Михалыч и Максимка

– Пусти меня, пусти! – истерично требовал бесёнок. – Я хочу посмотреть!

Наконец ему удалось вылезти из-под руки Михалыча и увидеть взрывы.

– Класс! – восхитился Максимка. Похоже, увиденное было ему в радость, что он вроде, как и не скрывал, демонстрируя в полную силу.

– Да лежи ты! – прикрикнул на него Михалыч и снова прижал к земле.

Взрывы прекратились. Шланг с пеной вырвался из рук пожарника и начал крутиться, заливая нещадно всех, до кого доставал.

Глава 5. Пархомыч.

– Тьфу, тьфу, тьфу! – отплёвывался Максимка, поднимаясь с газона. – Кажись, закончилось? – риторический вопрос остался без ответа, но визуально ситуация указывала именно на этот факт: пожар потушили.

Пожарные выволакивали шланги из хранилища. После взрывов петард они ещё минут десять тушили коридоры здания, благо они не были заставлены мебелью, но зато внутри завалено разным хламом, имеющим отношение к криминальным делам, то есть попросту уликами бывшими и настоящими, а также конфискатом.

Все трое были мокрыми и в пене. Вода на газоне, прежде скрывавшая обувь под водой, уже начала впитываться, но ботинки Михалыча всё ещё хлюпали от набранной в них жидкости, поэтому он сел на траву, снял обувь и вылил воду, после чего надел ботинки обратно. Максимка же абсолютно бесстыдно скинул свои шортики и за столбом выжимал из них воду, пряча отдельно стыренную коробку с патронами к револьверу. Картон развалился, и патроны остались россыпью, но бесёнку всё же удалось утаить от Михалыча и патроны, и украденный червонец. Голый зад бесёнка «светился» из-за столба, хвост скрутился в бублик. Закончив выжимать, бесёнок надел шорты и принялся чистить шёрстку от грязи. Несмотря на октябрьскую прохладу на улице, бесёнку не было холодно. Народ уже расходился, так как всё самое интересное закончилось. Служащим разрешили вернуться в здание МММ. У Петрушкина дела обстояли хуже. На нём была форма, которая сейчас насквозь пропитана грязью и водой из пожарного шланга вперемешку с пеной. Выглядел он жалко, собственно, и у Михалыча было не лучше. Штаны и рубашка тоже были мокрыми и грязными. Нужно что-то придумать. Ехать домой – не вариант, да и Кузьмы нет, он на задании. На чём ехать-то?

Дежурный отдел в здании МММ работал исправно, и за ним числилось полсотни сотрудников, естественно, была раздевалка и… душевая со стиральными машинами! Вариант был срочно воплощён в жизнь…

Михалыч с Петрушкиным уже довольно долго сидели, обёрнутые полотенцем, и смотрели, как стиралка крутит одежду. Поскрипывая барабаном и подогревая воду, машина под названием «Самара-автомат / Я» сама и стирала, и сушила. Михалыч уже сто раз проклял всё на свете, сокрушаясь, на хрена он, собственно, попёрся на этот пожар.

– Что теперь будет? – тихо, с надеждой в голосе поинтересовался Петрушкин.

– Глухарей воз с мешком, – сердито отозвался Михалыч, – высушимся, сходим осмотрим, тогда и будет виден масштаб проблемы.

– А я и так уже знаю. Дела с нашего отдела были там, где основной пожар, там, где сильнее всего горело.

– Откуда ты знаешь?

– Я же лично относил туда улики, это моя обязанность!

Максимка слушал разговор, прильнув к стеклу стиралки и кривлялся. Он закатил глаза и высунул язык, стараясь синхронно попасть по пуговице, которая прокручивалась и делала один, второй и так далее обороты. Он уже высушился и даже помылся. Краденое по-прежнему оставалось недосягаемо для глаз Михалыча.

– Лично, не лично, но треба убедиться. Там сейчас наверняка работают следователи.

– Да, – вздохнул Петрушкин задумчиво, – наверняка работают.

– П-с-с-с… – прозвучал неожиданный странный звук.

Михалыч его еле расслышал, но всё-таки удивлённо поднял взгляд от пола и посмотрел на Петрушкина. Тот сидел, причитая про себя о загубленных годах на работе, и не обращал внимания на то, что происходит.

– П-с-с-с… – ещё раз повторился странный звук.

Теперь уже и Петрушкин услышал, поднял голову и поймал взгляд Михалыча.

– Ты тоже это слышишь? – поинтересовался Михалыч.

– Да, кажись, слышу, только не пойму, что это и где?

Максимка по-прежнему дурачился, не обращая внимания на разговоры и посторонние звуки.

– П-с-с-с-с-с-с… – настойчиво прозвучал звук, слегка усилившись.

Теперь стало понятно, что это за спиной. Михалыч и Петрушкин обернулись. Возле сушилки в стене светилась полоска света словно от разлома в пространстве, хотя так оно и было, а у стены стояло маленькое лохматое существо и псыкало. Это был домовой. Михалыч узнал его, но решил уточнить на всякий случай:

– Пархомыч! Ты что ли?

Существо кивнуло.

– А чего псыкаешь? – удивлённо воскликнул Михалыч.

Существо маленькой ручкой убрало копну волос с лица, и появилось маленькое личико. Люди веками называли это существо домовым, вот только конкретно этот был очень лохмат, словно нестриженый лет пятнадцать бомж.

– Да я, я это, Михалыч! – подтвердил ещё раз голосом домовой.

Про Пархомыча знали все работники здания. Он обычно являлся людям только тогда, когда хотел сказать что-то важное. Видимо, и сейчас у него что-то было, иначе он бы с параллельки и не вылез. Как и любое магическое существо вроде Максимки, домовой тоже умел нагонять мрак вокруг себя, чтобы не быть заметным, когда появлялся в мире людей. Только в этот раз обошлось без мрака, и было видно, что он только что перешёл созданный проход между мирами.

– Как ты тут оказался? – поинтересовался Петрушкин у Пархомыча.

– Вас обоих искал. Видел, как вы были на пожаре.

– Ты про пожар знаешь?

В этот момент Максимка отвлёкся от стекла и, обернувшись, заметил, что Михалыч и Петрушкин с кем-то шепчутся в углу. Максимка, подвергнувшись любопытству, обошёл и увидел домового.

– Здорова, Пархомыч! – радостно воскликнул бесёнок.

– Тссссс! – резко шикнул домовой и приложил палец ко рту, ну или к тому, что у него называлось ртом. – Не ори, полоумный, иначе мне кранты!

Максимка удивлённо замер, но сбавил «обороты» и приблизился, стараясь не шуметь. Разговор продолжился.

– Конечно, я знаю про пожар. Я видел вас троих там.

– Ну видел, и что? Там помимо нас все работники МММ находились, плюс огромная толпа зевак.

– Я там был ещё до пожара, – загадочно заявил Пархомыч и сделал важный вид, словно свидетель на суде.

Михалыч начал понимать, куда клонит домовой и почему вдруг псыкает, стоя у сушилки.

– Ты видел что-то ещё?

– Видел, – подтвердил домовой. – Я как раз в этот момент на крыше был, ловил голубей.

– Зачем тебе голубь? – удивился Михалыч.

– Сожрать хотел! Нафиг он мне ещё нужен! – обиделся домовой, но рассказывать не перестал. – Так вот, сижу я, значит, на крыше…

Петрушкин его перебил: