Последний рассвет Тарайи

Глава 25

Огромная гора высилась над парящим островом, на котором стоял Зор. В последний раз, что он помнил, так это был слабый склон по отношению к дереву, но сейчас гора была под стать. Дерево вымахало в самую непроглядную высь, золотистой кроной закрыв весь видимый небосвод. Остров парил совсем близко у склона. Ещё чуть-чуть и можно было бы попытаться допрыгнуть до вожделенной вершины, но Зор одергивал себя, принуждая разум к терпению. «Уб-тар кумен дар, да дао джават маран…» – шептал он себе под нос поговорку, которую неоднократно слышал когда-то в другой жизни от степняка, что означало – «Мелкому да слабому и пыль – золото, а сильному и мира мало».

Он прохаживался из стороны в сторону, в какой-то момент останавливался, поднимал взгляд в небо, замирал, вглядываясь в причудливые танцующие узоры, создаваемые блеском золотистых листьев, срывавшихся с кроны. Они в красивом полёте летели вниз и те, которые осыпались на гору, оставались на ней, замирая тусклым свечением, а те, которые летели дальше – не долетая земли, растворялись в воздухе мелкой золотой пыльцой.

– Я понял! – выкрикнул Зор, продолжая смотреть вверх, – Они и есть мои стремления?!

– Тебе виднее, – раздался рядом знакомый бархатистый голос.

Зор обернулся. Позади стоял стальной гигант. Он так же замерев смотрел в сверкающее листопадом небо.

– Стремления полностью осознанные, это они, – кивнул Зор на застывшие листья на склоне, – а те, что тают – порой непонятны и сложны. Они лишние, ненужные, пустые, мешают строить тот фундамент, высить эту глыбу разума, отнимая силы, растворяясь в конце своего полёта пылью…

– Ничего ты не понял, – прикрыл глаза гигант, едва улыбнувшись, – Вся наша осознанность рождена из неосознанных стремлений познать одну единственную тайну. Поэтому всё, чем ты можешь укрепить склоны своего разума, есть плоды этих неясных, кажущихся пустыми познаний, но они и есть самое важное.

– Что же за тайна эта?

– Единственна! – усмехнулся крылатый друг, – У каждого своя, но в итоге единственная!

– Хм, – почесал Зор подбородок, нахмурив брови, – И всё? – искоса он просмотрел на собеседника.

– Всё! Всё в одном. Помни это и тогда сможешь прощение принести с собою к ответу главному. Без него не примешь правду, кривдой прельстившись.

– Трудны речи твои.

– Не сложнее твоих стремлений, – гость подошел к обрыву и, расставив руки в стороны, нырнул вниз, плавно спикировав к водной глади, у которой расправил огромные крылья, стрелой взмыл в небо, обрушив своим движением яркий листопад.

***

– Урус-Зор! – радостно вскрикнул Качудай, бросившись к другу, заметив, как тот открыл глаза.

Зор сидел на земле на коленях в той же позе, что и тогда, как только завершился бой, только вокруг уже не было ни мертвых тел, ни смрада крови.

Степняк обхватил его за плечи, хлопнув по спине, – Сталь лунную пора и прибрать, Урус–Зор, – кивнул он на меч, крепко сжимаемый в руке.

Зор с трудом разжал ладонь, та отозвалась резкой болью. Разжал вторую – на ней покоился тот самый заветный камень.

– Как долго я так? – прохрипел гариец, едва выдавив из себя эти слова.

– Уж вечер скоро, – степняк осторожно взял меч из его руки, вытер пучком травы и бережно вставил в ножны за спиной, – Ты будто уснул, замерев там, у склона, – кивнул он вниз, где вдалеке сквозь редкую туманную дымку проглядывалось место боя, с кучей мертвых тел людей и зверей. – Ну, я приказал тебя сюда доставить. Знаю ведь, что отдыхал, хотя поначалу струхнул.

