цель, вероятность попадания почти нулевая (напоминаю: наклонная дальность до цели – более 60 метров, скорость движения цели около 60км/ч, время полёта гайки до цели 2-3 секунды, упреждение по цели – несколько корпусов, то есть, метров 30-40). По автобусам и троллейбусам мы тоже не стреляли. Это было некое табу – там весь борт стеклянный, плюс куча людей внутри… не-е-е-е, наших мальчишеских мозгов хватало, чтобы такие глупости не совершать. Грузовики тоже цель так себе. То есть, попасть-то, может быть, и попадёшь, вот только фиг поймёшь – попал, или нет. К этой же категории целей (простых, но неинтересных) относились и огромные скрепперы МоАЗ тёмно-бурого цвета, частенько ездившие по проспекту Гагарина – огромная груда толстого металла, натужно подвывающая на ходу.

Так по каким же машинам мы любили стрелять? Самой лакомой целью были автофургоны – типа хлебного. Если тяжёлая гайка М8 или М10 попадала по фургону, обшитому тонким металлом, громкий и гулкий «Бах!» мы прекрасно слышали и на 60-и метровой дистанции. Частенько после такого попадания водила экстренно останавливал свою колымагу, выходил, и начинал её осматривать со всех сторон, а мы, два недоделанных придурка, трясясь от страха и возбуждения, угорали от своей смелости и меткости. Дебилы, блин…

А если б этой гайкой да в боковое стекло?! Да в голову водиле?! А ДТП устроить на этом проспекте?! Ну, разве ж дебилы об этом думают?! Вот, мля, до сих пор стыдно за дурь свою!

Третьим номером дебильной жестокости была стрельба по голубям с близкой дистанции, метров с двух-трёх, фактически в упор.

Под срезом крыши, по всему периметру были небольшие прямоугольные вентиляционные отверстия над окнами девятого, последнего этажа. Вот из них-то голуби и высовывались. Иногда они сидели на перильцах, идущих по контуру крыши.

И вот два недоделанных Чингачгука, устав от стрельбы по людям и машинам, развлекали себя ещё и этим: спортивной стрельбой по несчастным голубям. В упор. Промазать было сложно, особенно метров с двух, если он у тебя прямо над головой высунулся. Гаечки М3 хватало… Ну, не каждый раз, конечно, иногда и вскользь проходило, иногда и мазали. Но и подбивали, наглухо. Тоже бывало. Охотничий инстинкт, ё-моё…

Стыдно.

Мне жена рассказывала, что она тоже с рогаткой в детстве бегала, и тоже, вместе со всеми, на голубей охотилась (известная была в округе хулиганка, хоть и папа – милиционер). Так вот, говорит, после первого (и последнего) подбитого насмерть голубя рыдала от жалости.

Ну, мы, пацаны, от жалости, конечно, не рыдали. И на совести у меня их всё ж побольше, чем один, но выводы для себя я со временем всё же правильные сделал. Не ты этому голубю жизнь давал, не тебе её и отнимать. Но и насчёт остального тоже в конце концов всё осознал.

На память осталась та самая, вырезанная из молодого дубка, а потому почти вечная рогатка, да, сейчас просто голая рогулька, без резины и кожи, но это ТА САМАЯ рогатка, из детства:

П.С. не поленился, взял обрезок жгута, нашёл кусок кожи и заново оснастил рогатку. Помнят руки-то!