Легенда

– В таком случае – прошу!– Олег распахнул перед гостем дверь.– Вы меня извините,– сказал он, когда они поднялись на второй этаж.– Всего одну минуту.

Олег зашел в гостиную и закрыл за собой дверь.

Светлана дремала в кресле перед телевизором. Олег подошел к ней, присел возле на корточках и взял в свою руку ее узкую горячую ладонь.

– Как ты, милая?– Спросил, когда она открыла глаза.

– Немного лучше,– улыбнулась Светлана.– Гость тебя дождался?

– Да, я поговорю с ним в кабинете,– кивнул Олег.

– Как хорошо, что ты приехал,– продолжала улыбаться Светлана.– Вам сварить свежий кофе?

– Не нужно, кофе у меня еще остался. Отдыхай,– Олег поднялся.– Дети звонили?

– Они в восторге,– отозвалась Светлана. Настя с Игнатом накануне уехали на экскурсию в Кунгурскую пещеру.

– Этого следовало ожидать,– улыбнулся Олег.– И сына наш уже наверняка заявил, что возвращаться из поездки не собирается. Не парень, а какая-то лягушка – путешественница!

– Весь в папу!– Рассмеялась Светлана.

– А вот это мы обсудим позже! Люблю тебя,– Олег улыбнулся напоследок и вышел в коридор.

– Дождаться бы мне вас, Олег Дмитриевич,– прошептала Светлана и снова закрыла глаза.

Гость сидел на резной лавочке в коридоре и смотрел на семейные фотографии Костыревых, висевшие на стене.

– У вас прекрасная семья и прекрасный дом, Олег Дмитриевич,– повторил он свою недавнюю мысль.– Когда я был школьником, почему-то думал, что без особого труда добьюсь всего. Многие из моих иллюзий развеялись как дым на ветру.

– Иллюзия и мечта – разные вещи,– улыбнулся Олег.– Иллюзия – обман, но мечты окрыляют нас. Сколько вам лет, Матвей?

– Двадцать пять,– ответил гость.– Хотя временами мне кажется, что я уже прожил большую часть жизни.

– Вы женаты?

– Да. У меня прекрасная, любящая жена, сын. Ему скоро исполнится четыре года. Нет, я не пессимист,– он неожиданно улыбнулся.– Я – хорошо информированный оптимист.

– Давайте поговорим в кабинете,– повторил Олег.

В кабинете он усадил гостя против своего стола.

– Погода мерзкая,– улыбнулся Олег, поставив перед ним кружку кофе.– Даже не верится, что весна на дворе. Матвей, по большому счету обстоятельства нашего знакомства имеют трагическую подоплеку. Несколько часов назад в этом кабинете я разговаривал со своим одноклассником. Ко мне его привела беда – у него погиб пасынок, молодой парень, подававший большие надежды. Как выяснилось позже, его дядей оказался Лужин Никита Яковлевич. Не буду от вас скрывать, беседа с ним произвела на меня двоякое впечатление. Лужин человек умный и уверенный в своих силах. Но насколько я понимаю, цели его деструктивны, а усилия чреваты негативными последствиями. Мне трудно избавиться от простой в общем-то мысли: а что если смерть племянника – следствие его идей? Хотя Лужин всячески пытался убедить меня в обратном. И вы здесь наверняка с той же целью.

– Олег Дмитриевич, я здесь не для того чтобы кого-либо выгораживать,– после короткой паузы ответил гость.– Тем более, относительно Лужина вы заблуждаетесь. А племянника своего он любил. Даже обожал его. Парень действительно подавал большие надежды. По сути дела, наблюдая за Иваном, мы еще и еще раз убедились в верности своих методов и идей. Я видел, как слабохарактерный ленивый подросток обрел цель жизни и стал самостоятельным, зрелым человеком.

– Племянник Лужина умер от наркотиков,– напомнил гостю Олег.– Как это может сочетаться со здравым рассудком и самостоятельностью?

– Но вас ведь и наняли для того, чтобы доказать обратное. Иван не был наркоманом.

– Не заблуждайтесь, Матвей. Меня наняли разобраться в обстоятельствах смерти Ивана Лазарева. Многие на самом деле сомневаются, что он был наркоманом. Но в ходе расследования и этот факт может получить подтверждение,– Олег какое-то время молча разглядывал гостя.– Матвей, вы не против, если я сделаю аудиовизуальную запись нашего разговора?

– Олег Дмитриевич, я бы этого не хотел,– покачал головой тот.– Вы ведь понимаете, мы предпочитаем оставаться в тени. Я даже не сомневаюсь в том, что вы считаете нас отчасти фантазерами и наивными мечтателями, которые решили изменить мир. Но цели наши не деструктивны, Олег Дмитриевич. Вы должны понять, что мы не мир меняем, а тех, кто этим миром будет править. Узаконенный порядок вещей не случаен. И вы знаете это не хуже меня. Те, кто стоят у власти и держат в руках финансовые рычаги, заметьте, – всего мира – это несколько сотен семей. Какая-то часть их отпрысков деградирует, но большая часть спустя несколько десятилетий встанет к кормилам власти и возьмет в свои руки финансовые рычаги. Мир можно менять революциями. Но в окончательном итоге революции не влияют на баланс сил. Победители уничтожают побежденных, занимают их место и с тем же рвением пытаются сохранить прежний порядок вещей…

– Извините, Матвей,– перебил собеседника Костырев.– Но я немного запутался. Вы с Лужиным очень много говорите об элите. А кем же тогда был Иван? Он и правом таким не обладал по факту рождения. И кем считать вас с Лужиным?

