Обратная сторона жизни. Книга первая

После драки кулаки не машут, но если представится новый шанс, то он обязательно будет жить по-другому, никогда не прозябая в безделье, наплевав на общественное мнение и занимаясь собственным духовным ростом, пытаясь навязать остальным тоже самое. И, наверное, это единственное, чем должен заниматься любой человек – самосовершенствоваться и тянуть за собой, как можно больше окружающих, ибо людям не просто так подарили жизнь и наделили идеальными телами. Каждый живущий на Земле должен осознать, что является не просто рожденной для смерти кучей мяса, а нечтом божественным, однако мало, кто хочет направить взгляд внутрь себя и увидеть совсем не бесконечный мусорный бак… Созданные подчиняться, люди еще долго не смогут выдавить из себя данную слабость, особенно из собственных тел, что превратились в ленивых животных, неустанно просящих есть, пить и еще немного полежать…

– Ваши молитвы, полные насыщенных огромной верой слов, делают пернатых ничтожеств сильнее и могущественней с каждой секундой, и подобное усердие просто необходимо оплачивать несколькими чудесами в год! Особенно «хорош» Благодатный огонь! Ха-ха-ха! – вонючий демон заржал во весь блеющий голос. – Холодное, совсем не обжигающее пламя из потустороннего мира! Естественно! Как оно может причинять боль, ежели все вышедшее из нашей Вселенной на Земле призрачно?! Ха-ха-ха! Придурки! Это же надо! Считать чудом подобие огня, обменянное на триллионы молитв, полных истинной веры! Огромного количества чистой энергии! Ха-ха-ха! – демон заплевал слюнями каменный пол рядом со стулом, держась за живот и искренне гогоча над обманутым человечеством. – Сборище идиотов! Человеческой цивилизации столько лет, а вы все в сказки верите, хотя, что с вас взять! Только у малой толики жителей Земли есть души, ибо лишь круглосуточная работа над собой превращает обычное сознание в полноценную чувственную душу, могущую видеть мир настоящим! Слабаки и уроды… Не такими мы вас хотели видеть… Лучше бы вы просто подчинялись написанной нами программе, вместо получения самостоятельности… – козлоногий тяжело дыша, отходил от смеха, закончив монолог детской обидой на бесполезное человечество, да и видно было, что устал, Дима же вспомнил интересный случай из собственной жизни, подтверждающий честность черта…

Неподалеку от них жила семья, в которой был мальчик и вот однажды ему в голову кто-то попал камнем, отчего он впал в кому, из которой не мог выйти. Его мать жутко переживала, плакала, а потом ей во сне явилась Богородица и молвила, что если каждый человек в их доме поставит свечку за здоровье несчастного мальчугана, то он выздоровеет, в противном же случае умрет. Бедная мать спохватилась и оббежала все квартиры, однако свечку поставили не все, ибо не каждый человек поверит бредням измочаленной горем женщины, и ребенок, как было обещано, умер.

Какие из этого следуют выводы? Что на так называемом «верху» за просто так не помогают, но для самых отчаянных верующих есть и другой вариант ответа.

Возможно несчастной матери пытались подсказать объединить веру множества людей и этим поставить ребенка на ноги, но… Черт прав в любом случае, ибо даже макушки церквей и мечетей выглядят направленными в Небеса антеннами. Что они передают и получают? Кому? От кого? И зачем? Говорят, что просьбы о помощи и ответы на них, но на деле…

– Пока отдыхай! Я еще вернусь. Нам с тобой работать и работать… Заодно информацию на тебя изучу, – лениво пробормотал черт, пахнув зловонием и больно щелкнув Диму заскорузлым пальцем по носу, отчего у пленника заложило уши. – А еще поем, ведь твоими ушами сыт не будешь… Как там на Земле говорится? Война войной, а обед по расписанию? – раздался удаляющийся голос вместе с цоканьем в сторону двери, петли которой заплакали от натуги и мучитель, наконец покинул жарко натопленную комнату.

Дима облегченно закрыл глаза, желая утонуть в свисте позванивающих ушей… Ему требовалась небольшая передышка, да и что-то подсказывало – он выберется отсюда живым и узнает много нового. Изуродованный парень еще немного полежал, думая об этом и незаметно провалился в мучительное забытье, наполненное бессвязными кошмарами и бредовыми картинками, почти не дающими отдыха измученному телу, находящемуся под воздействием пульсирующей боли из изуродованных мест.

