Миртаит из Трапезунда

– И давно ты находишься в услужении у господина Ливадина?

– Мой отец Иоанн Серапул отдал меня в ученичество шесть лет назад.

– Серапулы – знатный константинопольский род, – удивил меня важный господин знанием моей родословной и посмотрел на меня с большим интересом. – Как тебя зовут, парень?

– Филат, то есть Феофилакт Серапул, – впервые запнулся я.

– И чему именно учит тебя твой господин и учитель?

– Арифметике и риторике, копированию рукописей и иноземным языкам, – начал старательно перечислять я.

– Знание иностранных языков – редкий и крайне полезный навык, – согласился суровый господин и заговорил со мной на неизвестном мне наречии, сплошь состоящим из каких-то резких и шипящих звуков.

На моем лице застыли недоумение и полнейшая растерянность. Тогда короткобородый господин принялся говорить со мной на вольгаре. Я отвечал уверенно, ведь у меня была хорошая практика с капитаном Джованни все те дни, что мы плыли из Константинополя в Трапезунд. Однако на этом требовательный господин не остановился и перешел на язык франков, которому, по указанию Ливадина, меня обучал один из писарей нашего скриптория в Константинополе. Я не был уверен в успешности тех занятий, так как мой тогдашний учитель сам плохо владел франкским языком. Впрочем, я смело отвечал на все вопросы важного чиновника в темно-бордовых одеяниях. Насколько мои ответы удовлетворяли требовательного собеседника, мне оставалось лишь догадываться, ведь его лицо оставалось непроницаемым для каких-либо эмоций.

– Знаешь ли ты, Филат, – после короткой паузы впервые обратился ко мне по имени важный господин. – В каком зале мы с тобой находимся?

– В императорской портретной галерее, – выпалил я наугад.

– Именно так, – подтвердил короткобородый господин. – По правую руку от меня изображены императоры, которые правили в Трапезунде, начиная с основателя династии Великих Комнинов, Алексея[35 - Годы правления Алексея I Великого Комнина в Трапезунде с 1204 по 1222 год.], и до нашего великого императора Василия, который своим бесстрашием и великодушием превосходит всех своих славных предков, – и с этими словами важный господин почтительно указал мне на изображение статного мужчины с черными усами и густой бородой. – По другую сторону от нас – императоры из династии Комнинов. Они предки императоров Трапезунда, которые царствовали в Константинополе много лет тому назад.

Безусловно, я знал о прославленной императорской династии Комнинов[36 - Комнины –аристократический род и императорская династия, правившая в Романии в 1057-1059 и 1081-1185 год.], что властвовала в Романии до того момента, как предатели из рода Ангелов[37 - Ангелы – династия ромейских императоров, находившаяся у власти с 1185 по 1204 год.] узурпировали власть в империи и отдали царственный город Константинополь на разграбление латинянам. Теперь же мне открылась связь правящей в Трапезунде династии Великих Комнинов со знаменитыми Комнинами, что главенствовали в прежние времена в Константинополе.

– Наш долг, – неожиданно повысив голос, продолжил говорить важный господин, – с усердием и старанием служить своим истинным императорам. Ты готов к этому, парень?

– Да, господин, – горячо согласился я.

– Похвально, – одобрил мой ответ короткобородый господин и, не сказав более ни единого слова, развернулся и пошел от меня прочь.

– Что за господин говорил со мной? – спросил я у слуги в темно-зеленом облачении, что продолжал неподвижно стоять у дверей, ведущих на аудиенцию к императору.

Тот вылупился на меня, как на глупца и полного идиота:

– С тобой изволил говорить великий логофет[38 - Великий логофет – высший чиновник, под контролем которого находилось все гражданское управление, включая также всю императорскую документацию и внешнеполитическую деятельность.] Никита Схоларий, приближенный императора Василия и его правая рука, без участия которого в Трапезундской империи не принимается ни одно важное решение.

Я только открыл рот от удивления, как из дверей императорских покоев появился Ливадин. Мой учитель светился от радости, и я понял, что прием у государя Трапезунда прошел успешно. По пятам за Ливадином семенил немного сгорбленный седой старичок, который взирал на моего учителя с нескрываемым восторгом и обожанием.

– Филат, я получил назначение, – торжествующе сообщил мне учитель. – Император Василий пожаловал мне чин протонотария.

– И какую именно службу подразумевает твоя новая должность, господин? – спросил я, неотступно следуя за Ливадином и шустрым старичком.

– Темная ты голова, – шутливо пожурил меня Ливадин. – Теперь я главный писарь и хранитель императорского архива и библиотеки.

– Поздравляю, учитель, это большая честь, – отозвался я, пытаясь скрыть свое откровенное разочарование, ведь я надеялся, что моему господину поручат какую-то более значимую службу; а уехать так далеко от дома и ненавистного скриптория, чтобы снова сидеть в душной комнате архива или библиотеки и целыми днями скрипеть пером, показалось мне в высшей степени несправедливостью.

Между тем старичок, которого, как выяснилось, звали Иова, привел нас в одну очень большую комнату, что буквально утопала в бесчисленном количестве стеллажей и ящиков со свитками, бумагами и другой архивной всячиной. Кроме того, в комнате стояло несколько столов, половина из которых была занята писарями: двумя молодыми парнями и одним мужчиной с седой прядью в волосах.

– Вот наша канцелярия, господин Ливадин, – гордо объявил старичок Иова и, обращаясь к озадаченным лицам писарей, добавил с благоговением. – Перед вами – господин Андрей Ливадин, ученый муж, который прибыл к нам из Константинополя! Наш владыка, великомудрый император Василий, назначил его руководить архивом, библиотекой и всеми нами!

В ответ на почтительные слова Иовы мой учитель произнес приветственную речь, которую он составил заранее в соответствии со всеми правилами риторики, чем встревожил и так изрядно взбудораженных писарей. И только Иова, кажется, пришел в еще больший восторг от высокопарных слов Ливадина.

Довольный произведенным им эффектом, Ливадин решил немедленно осмотреть все вверенные ему помещения. Мне же ничего не оставалось, как обреченно отправиться следом за своим господином. Все мои надежды и мечты, которые я связывал с прибытием в Трапезунд, рухнули в одночасье. От осознания этого мне вдруг стало горестно и грустно.

Глава 3. Подарок для принцессы

Вечером того же дня мне выделили комнату, которая находилась на верхнем этаже здания архива и библиотеки. Комната оказалась небольшой, но опрятной и по-простому обставленной всем необходимым. Наличие двух кроватей и такого же количества столов и стульев навело меня на мысль о том, что располагаться я здесь буду не один. Точнее говоря, кто-то уже живет в комнате, и меня к этому человеку подселили.

Я занял дальнюю кровать, которая показалась мне наименее обжитой. Переложив свои немногочисленные пожитки в пустой, грубо сколоченный деревянный сундук, я растянулся в полный рост на набитом старым сеном матрасе и почти мгновенно погрузился в сон.

Проснулся я от робкого стука в дверь. Молодой слуга, мальчик лет восьми, принес мне завтрак[39 - Питание, как правило, было двухразовым. Первая трапеза – завтрак (аристон), вторая – обед-ужин (дипнон).]: жареную рыбу, горячий пшеничный хлеб, пару груш и кувшин с разбавленным, невероятно кислым вином.

Быстро позавтракав, я спустился в архив. Мой учитель гордо восседал за центральным письменным столом. С неподдельным увлечением он рылся в куче бумаг и изредка спрашивал о чем-то у старика Иовы, который старательно пучил глаза и одобрительно кивал в ответ на каждую реплику Ливадина.

Писари в канцелярии еще не появились, и я решил отправиться прямиком в библиотеку. Там мне учитель выделил вчера красивый дубовый стол якобы для того, чтобы я смог продолжить свое, прерванное переездом в Трапезунд, обучение.

К моему удивлению, библиотека мне понравилась. Огромная комната выходила своими широкими окнами во внутренний двор Цитадели и была сосредоточием простора и света. Изысканные фрески на стенах помещения изображали библейские сцены, а бесчисленные ряды книг и свитков в резных полках императорской библиотеки были обрамлены панелями с изображениями удивительных животных и диковинных растений.

Особенно мне приглянулись гигантские по своим размерам географические карты. Я взял одну из них и разложил на своем столе. С любопытством я принялся рассматривать территорию Трапезундской империи и всех прилегающих к ней земель. Без большого труда я отыскал на карте город Трапезунд и мой родной, но теперь такой далекий Константинополь.

Заслышав легкий шорох впереди себя, я поднял голову и увидел Элени. Девушка стояла по другую сторону стола и, застенчиво улыбаясь, наблюдала за моими действиями. Встретившись со мной глазами, Элени тихонько хихикнула, и я почувствовал, как мои щеки начинают заливаться краской.

Элени представлялась мне самой прекрасной девушкой из тех, что я встречал. Темные волосы Элени были собраны плавными морскими волнами на затылке, а на ее плечи свободно ниспадали несколько непослушных прядей. Большие и выразительные глаза цвета спелой оливы всегда смотрели открыто и жизнерадостно, а ровная белозубая улыбка в сочетании со звонким смехом каждый раз отчего-то заставляла трепетать мое сердце.

– Что это у тебя такое? – указала Элени на огромную карту, лежащую на моем столе.

– Карта, – промямлил я и продолжил говорить все так же сбивчиво. – Географическая карта Трапезундской империи… очень большая географическая карта Трапезундской империи…

– Ты ее изучаешь? Но для чего?

– Мне хочется узнать побольше о том месте, в котором мы сейчас с тобой находимся, – все-таки сумел я собраться с мыслями и объяснил Элени свое нынешнее занятие как можно более серьезным и ровным голосом.

– О, как интересно! – искренне восхитилась девушка и указала своим изящным пальчиком на обозначение «Трапезунд». – Получается, что мы находимся здесь, да?

– Точно, – подтвердил я и, повинуясь какому-то таинственному внутреннему порыву, медленно придвинул свою руку ближе к пальцам Элени и едва коснулся их.

– Ой! – произнесла девушка, и я испугался, что непреднамеренно обидел ее. – Я пришла по поручению принцессы. Она желает тебя видеть.

– Принцесса отправила тебя за мной? – удивленно переспросил я.

– Да, – подтвердила девушка. – Принцесса хочет услышать окончание той замечательной истории об отважном муже по имени Одиссей, которую ты начал рассказывать нам на корабле по дороге в Трапезунд, но так и не закончил.

– И тебе тоже понравилась поэма об Одиссее? – непременно решил разузнать я.

– Конечно, ведь эта твоя история, Филат, самая увлекательная из всех, что я когда-либо слышала, – только шире улыбнулась мне девушка.

Все было очень просто. Скука морского путешествия из Константинополя в Трапезунд привела к тому, что Ливадин поручил мне развлекать ромейскую принцессу в качестве рассказчика. Благодаря особенностям моей памяти я дословно помнил множество историй и рассказов, то есть все, что я когда-либо слышал или читал в книгах. Кроме того, Ливадин отчаянно пытался обучить меня искусству декламации и счел долгое морское путешествие подходящим моментом для подобной практики.

По научению священников начать мне пришлось с пересказа ромейской принцессе и Элени жития святых, а именно жизнеописания нескольких несчастных женщин, которые сурово пострадали за свою веру в Иисуса Христа: их то жгли на костре, то выкалывали им глаза, то сдирали с них живьем кожу. Честно говоря, я лично находил такие истории не столько поучительными, сколько по-настоящему жуткими для ушей двух девушек, однако сопротивляться указаниям церковников никак не мог.