Зор завертел головой, осмотрелся. Неподалёку отдыхали бойцы в организованном наспех лагере, а чуть в стороне, все на том же самом месте парила черная глыба. Вблизи она была ещё величественнее, что захватывало дух от такого зрелища.

– Я знал, что цель наша здесь, вот и не стали время терять, – поспешил ответить степняк на немой вопрос друга.

– Маргас где?

– Спят все. Маргасу руку сломали и ключицу выбили. Все вымотаны, другого такого боя, да хотя любого – никто не сдюжит.

– Ты что ль без устали? – исподлобья глянул на него Зор.

– Ирелия со мной и силы не унять, Урус-Зор!

Гариец завертел головой снова.

– Здесь! – приложил руку к груди степняк, слегка засмущавшись.

– Вон оно что, – улыбнулся Зор, засмеялся, закашлялся тут же, поморщившись, почувствовав резкую боль в груди и на лице. Рубец на щеке был покрыт толстой коркой и пульсировал в такт ударам сердца.

– Отдыхать нужно. Я видел, что вершилось вокруг тебя. Мы пробиться даже не могли, а ты их будто детей несмышленых сёк, да так, что самому в пору убиться было, – Качудай покачал головой, подняв глаза в небо, протянув руки в воздаянии, – Я думал, что уж всевышний в тебя вселился. Сколько повидал я битв… Да что уж там – сколько твоих битв я узреть мог, но то, что было там… – кивнул он вновь вниз, – Не видел и даже не представлял, что подобное возможно! Ты, Урус-Зор, видать весь дух предков наших воителей великих призвал, о которых Ирелия сказывала! Иначе даже не знаю как…

– Сколько нас? – прохрипел Зор в ответ.

– Сотня если наберется… – потупил глаза в землю степняк, вздохнув с сожалением, – Маргас сказывал, что когда мы исчезли в той буре, они Урель еще два дня держали, а уж потом погнали румд прочь. Сварг рассказал, что они отсюда приходят. Вот несколько дней с успехом их давили, но с ними не было каращеев. Основные потери пришлись на эту свару, – кивнул степняк вновь вниз, – Сирхов много погибло. Теперь примерно поровну с гарийцами осталось. Мало нас, Урус-Зор, не вытянем еще один такой бой, нужно глыбину эту порушить, чтобы не извергла она больше никого.

– Отдыхай, Качудай, – коротко ответил Зор, сунул за пазуху камень, медленно повалился на расстеленные вещи, уставившись в хмурое вечернее небо. Он пытался вспомнить лик каждого, будь то гариец или сирх, будь он мертв или жив. Хотелось заглянуть им всем в глаза и успокоить, отдать остатки своей искры, только бы все они обрели покой – живые в жизни, мертвые в вечности. В памяти вдруг явилось детство, отец, их бесконечные скитания. Он так и не смог тогда успокоить родителя и тот умирал с тоскою. Смерть в тоске – худшее, что может произойти с человеком. Он помнил, как изо всех сил старался гнать ту тоску от отца, но ничего поделать не мог, она была сильнее, выше, быстрее, она была везде, и иногда порой казалось, её щупальца тянулись даже к нему. Вот и сейчас происходило то же самое – гнусная тоска плела свои сети и для него, в намерениях окутать, одурманить, навсегда взяв в свой плен. Нет! Он не поддастся, ни за что… Сознание постепенно проваливалось в сон, в исцеляющее забытьё, и спустя мгновение гариец наконец-таки уснул.

***

– В туру! – Закричал Маргас и бойцы живо образовали строй.

На плато поднялись пятеро тулейцев, во главе которых был Сварг. Они стояли у склона, будто в ожидании чего-то, не решаясь подойти. Затем из-за кромки появились еще с дюжину – те втащили какие-то сундуки на гору и все вместе направились к лагерю мидейцев.

Зор вышел навстречу, Качудай и Маргас встали по обе руки.

