Лебединая песня

Ну правильно! Я почуял чужого человека, а Пака, я так никогда и до этого не чуял. И чуть не укокошил. Вот было бы забавно, заходишь в свой дом, а тут хуяк, и весь ливер, наружу!

Видимо в тот момент, по моей роже, поползла ухмылка. И Пак, заметив это проскрипел своим пиздопротивным голосом: – Эй бля, убивец недоделанный! Хорош бока отлеживать! Вижу что очнулся! Давай бля, поднимайся! С учителем твоим познакомлю!-

–Чегоо, блядь?… С кеем?

Поднявшись с топчана, и потерев ушибленную челюсть, я подошел к столу и мельком глянув на гостя, уставился на Пака в ожидании.

–Вот познакомься, это твой учитель, зовут Кол. Пора тебе расти, повышать так сказать, квалификацию! Я ему кучу бля денег за науку отвалил, будет месяц тебя учить ножичком махать. Ато вишь, днями машешь, воздух режешь, а толку ноль! Только и можешь ящики бля дырявить! Да людей пугать!– Пак поставил чайник на печь. -Сейчас чайка заварю, потолкуем, ты с человеком познакомишься. И гляди у меня бля, не научишься, выгоню нахуй, будешь жопой долг отрабатывать мне!-

Вот оно как, неспроста Пак кинжал у меня не забирал! Да я не то, что учиться, я буду так учиться! Лучше всех учиться буду!

У меня снова рожа растянулась в улыбке.

–Да ты не лыбься, семь потов с тебя сойдет!

–Да хоть восемь блядь! Я смогу! – я было набрал воздуха, чтобы продолжить, но меня прервал гость.

Он повернулся ко мне, и блеснув на свету желтыми глазами, начал говорить таким каким-то тихим голосом, но в тоже время этот почти шепот проникал мне прямо в голову. Мне оставалось только сесть и отвечать на его вопросы.

–Сколько лет?

–Где-то десять.

–Вес?

–Где-то тридцать кило.

–Мутации?

–Чего?-мои глаза поползли вверх.

–Мутации, это особенные способности такие. Что есть у тебя?

–А! Эта…В темноте все вижу, могу быстрым быть, могу пролезть куда хошь! Ну в окно или дымоход там…– я стал загибать пальцы.

–Людей убивать приходилось?

–Ну было пару раз…– че-то даже смутился я как-то, сдулся прям!

–Кого и как давно это было?

Я мельком глянул на Пака, тот лишь молча кивнул, разрешая рассказать.

–Ну в прошлом году весной, мужичка одного придушил. Он пидор, не хотел мешок свой отдавать. И бабу одну неделю назад прирезал, чтоб она сука крик не подняла, когда увидела, что я к ним в хату лезу. Думал никого там, ан- нет! Встала ночью и шарится по дому. А тут я! Ну и пришлось…

Кол хлебнул чаю и прикусив кусочек сахара, продолжил:

–Ты сказал к 'ним' в хату лез. Кто-то еще там был?

Я заерзал на табурете.

–Ну, говори!– вклинился Пак, пододвинув к гостю блюдечко с сахаром.

–Да, были! Две девочки! Дочки ее! -выпалил я и стиснул зубы.

–Ну? Что?– Кол повернулся ко мне, и две пары глаз, включая Пака, уставились прямо на меня.

–Они проснулись, когда я резал тетку, она громко бухнулась на пол. А в хате всего одна комната и они спали у противоположной стены. Проснулись, в хате темно, начали мамку звать, а я их… В общем тоже зарезал! – я стух, реально стух, и опустил голову.

–Ебать-копать!– Пак даже подпрыгнул на табурете.

Ну думаю все, пиздец мне. Вон опекун мой аж побледнел весь.

–Подходит!– прервал паузу Кол.

–А..? Че?-слова гостя проходили ко мне словно через вату.

–То, что ты не оставил свидетелей, это правильно. То, что ты смог убить бабу и детей, значит, что ты можешь идти до конца. А это мне нравится. И значит, ты мне подходишь!

Пак, все это время теребивший в руках пустую кружку, шумно выдохнул и улыбнулся.

–Вот и ладушки! Чаю еще? А мож по сто грамм? Или покушать?

Блядь, на Пака было противно смотреть, он вел себя так, как будто ему объявили помилование, прямо перед самим повешеньем. Видимо этот Кол совсем не прост, ох как не прост! Позже, я спросил у опекуна, о таком странном подходе к оплате за обучение. На что пребывающий в хорошем настроении после изрядной дозы спиртного Пак, мне все разъяснил. Оказалось, что этот Кол, со своими охуенными придурями, но нельзя с ним шутить. Сразу берет немалый задаток, но если ему что то не по нраву, мало того, что денег не вернет, живым оставит, и то огромная удача. Хотя наверное лучшего учителя не сыскать.

6

Кол, отказавшись от самогона и жратвы, внимательно изучил мой кинжал. Кивнул сам себе, видимо удовлетворившись моим оружием, предложил выйти во двор и продемонстрировать мое, как он назвал 'фехтование'.

Ну я горазд ножиком махать! И снизу, и сверху! И бля с колена! Даже лежа на пузе ебашу! О какой я 'фехтовальщик' епта!

Пак даже присвистнул от моих 'художеств'. А вот Кол все больше морщился. -Завязывай эту хуиту! Хватит! – окрик гостя заставил меня замереть. Пак тем временем переменился в лице и скрылся в сенях.

–Иди сюда!

Я подошел.

–Тащи сюда вон ту колоду! – Кол указал на короткое бревно, что лежало у сарая.

–Вот, хорошо, теперь привяжи его вон к тому дереву, так, чтоб могло раскачиваться. Да, правильно, вот так!

Затем Кол показал мне два удара, прямой и сбоку рубящий. И заставил так бить колоду пока не станет получаться правильно.

Я не помню когда я лег спать, была уже поздняя ночь или раннее утро. После разученных еще двух ударов, немыслимо болели руки. Пальцы сводило судорогой, все мое тело ныло и болела голова от затрещин учителя.

Прошло две недели, я спал в сутки от силы по четыре часа. Кол постоянно был со мной и днем и ночью. Колоды висело уже три, нож просто танцевал в моих руках. Руки и ноги уже не болели. Затрещин учителя становилось все меньше, в то время как глубоких отметин на колодах, становилось больше.

Пак иногда захаживал к нам на задний двор и интересовался, чему уже научилась 'его инвестиция'.