Демоны и сталь

– Да погоди ты, раз уж привел, – человек-цапля чуть успокоился. – Дай посмотрю.

Он в пару шагов пересек комнату, согнулся в поясе, словно колодезный аист. Из-под стекол на Улисса воззрились серые глаза.

– Почему без маски? – буркнул господин Вёхнер. – Сколько раз говорил, как об стену. Сами будете потом экзорции проводить, помяните мое слово.

Его твердые и холодные пальцы впились Улиссу в плечо, помяли, потом ткнули в живот, в бока, потрогали шею. Всю процедуру худой мужчина сопровождал еле слышным задумчивым бормотанием, особенно не заботясь больно ли мальчику, слышит ли он его или нет.

– Ладно, – наконец он убрал руки, выпрямился. – Возраст хороший, кожа чистая, бубонов не наблюдаю. Хоть и худой изрядно, но видно, что в относительном здравии. Пойдет на выпарки и гепарный элексир.

Сердце Улисса тревожно ёкнуло, глаза лихорадочно принялись искать выход. Он не понимал о чем говорят эти люди, это настораживало, как и чрезмерное к себе внимание, как и все эти ощупывания, разглядывания. И еще эти дети, испуганные и покорные.

Словно ягнята на бойне!

Ему показалось, или он услышал чей-то сдавленный стон?

Господин Вёхнер громко хлопнул в ладони, нетерпеливо потер их. Азартно произнес:

– Что ж, мойте его и к остальным. Сегодня хороший день для лечения, пора приступать…

Вдруг дверь за спиной Улисса распахнулась и он увидел, как дети, стражник, Марта и даже человек-цапля синхронно поклонились.

– Господин барон, – подобострастно пробасил бородач, отходя в сторону.

Прежде Улисс услышал гортанное покашливание, клокочущее и раскатистое, потом его ноздрей коснулся травяной аромат, мятный и пахучий, за которым не очень хорошо скрывались запахи старости и недержания. И лишь потом в поле зрения появился похожий на призрака человек в белой распашной рубашке до пят, с покрытой бурыми пятнами пергаментной кожей, в золотой медвежьей маске, над которой торчали редкие седые волосы.

Должно быть, некогда барон был могучим и крепким, об этом говорили ширина его плеч и огромные руки, явно привыкшими сжимать меч. Годы тянули мужчину к земле, однако он, хоть и шаркающей походкой, но пытался идти с упрямо поднятой головой.

– Мой господин! – Вёхнер подскочил к барону и попытался подхватить того под локоть. – Давайте помогу.

– А ну прочь, пока по роже не получил! – ворчливо отмахнулся старик. – Я еще вас всех переживу, черви.

– Нисколько не сомневаюсь, господин барон. Вижу, наше лечение приносит потрясающие плоды.

Вёхнер сделал длинный шаг назад взялся за ручку двери и распахнул ее, чуть поклонившись.

– Прошу, мой господин, все уже готово.

То, что открылось по ту сторону, не могли видеть сидящие на лавке дети. Для остальных же, видимо, действо в светлой комнате не представлялось ничем особенным.

Но не для Улисса!

Он остолбенел, ощущая, как его разум погружается в серую пропасть, не желая осознавать увиденное.

Белоснежная ванна с серебристым ободком, столик на тонких ножках, ажурная этажерка с блестящими пузатыми бутылочками.

Бордовые капли на белой поверхности, тонкие лезвия и маленькие клещи на столике. Алое, струящееся по прозрачным трубкам.

Мужчина в свином переднике и в птичьей маске, мерно качающий небольшую помпу. Наклонная крестовина и человеческое тело на нём, раскрытое посередине, будто малиновый пирог. Слишком худое и маленькое, чтобы принадлежать взрослому.

Мальчик, мертвый и уже мраморно белый, слепо смотрящий на Улисса остекленевшим взглядом.

Ноги сами рванули прочь, в сторону выхода за спиной. Голова не думала, в мозгу билась лишь одна мысль: «Бежать! Все равно куда, но бежать!».

Его бы никто не успел поймать, никто не ожидал такой реакции – никто, кроме барона. Он стремительно для своего дряхлого вида выбросил руку и схватил Улисса за локоть, сжал так сильно, что та враз онемела.

– Куда, червяк? – зашипел барон, притягивая его к себе.

Улисс действовал бездумно. В кулаке каким-то чудом оказался последний подарок матери, и он ударил в то, что пугало его сейчас больше остального.

Барон завыл, отпуская мальчишку и хватаясь за лицо. Между пальцами, прикрывающими правый глаз, торчал блестящий кончик старой вязальной спицы.

Улисс всем телом бросился на дверь, вышиб ее и оказался в коридоре. За спиной уже ревели, топали и проклинали. В другом конце каменной кишки появился солдат с обнаженным кинжалом в руке.