С момента окончания битвы прошли уже вторые сутки. Погибших похоронили. Бойцы немного отдохнули, восстановив силы разнообразными плодами, которые росли в изобилии в округе. К удивлению степняков, местная растительная пища была очень питательна и имела особый неповторимый вкус, что прежней пищи, к которой все привыкли дома, никому и не требовалось.

Зор проснулся еще затемно, и долгое время прохаживался под парящей глыбой, вертел в руках трофей, добытый у варра, но пока так и не понял, как пользоваться этим ключом.

Позднее был долгий разговор с Маргасом – выясняли детали прошедших дней, а так же план возможных действий. К чему-то конкретному пока не пришли, но общие намётки скорректировали. Задача стояла пока одна – вскрыть эту чертову «птицу», а там будет видно.

– Дозволь, Урус-Зор!? – Сварг поднял вверх руку в приветствии.

– Не тревожься более, она теперь не впустит никого, пока мы здесь! – кивнул Зор на парящий камень.

– Птица пуста, – утвердительно кивнул Сварг, – Придут другие вскоре, но это неважно. Уходить вам надобно с Тулеи. Каращеи большой войной пойдут мстить. Мы хотели бы помочь. Мастера наши лучшие хоть никогда и не творили подобное, но всё же старались. Примите! – Сварг махнул рукой, носильщики сбросили крышки с ларцов.

– Эх-ты! – вскинул бровь Маргас, вытянув шею, заглядывая внутрь.

– Ваши поистрепались в делах ратных, да эти лучше и послужат хорошо, – Сварг достал из сундука меч в ножнах с приделанной заплечной сбруей, сунул руку в другой сундук, откуда вытащил головной убор, куртку странного покроя, протянул Маргасу, – Тебе на охрану живота и головы с благом!

Тулейцы начали доставать оружие, шлемы, куртки и раздавать мидейцам. Мечи были разные по длине, какие-то изогнуты, другие прямые. Мастера будто знали кому какой нужно, вручая оружие по росту и по роду – сирхам изогнутые, взамен своих уже выщербленных, обломанных, а гарийцам прямые под стать бывших.

Как ни странно, но доспехи подходили всем без исключения. Мечи покоились в искусно отделанных ножнах из плотной материи, чем-то напоминающей кожу, но гораздо плотнее и жестче. Головные уборы были из того же материала, вдобавок по краям и крестом к центру, закручиваясь в вихрь, отделаны блестящими желтыми пластинами с выгравированными на них мелкими узорами. Куртки же походили на рыбью чешую – крупные серебристые бляхи чудным образом были соединены меж собой, оставаясь подвижными, как тончайший шёлк.

– Тебе только это, Урус-Зор! – протянул Сварг шлем и куртку, – Лучше твоего меча ни один тулейский мастер не справит.

Зор принял подарок, примерил, подошло будто влитое. Он молча кивнул в знак благодарности, приложив ладонь к груди.

– Скажи, уважаемый, как здравие дочери твоей Ирелии? – подошел к нему Качудай, улучив момент.

– Нет её больше на Тулее. Покинула она землю нашу в лучшую жизнь, встав на путь свой! – С неким сожалением ответил Сварг, – Она сказала, что всегда тебя будет ждать и беречь твой очаг, как и обещала.

В глазах степняка вдруг помутнело, в груди сдавило, что дышать стало невозможно. Он отошёл в сторону, стараясь успокоить непослушные мысли. Вдох-выдох, вдох-выдох. Качудай сипло вдыхал влажный воздух, его руки и ноги слегка потрясывало, и он не понимал, как это всё унять. В мозгу кипела буря гнева, которую он не в состоянии был побороть. Степняк гнал прочь все мысли, касаемые Ирелии. Он не хотел думать ни о чем, а тем более о её смерти. В конце концов, он как-то жил до этого, должен прожить и дальше. Зачем он её отпустил одну? Почему не ушел следом? Почему? «Я же воин… Я клятву несу…» Качудай выдохнул резко, взял себя в руки и попытался успокоить непослушный разум. Он смотрел в пасмурное небо, широко открыв глаза, сильно стиснув зубы до боли, стараясь не подать виду, чтобы никто, а уж тем более Зор не спросил его ни о чём. Мгновения казались вечностью. Он покорно терпел эту пытку разума, в ожидании, когда же всё закончится, а оно все только начиналось…