– Иван был строителем,– ответил гость.– Олег Дмитриевич, кому-то еще предстоит этот мир перестроить. И сделать это нужно незаметно, исподволь, без потрясения основ…

– Оставаясь в тени,– улыбнулся Олег.

– Совершенно верно,– в тон ему улыбнулся Егоров.– Мы должны оставаться в тени. Это даже хорошо, что нас не воспринимают серьезно. И так должно быть, Олег Дмитриевич.

– Допустим, Иван был строителем нового мира,– кивнул Олег и повторил вопрос:– Но кто вы? Наставники? Гуру? Очередные прорабы очередной перестройки общества?

– Олег Дмитриевич, моей скромной персоне вы придаете слишком большое значение. Если уж рассматривать кого-то в таком контексте, то говорить нужно только о Лужине. Один из наших предшественников заметил: "Мы все стоим на плечах титанов". Все что от нас требуется – это продолжать двигаться к цели.

– Забавно,– улыбнулся Олег.– Но вы так и не ответили на мой вопрос. Кем мне считать вас? Может быть, мафией – людьми с обширными связями? А что если вы переделываете мир под себя только для того, чтобы легче было воровать и обманывать? Ответьте прямо, Матвей! Скажите, наконец, правду.

– Вы ведь уже знаете ответ на этот вопрос,– сейчас Егоров смотрел на Костырева бесстрастно.– Олег Дмитриевич, мы уже живем в таком мире. В нашем мире воровать и обманывать легче, чем жить честно и жить на заработанные деньги. Рабство считают свободой, беззаконие – порядком. А цепных псов, которые для своих хозяев охраняют этот порядок, называют вождями. Разве это не так?

– Что ж,– Олег сделал несколько пометок в блокноте.– Рассчитывать на полную откровенность я не могу. Но насколько я понимаю, в данном случае вы проявляете лояльность к системе, то есть к порядку вещей. Если оперировать вашими терминами. Как бы там ни было, но в вашем понимании я – инструмент этой системы.

– Да, это так,– кивнул Егоров.– Олег Дмитриевич, вы – тонкий и весьма опасный в употреблении инструмент. Вводить вас в заблуждение чревато последствиями!

– И чего же вы ждете от меня?

– Единственной возможной в данных обстоятельствах вещи – понимания. Никита Яковлевич потерял близкого человека. К Ивану он относился как к родному сыну. А общество потеряло талантливого и трудолюбивого человека. Я немного отвлекусь, чтобы внести некоторую ясность. Иван Лазарев безо всяких сомнений был способным, одаренным человеком,– Егоров на мгновение задумался и продолжил:– Способность – свойство врожденное. Человек может делать что-то очень хорошо, даже исключительно, или не сможет сделать этого никогда. Другое дело – навык, мастерство. Но и то и другое теряет смысл без возможности применения. Иногда невозможно отличить способность от навыка. Настолько тонким может быть различие. Олег Дмитриевич, после череды темных эпох у нас появилась исключительная возможность изменить мир к лучшему. И мы не упустим ее из-за смерти одного способного человека.

Егоров замолчал. Он настолько явно выразил свои мысли, что Олег отложил блокнот в сторону и внимательно посмотрел на него.

– Послушайте, Матвей,– задумчиво произнес он.– Если вы знаете больше, чем можете сказать, я вам все же советую рассказать мне все. Все! Понимаете? Иначе я не смогу помочь ни вам, ни Лужину.

– Олег Дмитриевич,– Егоров продолжал бесстрастно наблюдать за ним.– Вероятно, вы неправильно меня поняли. Мы не нуждаемся в помощи. Мало того, мы всячески будем помогать вам и содействовать расследованию,– он вынул из кармана небольшой сверток и положил его на стол.– Но мы будем благодарны, если вы исключите наши имена из отчетов.

– Если это деньги, уберите их,– Олег ручкой подтолкнул сверток обратно.

– Это не деньги, Олег Дмитриевич. Но возможно это именно то, что поможет вам. Благодарю вас за беседу и понимание,– Егоров поднялся со стула.

– До свидания, Матвей,– Олег тоже встал, чтобы проводить гостя.

– Всего хорошего,– кивнул Егоров, протягивая ему визитку.– Звоните.

Олег проводил гостя и вернулся в кабинет. Несколько мгновений разглядывал визитку Егорова – карточку серого цвета с двумя телефонными номерами, факсом и адресом электронной почты. Он отложил ее в сторону и взял сверток, тот почти ничего не весил. Олег аккуратно открыл его и пробормотал:

– Любопытно…

В свертке лежала свернутая трубочкой фотография выпускного класса високосного девяносто второго года. И среди школьниц Олег без особого труда узнал Вику Лазареву.

Он какое-то время курил и задумчиво разглядывал фотографию. Большинство лиц были ему смутно знакомы. С Лазаревыми он учился в одной школе, с Сергеем и вовсе за одной партой сидел. А Вика была моложе их всего на пять лет. Неудивительно, что лица выпускников казались ему знакомыми.