Глава 4

Сколько он продремал, рассматривая отвратительное слайдшоу, мелькающее в голове, залитой темнотой с редкими просветами, Дима не знал, и знать не хотел, ведь тошнотворный полет в коротком и одновременно бесконечном бреду все-таки подарил небольшое забытье. В ужасе очнувшись от визга «заплакавшей» двери, парень покинул сновидение, в котором гулял по родному городу, а со всех сторон с неба падали кондиционеры. Нельзя назвать подобный сон ужастиком, но немного пугающего в нем присутствовало, ибо громоздкие, охлаждающие дома и офисы устройства выглядели, как настоящие и при ударе каждого об землю раздавался жуткий хохот старого черта, жутко щелкающего ножницами.

Вот и сейчас рогатый не спеша вошел в пыточную комнату, сразу же направившись в сторону камина и что-то дожевывая, по крайней мере, Дима увидел ходящие вверх-вниз щеки из-за волосатой спины. Дожевав, старый демон обернулся, шумно проглотив остатки пищи, на которую потратил больше движений челюстей, чем любой земной йог и бесстрастно вгляделся в бледного, беспалого парня, не сводящего с него испуганного и чего-то ожидающего взгляда.

– Ну чего ты на меня смотришь, будто я тебе должен? – смешливо, с примесями блеяния, спросил демон, направляясь к стене с вбитыми крюками.

Прикованный узник безмолвно уставился на широкую спину и рыжий затылок, не найдясь, что ответить мучителю. Ему ничего не оставалось, кроме как смотреть, какое следующее орудие выберет круторогий палач и со страхом прощаться с единственным большим пальцем, просто шевеля им. Черт же, недолго думая, схватил висящий на одном из самых ржавых крюков блестящий чайник с черным от постоянного нагревания дном. Обычный с виду чайник, только с широким горлышком, да более крупным, чем обычный носиком… Далее звонко-цокающие копыта двинулись к той стороне стола, где среди пыточного инструмента лежали небольшие куски тусклого металла, которые демон забросил в посудину, звенящую при каждом новом движении мощной лапы. Парень похолодел, ибо в обожженную по бокам голову вкралась отвратительная мысль, содержащая смутные воспоминания о детстве и расплавленном свинце, заливающемся в любую форму для создания всяких прикольных штуковин.

«Пшли, пшли отсюда!», – забормотал он на неуместные воспоминания, однако насвистывающий какую-то веселую мелодию и прицокивающий копытами черт наоборот подбадривал их, словно говоря: «Он прав, родимые! Обнимите его покрепче, а то паренек пытается вас прогнать!», – и послушные рогатому монстру мысли еще сильнее вцепились в тяжело-задышавшего юношу.

Сам же демон, свистя и задорно крутя хвостом после наверняка сытного обеда, накидал в чайник довольно большую кучку тусклого металла, и пошел ставить добрую на первый взгляд посудину наверх неаккуратного камина, после чего по комнате стал распространяться запах разогревающегося металла.

– Вот так-то! – удовлетворенно произнес рогатый и, развернувшись, пошел к столу с «рабочим» инструментом, где взял крупный молоток с простой деревянной ручкой и железную банку с длинными, завораживающе блестящими в свете пламени гвоздями. – Я сейчас продолжу рассказывать, а ты готовься… Будет очень больно! – с какой-то возбужденной хрипотцой, поспешно произнес демон, поставив жутко звякнувшую банку и положив рядом с ней молоток. – Пока ел, просмотрел твой файл, сгенерированный компьютерами Временного хранилища, он маленький, буквально пара страниц с самыми общими характеристиками, однако нам с тобой и их достаточно! – он приблизил отчего-то нервно поддергивающуюся морду к бледному, как полотно лицу юноши, обдавая его гнилью изо рта. – Если верить написанному, то теоретически, ты пригоден для работ в любых точках Геенны Огненной! Упрям, уперт, психически устойчив, принципиален и безрассуден! А также жесток, эгоистичен, самолюбив, но в тоже время самокритичен! Это… – рогатый возбужденно заморгал, пряча и открывая оранжевые глаза. – Это прекрасно! Ну и наконец, отличная устойчивость к боли! Это очень хорошо! Просто замечательно! Тебе должно быть почти наплевать на любые муки, вытерпишь и не сойдешь с ума! – глаза козлоного мучителя загорелись огоньком безумия.

Ад любимый наш! Ад горячий наш!

Жизнь и свет для нас! Место для чертей!

Рождены мы здесь, чтобы Творца искать!

А найдя его, чтоб пред ним упасть!

И задать вопрос

Почему Творец? Почему мы здесь?

И застыв, стоять! Ждать его ответ!

Пока Он – Творец поглядит на нас!

И ответит нам…

Рогатый внезапно затих, а Дима где-то внутри себя огорчился стиху без ответа на главный вопрос. Жизнь никогда не сталкивала его с безумием подобным этому, но самое главное, что ненормальным в этой комнате являлся только он, один из миллионов выкидышей Земли, а черт по всем показателям Геенны Огненной являлся нормальным и адекватным, вновь заговорившим дядькой.