Выход был лишь один, он почти исчез из виду в темноте неглубокой ниши.

Не задумываясь о последствиях, Улисс прыгнул ногами вперед, молясь Свету чтобы не застрять. Голодание последних дней все же не оказалось напрасным – он с легкостью провалился в гнездо нужника, лишь задев затылком каменную кромку. Полетел вниз, видя перед собой мелькания серой стены. Удар о землю сложил его пополам и выбил воздух из легких, но это казалось сущей мелочью, сложнее было вскочить на подгибающиеся ноги и бежать дальше.

Должно быть, сегодня Свет Единый решил воздать Улиссу за все страдания и лишения. На улице уже сгущались сумерки, а стража барона не успела зажечь все факелы, отчего по углам и вдоль стен оставалось достаточно спасительной тени для перепуганного беглеца. Пока на крики барона сбегались солдаты, Улисс смог добраться до ворот незамеченным. Створки уже начинали закрывать, скрипя тяжелыми петлями. Больше не скрываясь, мальчишка бросился прямо сквозь них, между двумя мужчинами с длинными алебардами. Не оглянулся на окрик, лишь запетлял зайцем, когда вслед со свистом полетели арбалетные болты. С хрустом влетел в орешник, пропихнулся сквозь него в темный лес и побежал дальше, прикрываясь руками от хлещущих по лицу веток.

За ним гнались. Он слышал рев боевых рогов и казалось, что они прямо за спиной. Слышал лай собак, крики и свист. Иногда все смолкало и тогда Улисс позволял себе перевести дух, тщетно сдерживая горячее дыхание и таращась в черноту ночи. Но потом все начиналось вновь, уже с других сторон, и он с ужасом понимал, что его окружают, загоняют, словно лисицу. Несколько раз врезался в стволы деревьев, падал, всхлипывая и еле сдерживая слезы. Когда в очередной раз споткнулся о невидимый корень и чуть не разбил голову о камень, попытался забиться между корнями поваленного дерева. Услышав отдаленный собачий вой, вылез обратно и принялся на ощупь карабкаться на ближайшее дерево, надеясь, что там сможет пересидеть погоню. Лез пока ствол под руками не сделался совсем тонким, и не закачался из стороны в сторону, подставляясь холодному ветру.

Сколько он так сидел Улисс точно не знал. Глаза понемногу привыкли к темноте и он даже смог различить изломанную грань между вершинами черного леса и низким темно-серым небом. Несколько раз ему казалось, что он видел отсветы факелов, но то было так далеко, что вполне могло просто привидеться.

Наверное он задремал, потому что проснулся от того, что начал съезжать вниз. Испуганно приник всем телом к стволу, понимая, что замерз до такой степени, что почти не чувствует ног. Принялся растирать их ладонями, попутно оглядываясь по сторонам.

В лесу было подозрительно тихо, лишь ветер изредка скрипел старыми деревьями. Ни лая собак, ни голосов людей барона – лишь какой-то чуть слышимый звук, то ли стрекот цикад, то ли хруст сухих листьев.

На соседнем дереве что-то шевельнулось, беззвучно и осторожно. Улисс протер глаза принялся всматриваться в переплетение веток – при желании, он мог бы туда допрыгнуть.

Или кто-то мог допрыгнуть оттуда?

На соседнем дереве определенно кто-то сидел, на одной с ним высоте, также обхватив ствол и свесив ноги. Детали все никак не получалось рассмотреть, этот «кто-то» словно постоянно ускользал от пристального взгляда.

Или от голода и холода уже мерещится всякое?

Или это создание Пустошей, вышедшее ночью на охоту?

Черная фигура внезапно отделилось от дерева и потянулось в сторону Улисса, вытягиваясь и удлиняясь, будто дым от костра.

– Свет Единый, защити! – запричитал Улисс, торопливо опуская глаза и соскальзывая вниз. – Свет Единый, обереги!

Ветки ломались под ногами и сыпались в темноту. Запоздало пришла мысль, что на земле могут ждут другие чудовища, но и оставаться на дереве сил не было. Единственное, что Улисс сейчас мог, что уже спасло ему жизнь, так это бежать, пусть даже в неизвестность.

С шумом съехав по стволу, царапая живот и руки об острые чешуйки коры, на ватных ногах поскакал прочь, сдирая с тела рубашку и заматывая ею лицо.

Нельзя, чтобы демоны запомнили его и потом нашли среди спящих!

Что-то шелестело по пятам, и Улисс не останавливался, не щадил себя, продираясь через ветки и прыгая через канавы. Застрекотало слева и справа, по волосам что-то пронеслось, будто легкая паутина, липкая и тянущаяся следом. Он замахал руками, пытаясь отогнать от себя невидимую тварь, ударился о внезапно возникшую ветку и покатился куда-то вниз, считая ребрами бугры корней и трухлявые остовы пней. Вскочил, тяжело дыша.