Бойцы оживленно делились между собой впечатлениями, искренне радуясь столь неожиданным дарам, удивлённо разглядывая обновки. Они вообще плохо понимали, как на всё это реагировать, ведь в жизни почти каждого это были первые вещи, данные в благодарность. Чуждые к такому гарийцы, и уж тем более сирхи были сильно удивлены. На лицах многих читался неподдельный детский восторг, который был для них самих в диковинку.

– Дозвольте слово молвить! – повысил голос Сварг.

Зор тут же кивнул генералу.

– В туру! – выкрикнул Маргас, и бойцы быстро построились, создав полнейшую тишину в своих рядах.

– Вы жизни многие за Тулею сложили! – громко заговорил Сварг, – Теперь же сохраните оставшиеся за Мидею, что всегда гардом служила. За пращуров ваших сохраните их, что бились в вехи минувшие. Мы врата откроем главные, и вы сможете вернуться на свою землю. Хватит крови! Не откупиться многим, сохраните, что осталось. Каращеи вернутся месть учинять. Огромным полчищем войдут в небеса наши, что и не виделось никому доселе! Когда-то они шагнули на Мидею, и пришлось луну одну в жертву отдать, но мидейцы тогда могучими воинами были и одолели серых воителей, пусть жертвой большой, но справили победу горкую, вы же скорбь набросите извечную на чела жен и детей ваших! Поэтому совет тулейский принял решение открыть аскрипаль главный. Третьего дня от восхода Ассирия печать сорвется и тропа будет свободна. Идите в дом ваш, славные мидейцы, и сохраните, что имеете! Вы дело большое свершили и румды теперь в спор с каращеями войдут, но на Тулею остерегутся идти, отныне земля наша в покое останется, за что благо отдадим своё. Мы же не боимся уйти за меру, ибо вернёмся вскоре – мать сыра земля возродит из пепла полёт детей своих. Идите домой, братья!

Воцарилась мёртвая тишина. Никто не производил ни звука без команды, все замерли в ожидании.

Зор посмотрел на Маргаса, затем на Качудая, вышел вперёд, повернулся к строю, став рядом со Сваргом.

– Сохрани искру, Урус-Зор, не взрасти месть в себе, которая вас погубит! – еле слышно процедил Сварг сквозь зубы, чтобы никто не слышал.

– Воины! – выкрикнул Зор, – Мой путь далёк и возможно он завершится не так, как хотелось бы, но он не имеет оборота назад. Я лишен этого навсегда, вы же вправе вершить свой выбор по разумению своему и выбор тот будет лучшим! В добрый путь, братья, и помните – нас больше нет!

– Хей-дор, мараджават Зор, газаяте-ур! – выкрикнул Качудай, выставив острием в небо свой новый меч.

– Хе-хей-дор, мараджават Зор, газаяте у-Ра! У-Ра! У-Ра! – подхватили разом бойцы.

– Прости, Сварг, ты всё сам видишь. Нет больше нас, и некому возвращаться. А искру сохранят другие, ты не печалься и не держи гнева на нас! – повернулся к нему Зор, пожал плечами, с сожалением посмотрев в изумрудные глаза, – Дай знание, как открыть камень небесный, да путями каращеев пройти. Мы сами к ним придём, чем будем дожидаться здесь.

– Ваше право! – тихо ответил Сварг, протянул руку назад.

Один из тулейцев бросился к сундуку и достал оттуда небольшой продолговатый ларец из черного камня, размером в пару локтей.

– Вот! – подбежал он.

Сварг аккуратно приподнял крышку, откинул её назад. Ларец был наполнен прозрачной жидкостью, в толще которой что-то лежало.