– А вот, что Он ответит нам, никто не знает… Творец на то и Творец, дабы пути Его были неисповедимы, однако вернемся к тебе… – сочащийся болью Дима прямо-таки видел, какой моральный отпечаток на черта наложила связанная с земным мусором работа, ибо демон радовался хорошим узникам, как бомж, нашедший на помойке качественную вещь.

Сейчас в оранжевых глазах горел вопрос, как себя поведет новоприбывший со столь неплохими личными данными, но самым главным и пугающим было то, что во всех действиях парнокопытного палача полностью отсутствовала личная мотивация, кроме ответственности за порученное дело и только за это на него не следовало обижаться.

– Я таких хороших узников редко встречаю, а ты мне с самого начала понравился любопытством и выдержкой, хотя выдержка сегодня ничего не стоит! Пальцы и уши каждый вытерпит, даже церковно-приходская девочка, а вот остальное… Вот на это мы и посмотрим! Честно говоря, самый важный из тестов – это итоговый, именно он выдаст полную информацию, кто ты такой и куда отправишься, но для этого требуется настроить узника, то есть тебя! Ввести в состояние глубокого шока, дабы твой мозг заработал в стрессовом режиме, предоставив возможность считать все до единого, реальные качества, и возможно в финале окажется, что тебя нельзя продавать извращенцам, любителям человечины или пускать на корм другим узникам! И чуть не забыл! К ангелам ты уже не попадаешь, слишком наглый! Я думаю только на особо тяжкие работы или же на арену, то есть тебе достается все лучшее, что воспето в великолепных адских балладах! – огромный черт от возбуждения пританцовывал, что явно отражалось на косматой заднице, двигающейся в ритм невидимой музыке.

– Это откуда такие характеристики? – слабо удивился лежащий в прострации Дима, открыв слипшиеся от жажды губы, используемые лишь для криков боли, палач же не поленился ответить.

– Компьютеры снимают воспоминания всех прибывающих во Временное хранилище, генерируя моральные и качественные данные каждого новенького! И гордись, мясо! У тебя есть душа! Причем довольно старая и не один раз кричащая от боли! – демон оскалил пасть в улыбке-гримасе, переведя вожделенный взгляд на пугающие молоток с гвоздями, а Дмитрий, наоборот полуприкрыл глаза от нахлынувшего облегчения.

«Есть душа… Я так и знал… Иначе откуда эти странные, ужасные сны, все непонятные мысли и нежелание жить на Земле…», – парень, как мог расслабил изувеченную руку, подготавливаясь к новой боли, хоть и не очень получалось.

Было жутко страшно, аж до внутренней тряски, но он хотел на Рынок, на шахты, в пустыню, да куда угодно, только бы подальше отсюда, а уж там будет намного лучше среди себе подобных.

«Там точно выживу… Даю себе слово!», – юноша распахнул серо-голубые глаза и уставился на что-то бормочущего под нос козлоногого, взявшегося крепкой, поросшей жесткими волосами лапой за отполированную частыми прикосновениями рукоятку молотка.

Вторая лапа почти бесшумно, с совсем легким, но пугающим скрежетом, выхватила длинный гвоздь из жестяной, почти подъездной, как под окурки земной банки и занесла его над локтем правой руки Дмитрия в ужасе забывшем про чайник со свинцом, и понявшим, что сейчас будет ОЧЕНЬ больно!

Так и получилось. Сильный удар молотком по гвоздю, прислоненному к локтевому сгибу руки, пытающейся извиваться в битве за спасение, разорвал Дмитрия ТАКОЙ болью, к которой невозможно подготовиться! Парень взвыл живым, разрезаемым на куски волком, выгнувшись обнаженным телом и в который раз ударившись горлом об металлический обруч, но даже не заметил этого! Он кричал ТАК, что казалось веселый огонь камина вжался в стены, боясь стать следующим пленником этой комнаты. Бедный мальчишка пытался извиваться подобно змее, но поржавевшие кандалы прочно удерживали бьющееся от адских страданий тело на деревянном столе, в особенности крепко вбитый в локоть гвоздь, разносящий по руке импульсы пламени, кричащие мозгу, что с ней не все в порядке…

Спустя вечность или немного дольше, тело чуть-чуть привыкло к новой, действительно боли, совершенно несравнимой с отрезанными пальцами и ушами, и как раз во время, ибо у Дмитрия закрошились сжатые с жуткой силой, рассыпающиеся в горло зубы. В этот момент разум парня, как и любого другого разумного существа, принял единственное правильное решение защитить хозяина с помощью навязанного шока, и юноша стал возвращаться в себя, выныривая из моря страданий, в которых плескалось его тело.

