Проект 2012

Дмитрий выражение лица бармена проигнорировал: уже о другом думал. Лишь глубоко вдохнул и решительно сполз с табуретки. Несколько раз сжал и разжал вспотевшие кулаки. Выдохнул и вразвалочку, по-хозяйски (привычка вернулась незаметно) двинулся в конец зала, бульдозером пробираясь сквозь дёргающийся человеческий планктон. Шаг за шагом, пока не увидел: за сдвинутыми вместе столиками гуляет весёлая компания. Четыре кекса и четыре подруги, одна их которых (знакомая блузка и набедренная юбочка-повязка) – родная сестрёнка.

Кулаки снова сжались. Костёр остановился, вмиг оказываясь окружённым кольцом из танцующих.

Ухажёров он видел впервые, как и сидевших ближе к проходу Ленкиных подружек. Ни те, ни другие доверия не внушали. Один из парней студил необхватную спину, прислонившись к подоконнику открытого окна, второй без аппетита жевал, придавив стероидным задом стул напротив. Третий «детинушка» блестел сальным затылком слева. Четвёртый же, по ширине лица – главный, выбрал себе самый дальний угол стола, откуда просматривался весь зал.

Рядом жалась Лена.

На столе закуска, красивая посуда, склянка с соком и штоф дорогой водки. Взгляд отметил крепкие фигуры, уверенные движения, надменные и презрительные взгляды. Особенно выделил мордатого, похожего на Гриню. Коротко стриженые волосы, тонкие губы и сломанный шнобель. С неприязнью увидел ручищу Боксёра, как тут же окрестил главаря, с завидным постоянством ныряющую под стол и тискающую коленки сестры.

Дыхание выровнялось, движения стали плавнее.

С опозданием констатировал пропажу Аспирина. Странно… Встал товарищ следом… только направился почему-то в другую сторону, прямиком к выходу. Заметил Костёр и Машку, отмечая про себя, что в неясном свете цветомузыки девушка ещё красивее.

Навстречу попалась заезженная официантка, оставляя после себя выветрившийся за смену аромат ромашки и набирающий силу запах пота, засквозила дальше.

Бросилось в глаза и другое: многие из присутствующих, кто знал его по школе, а сейчас встречался взглядом, уже не пытались поздороваться, наоборот, отворачивались, а то и вовсе вставали из-за столиков и шли к выходу.

Боялись…

Но Костёр не обращал на посторонних внимание, глаза фотографировали только четырёх амбалов в мешковатых спортивных куртках, способных скрыть любое оружие. И неожиданно, с глубоко запрятанным удовольствием, вспомнил, как пять лет назад ездил с такими же «друзьями» в другой конец города на «заработки»: выслеживал и подкарауливал побогаче одетых людей, избивал и грабил. Гоп-стоп, одним словом…

* * *

Моросящий дождик кстати: горожане в плащах и куртках, только выбирай.

Четырёхугольник старых храмин, темнота подъездов и занавески на окнах. За шторками безликие горожане разматывают махристый клубок жизни.

Костёр и его шайка прячутся в тихом дворике. Разглядывая добычу, пьют горькое суррогатное, похожее на мочу пиво и прикидывают, как добраться до дома и не попасться. И тут чел, взрослый мужичина в плаще. Держится уверенно, даже нахально, не смотрит на враз притихшую стайку молодых волчат.

Крутой…

Башка поворачивается к Димке:

– Кожа ништяк, а?

Остальные согласно поддакивают, но ждут слова вожака.

А Диман сомневается, чувствуя беду.

– Свалит, Костёр!

– Ладно, уговорил.

Мужик шмыгает мимо, Диман и Башка стелятся следом, разбегаются, одновременно врезаются в спину, опрокидывая незнакомца отточенным двойным ударом. Многократно опробованная тактика не подводит. От сильного и неожиданного тычка несчастный летит навстречу земле, профессиональная зуботычина вырубает окончательно. Остаётся проверить карманы и раздеть.

– Шухер!