– Горит, – прошептал он себе под нос, коснувшись пальцами водной глади, – Забирай, Урус-Зор, – предложил он жестом.

– Что это?

– Аваджара! Единственная уцелевшая с былых времен.

Зору было до жути любопытно. Он погрузил руку в жидкость, как тут же ощутил легкое покалывание, как тогда с мечом и, как в прошлый раз, жидкость быстро стала испаряться.

– Где-то подобное я уже встречал, – Зор держал в руке странный предмет, не тяжелее меча, чем-то отдаленно напоминающий трезубец с двух сторон, с короткой рукоятью посередине, на которой как раз умещалась ладонь. Зубцы походили на длинные листья, тянувшиеся из двух шаров по обеим сторонам, плавно сложенные в бутоны, застывшие небольшой каплей у края. На шарах в равном удалении друг от друга были инкрустированы несколько камней: бирюзовый, изумрудный, рубиновый, белый и чёрный. Камни испускали легкий ореол свечения вокруг себя.

– На Мидее встречал, больше негде, – пожал плечами Сварг, – Им пращуры ваши владели, а мастерили их мои. Но сейчас даже лучшие тулейские мастера неспособны сотворить подобное. Мидея тогда соцветие наше хранила на границе круга крайнего…

– Да, Ирелия ведала, что предки наши воинами были, – перебил его Зор, разглядывая с любопытством весьма странный предмет, и пока он не мог вообще понять, как им пользоваться и какая в нём суть.

– Теперь аваджара твоя! – подытожил тулеец.

– Но что это?! – Задал главный вопрос Зор, подушечкой большого пальца коснулся одного из камней, как рукоять вдруг стала неестественно тёплой. Он чувствовал, как через всё тело струился странный поток, словно горячий ветер пронизывал каждую клетку. Появилась частая мелкая вибрация, и один из бутонов чуть приоткрыл свой трилистник, налившись золотистым свечением. Зор убрал палец, листья сложились, свет угас.

– Оружие! – с каким-то укором ответил Сварг, – Это всё, чем мы способны вам помочь. Только помни – оно не даёт право на возрождение! Никогда и никому! Помни это, Урус-Зор, и рано или поздно оно убьёт и своего обладателя! – Сварг резко развернулся и поспешил прочь, в сторону склона. Остальные тулейцы незамедлительно последовали его примеру, похватав с собой сундуки.

– Постой, Сварг! – закричал ему вслед Зор.

– Третий восход Ассирия и мы откроем Аскрипаль… – не оборачиваясь, крикнул в ответ Сварг, и вскоре гости исчезли из виду.

***

Зор без остановки, как одержимый ходил взад-вперед под парящей глыбой, подбрасывая на ладони камень варра. Что он только с ним не делал: тряс, тёр, дул, стучал по нему, но ничего не происходило. В какой-то момент даже решил его разрубить пополам, но вовремя остановился, решив, что таким способом точно ничего не произойдёт.

Маргас в это время тренировал бойцов, добиваясь беспрекословной дисциплины и лишь Качудай в полном молчании, чуть поодаль ходил следом за Зором – хмурил брови, почёсывая подбородок, напряжённо о чем-то размышляя.

– Скажи, Качудай, ведь ты тоже видел, как он рассыпался на части в воздухе? – повернулся к нему Зор, зажав плоскую штуковину меж двух пальцев, выставив перед его лицом, в этот момент двинув ими словно в щелчке, как упрямая штуковина вдруг разъехалась на две части, Зор замер, не веря своей удаче.

– А? – не понял степняк, словно очнувшись и тут же подпрыгнул, будто встал на раскаленные угли, грохнулся на спину. Раскатистый грохот пронесся над плато, волной мощного ветра сбив с ног всех, кто на нём находился.