– Н-не н-на-до… – дрожащие слова пытались вырваться из спертого болью горла, а залитые слезами глаза просили пощады. – П-по-ж-ж-жалуй-с-с-с-с… – последнее слово, будто застряло, мальчишка заикался и дергался, а черт меланхолично шевелил щеками, изучающе поглядывая на мучающегося пленника.

– И куда же делась твоя хваленая храбрость? – саркастически вскинув вверх оранжевые глаза, палач задал вопрос трясущемуся юноше, все-таки, как и любой, наделенный властью работник, он пользовался этим для достижения собственных целей, например даже мести за нанесенную обиду. – Что там насчет наших самок, а?! Не хочешь поцеловать мне руку и извиниться?! – черт мерзко-смешливо впился в страдающие, с полопавшимися сосудами глаза парня, поднеся волосатую лапу к его губам.

– Ч-ч-т-т-о п-п-п-подум-м-м-мал, т-то и ск… И ск… И ск… сказал-л-л-л-л! – захлебнулся икотой Дима, с усилием отвернув голову набок от чертовой лапы и чем-то внутри, больше, чем человеческим, отвергнул возможность попросить прощения, выглядящую лобзанием мерзкой конечности мучителя. – Б-б-бе-й д-д-даль-ш-ш-ше! – он зажмурил истекающие слезами глаза, мечтая сжаться в комочек и спрятаться под невидимое одеяло.

«Что я такое говорю?! Почему я не могу нормально подлизаться, как все люди?! Один раз в жизни сказать: „Начальник! Ты прав!“, – почему я так не сказал?! Отчего наоборот!?», – внутри него, уже жалеющего о сказанном, замелькали быстрые и трусливые мысли.

Ведь было УЖАСНО больно, нетерпимо, хотелось выть, кричать, стонать и кататься, лишь бы избавиться от раздробившего сустав инородного тела, но гвоздь продолжал торчать в изуродованном локте руки. Дима ясно и со страхом осознавал, что грядет следующий удар, после которого у него просто обязаны полопаться кровеносные сосуды в голове из-за нечеловеческого напряжения тела, живущего по своим правилам. Черт же в ответ на храбрые, заикающиеся слова промолчал, и зло прищурив блеснувшие безумием глаза, принял решение, сводящееся к сильнейшему размаху испачканным в крови молотком, продолжившимся ударом огромной силы по месту, где торчал гвоздь.

И вырвалось из локтя кипящее море огня, сжигающее тело и разум, превращая их в место, где не могут жить чувства… И наступила темнота… И стало хорошо, как никогда… Как в детстве, таком далеком и прекрасном…

«Детство… У всех чистое, беззаботное, полное тишины и благодати в душе… Когда ничто не тревожит и не надо думать, как жить дальше. Возможно у всех оно именно такое, но не у меня….», – Дима мрачно сплюнул под ноги, сидя на теплой скамейке, вкопанной на чистом предзакатном пляже.

Как он здесь оказался, не знал и даже не думал. Скорее всего, жил где-то рядом. Легкий бриз дул в озадаченное смыслом бытия лицо, а рядом, примерно в ста метрах, ласково шелестело ритмично находящее на берег море, дабы тут же убежать обратно. Хорошее место… Такое, где его никогда не найдут… Кто именно, Дмитрий не помнил, главное, что он все-таки убежал.

– Зачем плеваться в таком прекрасном месте, молодой человек? Соблюдали бы правила приличия, или хотя бы смотрели, что рядом другие люди находятся! – гневливо пробормотал сидящий рядом аккуратный старичок в белоснежном костюме с бежевыми ботинками, просматривающий газету, название которой было странно размазанным и не поддающимся прочтению.

Дмитрий постарался вглядеться внимательней, но старичок уже гневно свернул ее и уставился на парня ясными, совсем не старческими глазами.

– Чистое место, тихое, людей почти нет! Но именно Вам, юноша, приспичило принести сюда свои неотесанность и грубость! – ничего не сказав в ответ, Дима изучающее посмотрел на старика.

Дедуля взялся ниоткуда и подчеркнуто сказал «вы», причем с большой буквы… Сам юноша, как ему казалось, так давно здесь никого не встречал, что считал отсутствие людей нерушимой аксиомой.

– Стоит раз в несколько лет прийти на чистую лавочку, подышать морским воздухом, почитать прекрасную газету, да и просто полюбоваться на прекрасный закат, как появляется кто-то вроде тебя и плюет в естественные и дорогие для многих ценности! Ну! Что ты молчишь или дар речи потерял, оборванец?! – расшумевшийся старик встал и дернул ногой, дабы задравшаяся брючина съехала обратно на ботинок.

«Оборванец? Почему? Только что было «Вы»…», – Дмитрий оглядел себя и действительно…