Не успел незнакомый мужик коснуться руками земли, как из машины, припаркованной на соседней улице, выскакивают двое друзей. Со всех ног бросаются к избитому товарищу.

Условный свист застаёт Димку за выворачиванием карманов. Он удивлённо вскидывает голову, глаза сканируют улицу, и вмиг понимает: вляпались.

– Ноги! – Гулким эхом мечется среди старинных зданий его крик.

Подростки дружно бросаются в ближайший сквозной подъезд, где (они тусуются здесь не зря) имеется выход на соседнюю улицу. Последним бежит Димка. Пропускает Башку, поворачивается, и прежде, чем закрыть за собой дверь, успевает заметить, как лежавший на земле мужчина показывает в его сторону рукой. Костров уверен: человек произносит «Бумажник».

– Пошёл! – толкает он замершего Гриню. – Встречаемся на месте! – И прячется в темноте за дверью. – Я кому сказал, – добавляет через секунду тоном, от которого Головин моментально испаряется.

Хлопает за Гришкой дверь. Воцаряется тишина. На мгновение. Через секунду Диман слышит старческое шарканье, лай собаки и пьяные крики одного из жильцов. Фон. Ненужные помехи, не имеющие к происходящему никакого отношения. Затем… слышится приглушённое дверью деревянное шлёпанье по асфальту. Быстро приближается.

Дверь открывается и появляется виновник шума – нога. Друга или охранника… Противника.

Дверь открывается, прямоугольник света освещает мятую миску на полу с какой-то серой массой, утыканной мослами, похожей на человеческий мозг, грязные плитки подъезда и похабные надписи. «Корнай» – успевает прочитать Дмитрий, прежде чем надпись заслоняет фигура в чёрном.

Дверь закрывается.

Сумерки.

Привыкая к освещению, преследователь замирает, и в этот миг ему в бок втыкается лезвие. Несильно, даже плавно, но, к несчастью, уверенно. Мужик дёргается, шевелит немым криком губы, пытается развернуться.

Лезвие входит глубже, и парень чувствует мучительную судорогу тела: сталь касается внутренних органов.

Костров ещё секунду смотрит, а руки автоматически прячут нож. Прыжок к двери – и он с другой стороны дома. Сильные ноги уносят преступника прочь, а возле двери лежит нетронутый, набитый деньгами лопатник.

* * *

Ему показалось, или музыка стала тише? Движения людей замедлились, а губы словно замёрзли, и каждое слово тянется жвачкой?

Пустая бутылка на полу. Стул у открытого окна. Два стола напротив, один пустой, за другим – гуляющая компания. Затёртый линолеум пола с нечитаемым орнаментом, металлическая полоска, прибитая вдоль края, словно граница, разделившая зал пополам. Треснутый квадратик подвесного потолка, выломанная декоративная панель, пошло демонстрирующая глянец батареи отопления. Ди-джей, заигрывающий с экзальтированной шатенкой. И наконец… Ленкин взгляд (заметила зараза: чувство опасности и великолепная интуиция в семье врождённое), сначала удивлённый, затем – откровенно испуганный. Но прежде, чем Дмитрий понял, за кого на самом деле боится сестра, его заметили остальные.

Спина жующего напряжённо замерла, что-то тихо шепнул Боксёр, парень возле окна положил на стол руки.

Неплохо…

Участок зала, ограниченный двумя столами, выпал из реальности, превращаясь в ещё одно зазеркалье. Изолированный потусторонний мир, со своими физическими законами, нормами морали и правилами поведения.

Остановившись возле столиков, Дмитрий окинул парней нейтральным взглядом, заметил скользнувшую к бедру лапу сальноволосого. Делая непринуждённый вид, уставился на Боксёра и хотел поздороваться, но сестра опередила:

– Ты чего? – Девушка выглядела испуганной. – Зачем припёрся?

Диман заставил себя улыбнуться.

– Всем привет.

Никто из парней не проронил ни слова.

– Понял… Я за сестрой.

Вот тут ухажёры оживились.