Вечернее пасмурное небо озарилось вдруг ярким светом, из которого появилось нечто похожее на огромный наконечник копья, только в тысячи раз больше. Странная штуковина сверкала стальным отблеском, а из неё извергалось длинное яркое пламя. Огонь стремительно, в мгновение ока достигал парящей глыбы, врезаясь в нее, высекая громадные всполохи искр, сопровождаемые грохотом. Вспышка за вспышкой, огненные стрелы сыпались на «птицу» серых, словно дождь. Грохот стоял такой, что у многих носом пошла кровь.

– Сюда! – орал Зор надрывно, размахивая руками, стоя под куполом опустившейся ниже глыбы, где снизу в центре раскрылось отверстие, из которого плотным столпом бил густой голубоватого цвета туман. Зор держал руку перед ключом, образовавшим круговорот из нескольких частей. Он пока до конца не понимал, что делать дальше, но заметил, что как только он пытается опустить руку, камень норовит сомкнуть все части.

Бойцы в разнобой бросились в единственное укрытие. Никто не понимал, что происходит. В рядах мидейцев началась легкая паника. Серебристое нечто облетело плато по кругу и взмыв ввысь, извергло ещё одно пламя, обрушившееся в то место, где только что находились несколько человек. Разлетевшиеся комья земли и камней от удара, градом сыпались на бежавших в укрытие. Многим секло вдогонку спины, руки, ноги, но тулейские дары с успехом держали острые удары.

– Смотри, Урус-Зор, их две! – закричал Качудай, мечась из стороны в сторону, не понимая, что делать.

Извергавшийся огонь уже из двух небесных копий, непрерывным потоком лился на каращеевскую птицу, но казалось, не причинял этой глыбине абсолютно никакого вреда, а она лишь из невзрачного серого, наливалась медным красным цветом. Камень раскалялся. Зор это понял, как и намерение неизвестных уничтожить их вместе с птицей.

Бойцы бежали под купол и те, кто попадал в светящийся поток, тут же исчезали.

Камень был раскален до предела, и хватило бы одной капли влаги, чтобы расколоть его на части – так полагал Зор, уже ощущая этот жар на себе, истекая горячим потом.

Небесные копья не унимались, обильно поливая огнём всё вокруг. Осколки летели во все стороны, накрывая, будто градом. Гариец вдруг вспомнил про тулейский дар. Не убирая ключа, свободной рукой достал из-за спины аваджару, притороченную туда несколькими ремнями, направил одной стороной в небо. Он до конца не понимал, что с ней делать, но интуитивно его пальцы перебирали драгоценные инкрустации – те засияли, рукоять потеплела. Зор остановил выбор на изумрудном камне, прижав его большим пальцем. Аваджара завибрировала очень мелкой дрожью, тело обдало холодным дуновением ветра, но словно изнутри, что даже спёрло дыхание. Трилистник резко раскрылся, обнажив иглу с небольшим с ноготь прозрачным, как хрусталь камнем. Тот вспыхнул ярким светом, ослепив на миг, и изверг из себя мощный сгусток струящегося света. В мгновение ока яркий поток достиг одно из летающих копий, разорвав того на мелкие куски, что во все стороны разлетелись огненные брызги.

Зор ошарашено смотрел в сверкающее небо, не веря своим глазам. Он крутанул рукоять аваджары, камень под пальцем сменился. Все это Зор проделывал неосознанно, будто в тумане, словно руки знали что делать, помнили каждое движение из какой-то другой жизни. Яркий рубин обжигал палец. Дрожь… Противный ветер… Трилистник раскрылся ещё больше, у кристалла образовался ярко-алый ореол, сорвавшись в небо, по мере своего отдаления увеличиваясь в размерах. Второе «копьё» стремительно взмыло ввысь и в сторону, в попытке скрыться за густыми тучами, но ореол мгновенно окутал его и в тот же момент «копьё» остановилось, как по команде. Зор повёл рукой, ореол двинулся следом. Он медленно опустил его на плато, чуть поодаль, где до этого располагался лагерь. Убрав аваджару обратно за спину, ореол тут же исчез. «Копье» разделилось на две части, и из его недр появился варр.